Неточные совпадения
В хвалебном некрологе этом пишется о том, что Баллу был духовным руководителем общины, что он произнес от 8 до 9 тысяч проповедей, женил 1000 пар и написал около 500 статей, но ни одного слова не сказано о той
цели, которой он посвятил свою
жизнь, не сказано даже и слова: «непротивление».
По первому жизнепониманию
жизнь человека заключается в одной его личности;
цель его
жизни — в удовлетворении воли этой личности.
Дикарь признает
жизнь только в себе, в своих личных желаниях. Благо его
жизни сосредоточено в нем одном. Высшее благо для него есть наиполнейшее удовлетворение его похоти. Двигатель его
жизни есть личное наслаждение. Религия его состоит в умилостивлении божества к своей личности и в поклонении воображаемым личностям богов, живущим только для личных
целей.
Как очень редко отдельный человек изменяет свою
жизнь только по указаниям разума, а большей частью, несмотря на новый смысл и новые
цели, указываемые разумом, продолжает жить прежнею
жизнью и изменяет ее только тогда, когда
жизнь его становится совсем противоречащей его сознанию и вследствие того мучительной, точно так же человечество, узнав через своих религиозных руководителей новый смысл
жизни, новые
цели, к которым ему нужно стремиться, долго еще и после этого познания продолжает в большинстве людей жить прежней
жизнью и приводится к принятию нового жизнепонимания только сознанием невозможности продолжения прежней
жизни.
Противоречия сознания и вследствие этого бедственность
жизни дошли до последней степени, дальше которой идти некуда.
Жизнь, построенная на началах насилия, дошла до отрицания тех самых основ, во имя которых она была учреждена. Устройство общества на началах насилия, имевшее
целью обеспечение блага личного, семейного и общественного, привело людей к полному отрицанию и уничтожению этих благ.
Стоит человеку понять, что
цель его
жизни есть исполнение закона бога, для того чтоб этот закон, заменив для него все другие законы и подчинив его себе, этим самым подчинением лишил бы в его глазах все человеческие законы их обязательности и стеснительности.
Соблазны власти и всего того, что она дает, и богатства, почестей, роскошной
жизни, представляются достойной
целью деятельности людей только до тех пор, пока она не достигнута, но тотчас, как скоро человек достигает их, обличают свою пустоту и теряют понемногу свою притягательную силу, как облака, которые имеют форму и красоту только издали: стоит только вступить в них чтобы исчезло всё то, что казалось в них прекрасным.
Кроме того, всякий закон общественный есть закон, имеющий
целью улучшение
жизни людей.
Или живет фабрикант, доход которого весь составляется из платы, отнятой у рабочих, и вся деятельность которого основана на принудительном, неестественном труде, губящем
целые поколения людей; казалось бы, очевидно, что прежде всего, если человек этот исповедует какие-нибудь христианские или либеральные принципы, ему нужно перестать губить для своих барышей человеческие
жизни.
Пренебрегая сущностью истинной
жизни, состоящей в признании и исповедании истины, и напрягая свои усилия для улучшения своей
жизни на внешние поступки, люди языческого жизнепонимания подобны людям на пароходе, которые бы для того, чтобы дойти до
цели, заглушили бы паровик, мешающий им разместить гребцов, и в бурю старались бы, вместо того чтобы идти готовым уже паром и винтом, грести не достающими до воды веслами.
Ведь теперь, после стольких веков тщетных стараний языческим устройством насилия обеспечить нашу
жизнь, казалось бы, не может не быть очевидным для всякого, что все направленные к этой
цели усилия вносят только новые опасности в
жизнь и личную и общественную, но никак не обеспечивают ее.
Ни общество, ни государство, ни все люди никогда не просили тебя о том, чтобы ты поддерживал этот строй, занимая то место землевладельца, купца, императора, священника, солдата, которое ты занимаешь; и ты знаешь очень хорошо, что ты занял, принял свое положение вовсе не с самоотверженною
целью поддерживать необходимый для блага людей порядок
жизни, а для себя: для своей корысти, славолюбия, честолюбия, своей лени, трусости.
Ты, всякую минуту могущий умереть, подписываешь смертный приговор, объявляешь войну, идешь на войну, судишь, мучаешь, обираешь рабочих, роскошествуешь среди нищих и научаешь слабых и верящих тебе людей тому, что это так и должно быть и что в этом обязанность людей, рискуя тем, что в тот самый момент, как ты сделал это, залетит в тебя бактерия или пуля, и ты захрипишь и умрешь и навеки лишишься возможности исправить, изменить то зло, которое ты сделал другим и, главное, себе, погубив задаром один раз в
целой вечности данную тебе
жизнь, не сделав в ней то одно, что ты несомненно должен был сделать.
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу
целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум и сердце.
Неточные совпадения
О
жизни искренней, // О
цели выспренней // Там мысль смешна.
Дом был большой, старинный, и Левин, хотя жил один, но топил и занимал весь дом. Он знал, что это было глупо, знал, что это даже нехорошо и противно его теперешним новым планам, но дом этот был
целый мир для Левина. Это был мир, в котором жили и умерли его отец и мать. Они жили тою
жизнью, которая для Левина казалась идеалом всякого совершенства и которую он мечтал возобновить с своею женой, с своею семьей.
Вронский ценил это, сделавшееся единственною
целью ее
жизни, желание не только нравиться, но служить ему, но вместе с тем и тяготился теми любовными сетями, которыми она старалась опутать его.
Привычный жест крестного знамения вызвал в душе ее
целый ряд девичьих и детских воспоминаний, и вдруг мрак, покрывавший для нее всё, разорвался, и
жизнь предстала ей на мгновение со всеми ее светлыми прошедшими радостями.
Этот милый Свияжский, держащий при себе мысли только для общественного употребления и, очевидно, имеющий другие какие-то, тайные для Левина основы
жизни и вместе с тем он с толпой, имя которой легион, руководящий общественным мнением чуждыми ему мыслями; этот озлобленный помещик, совершенно правый в своих рассуждениях, вымученных
жизнью, но неправый своим озлоблением к
целому классу и самому лучшему классу России; собственное недовольство своею деятельностью и смутная надежда найти поправку всему этому — всё это сливалось в чувство внутренней тревоги и ожидание близкого разрешения.