Неточные совпадения
Или тоже сидишь за книгой и кое-как сосредоточишь все внимание на то, что читаешь, вдруг по коридору услышишь женские шаги и шум платья, — и все выскочило из головы, и нет возможности усидеть на месте, хотя очень хорошо
знаешь, что, кроме Гаши, старой бабушкиной горничной, никто
не мог пройти по коридору.
St.-Jérôme, который тоже пришел к нам, сказал очень напыщенно, что его обязанность кончена, что он
не знает, хорошо ли, дурно ли она исполнена, но что он сделал все, что
мог, и что завтра он переезжает к своему графу.
Мне казалось, что,
узнав, к каким важным людям я еду, они уже
не могли претендовать на меня.
Или тебе
не должно вовсе предполагать, чтоб о тебе
могли думать так же, как об этой вашей княжне какой-то, или ежели уж ты предполагаешь это, то предполагай дальше, то есть что ты
знаешь, что о тебе
могут думать, но что мысли эти так далеки от тебя, что ты их презираешь и на основании их ничего
не будешь делать.
— Да, она удивительная девушка, — говорил он, стыдливо краснея, но тем с большей смелостью глядя мне в глаза, — она уж
не молодая девушка, даже скорей старая, и совсем нехороша собой, но ведь что за глупость, бессмыслица — любить красоту! — я этого
не могу понять, так это глупо (он говорил это, как будто только что открыл самую новую, необыкновенную истину), а такой души, сердца и правил… я уверен,
не найдешь подобной девушки в нынешнем свете (
не знаю, от кого перенял Дмитрий привычку говорить, что все хорошее редко в нынешнем свете, но он любил повторять это выражение, и оно как-то шло к нему).
Вот матушка, которая, ты увидишь, прекрасная и умная женщина, — она
знает Любовь Сергеевну уже несколько лет и
не может и
не хочет понять ее.
—
Не знаю,
может быть, завтра, а
может быть, пробудем еще довольно долго, — отвечал я почему-то, несмотря на то, что мы наверное должны были ехать завтра.
Когда зашел разговор о дачах, я вдруг рассказал, что у князя Ивана Иваныча есть такая дача около Москвы, что на нее приезжали смотреть из Лондона и из Парижа, что там есть решетка, которая стоит триста восемьдесят тысяч, и что князь Иван Иваныч мне очень близкий родственник, и я нынче у него обедал, и он звал меня непременно приехать к нему на эту дачу жить с ним целое лето, но что я отказался, потому что
знаю хорошо эту дачу, несколько раз бывал на ней, и что все эти решетки и мосты для меня незанимательны, потому что я терпеть
не могу роскоши, особенно в деревне, а люблю, чтоб в деревне уж было совсем как в деревне…
Что я сказал, что у князя Ивана Иваныча есть дача, — это потому, что я
не нашел лучшего предлога рассказать про свое родство с князем Иваном Иванычем и про то, что я нынче у него обедал; но для чего я рассказал про решетку, стоившую триста восемьдесят тысяч, и про то, что я так часто бывал у него, тогда как я ни разу
не был и
не могу быть у князя Ивана Иваныча, жившего только в Москве или Неаполе, что очень хорошо
знали Нехлюдовы, — для чего я это сказал, я решительно
не могу дать себе отчета.
—
Знаешь что, Дмитрий, — сказал я моему другу, подходя ближе к Вареньке, так чтобы она
могла слышать то, что я буду говорить, — я нахожу, что ежели бы
не было комаров, и то ничего хорошего нет в этом месте, а уж теперь, — прибавил я, щелкнув себя по лбу и действительно раздавив комара, — это совсем плохо.
Мне казалось, что ежели бы она
узнала о том чувстве, которое я к ней испытывал, то это было бы для нее таким оскорблением, которого она
не могла бы мне простить никогда.
Но я
не мог ясно сообразить того, что,
зная меня, она
не могла еще
узнать вдруг все мои об ней мысли и что поэтому ничего
не было постыдного просто познакомиться с ней.
Неточные совпадения
Хлестаков. Право,
не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я
не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь
не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Хлестаков. Оробели? А в моих глазах точно есть что-то такое, что внушает робость. По крайней мере, я
знаю, что ни одна женщина
не может их выдержать,
не так ли?
Да объяви всем, чтоб
знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою
не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще
не было, что
может все сделать, все, все, все!
Почтмейстер. Сам
не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда
не чувствовал.
Не могу,
не могу! слышу, что
не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй,
не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Артемий Филиппович. Вот и смотритель здешнего училища… Я
не знаю, как
могло начальство поверить ему такую должность: он хуже, чем якобинец, и такие внушает юношеству неблагонамеренные правила, что даже выразить трудно.
Не прикажете ли, я все это изложу лучше на бумаге?