Неточные совпадения
«Христианин, по учению самого
бога, может быть руководим в отношениях
к людям только миролюбием, и потому не может быть такого авторитета, который заставил бы христианина действовать противно учению
бога и главного свойства христианина по отношению своих близких.
«Судите сами, справедливо ли повиноваться человеку более, чем
богу», — сказали Петр и Иоанн. И точно так же всякий человек, желающий быть христианином, должен относиться
к требованиям идти на войну, когда Христос сказал ему: «Не противься злу насилием».
Из сумасшедшего дома доктора выпускают отказавшегося, и тогда начинаются всякие тайные, хитрые меры, чтобы и не отпустить отказавшегося, поощрив тем других отказываться так же, как и он, и вместе с тем не оставить его среди солдат, чтобы и солдаты не узнали от него того, что призвание их
к военной службе совершается совсем не по закону
бога, как их уверяют, а против него.
Движение
к совершенству мытаря Закхея, блудницы, разбойника на кресте по этому учению большее благо, чем неподвижная праведность фарисея. Заблудшая овца дороже 99-ти незаблудших. Блудный сын, потерянная и опять найденная монета дороже любимее
богом тех, которые не пропадали.
Уже ко времени Константина всё понимание учения свелось
к резюме, утвержденным светской властью, — резюме споров, происходивших на соборе, —
к символу веры, в котором значится: верую в то-то, то-то и то-то и под конец — в единую, святую, соборную и апостольскую церковь, т. е. в непогрешимость тех лиц, которые называют себя церковью, так что всё свелось
к тому, что человек верит уже не
богу, не Христу, как они открылись ему, а тому, чему велит верить церковь.
Церкви не только никогда не соединяли, но были всегда одной из главных причин разъединения людей, ненависти друг
к другу, войн, побоищ, инквизиций, варфоломеевских ночей и т. п., и церкви никогда не служат посредниками между людьми и
богом, чего и не нужно и что прямо запрещено Христом, открывшим свое учение прямо непосредственно каждому человеку, но ставят мертвые формы вместо
бога и не только не открывают, но заслоняют от людей
бога.
В самом деле, ведь стоит только вдуматься в положение каждого взрослого, не только образованного, но самого простого человека нашего времени, набравшегося носящихся в воздухе понятий о геологии, физике, химии, космографии, истории, когда он в первый раз сознательно отнесется
к тем, в детстве внушенным ему и поддерживаемым церквами, верованиям о том, что
бог сотворил мир в шесть дней; свет прежде солнца, что Ной засунул всех зверей в свой ковчег и т. п.; что Иисус есть тоже бог-сын, который творил всё до времени; что этот
бог сошел на землю за грех Адама; что он воскрес, вознесся и сидит одесную отца и придет на облаках судить мир и т. п.
Дикарь признает жизнь только в себе, в своих личных желаниях. Благо его жизни сосредоточено в нем одном. Высшее благо для него есть наиполнейшее удовлетворение его похоти. Двигатель его жизни есть личное наслаждение. Религия его состоит в умилостивлении божества
к своей личности и в поклонении воображаемым личностям
богов, живущим только для личных целей.
Христос признает существование обеих сторон параллелограмма, обеих вечных, неуничтожимых сил, из которых слагается жизнь человека: силу животной природы и силу сознания сыновности
богу. Не говоря о силе животной, которая, сама себя утверждая, остается всегда равна сама себе и находится вне власти человека, Христос говорит только о силе божеской, призывая человека
к наибольшему сознанию ее,
к наибольшему освобождению ее от того, что задерживает ее, и
к доведению ее до высшей степени напряжения.
Учение Христа только тогда имеет силу, когда оно требует полного совершенства, т. е. слияния божеской сущности, находящейся в душе каждого человека, с волей
бога, — соединения сына с отцом. Только это освобождение сына божия, живущего в каждом человеке, из животного и приближение его
к отцу и составляет жизнь по учению Христа.
Существование в человеке животного, только животного, не есть жизнь человеческая. Жизнь по одной воле
бога тоже не есть жизнь человеческая. Жизнь человеческая есть составная из жизни животной и жизни божеской. И чем более приближается эта составная
к жизни божеской, тем больше жизни.
Христианское учение возвращает человека
к первоначальному сознанию себя, но только не себя — животного, а себя —
бога, искры божьей, себя — сына божия,
бога такого же, как и отец, но заключенного в животную оболочку.
«У людей этих сначала крадут их время (забирая их в солдаты) для того, чтобы потом вернее украсть их жизнь. Чтобы приготовить их
к резне, разжигают их ненависть, уверяя их, что они ненавидимы. И кроткие, добрые люди попадаются на эту удочку, и вот-вот бросятся с жестокостью диких зверей друг на друга толпы мирных граждан, повинуясь нелепому приказанию. И всё
бог знает из-за какого-нибудь смешного столкновения на границе или из-за торговых колониальных расчетов.
Смысл тот, что история, природа человека и
бог показывают нам, что, пока будут два человека и между ними хлеб, деньги и женщина, — будет война. То есть, что никакой прогресс не приведет людей
к тому, чтобы они сдвинулись с дикого понимания жизни, при котором без драки невозможно разделить хлеб, деньги (очень хороши тут деньги) и женщину.
Третьи, не признающие Христа
богом, считают, что спасение людей произойдет через медленный, постепенный прогресс, при котором основы жизни языческой заменятся понемногу основами свободы, равенства, братства, т. е. христианскими основами; четвертые, проповедующие общественное переустройство, считают, что спасение произойдет тогда, когда посредством насильственного переворота люди будут принуждены
к общности имущества, отсутствию правительств, коллективному, а не индивидуальному труду, т. е.
к осуществлению одной из сторон христианского учения.
Он не может быть принужден
к этому потому, что составляющие могущественное орудие против людей общественного жизнепонимания, лишения и страдания, производимые насилием, не имеют для него никакой принудительной силы. Лишения и страдания, отнимающие у людей общественного жизнепонимания то благо, для которого они живут, не только не могут нарушить блага христианина, состоящего в сознании исполнения воли
бога, но только могут усилить его, когда они постигают его за исполнение этой воли.
Так что предсказание о том, что придет время, когда все люди будут научены
богом, разучатся воевать, перекуют мечи на орала и копья на серпы, т. е., переводя на наш язык, все тюрьмы, крепости, казармы, дворцы, церкви останутся пустыми и все виселицы, ружья, пушки останутся без употребления, — уже не мечта, а определенная, новая форма жизни,
к которой с всё увеличивающейся быстротой приближается человечество.
И человек этот, погубив сотни, тысячи людей, проклинающих его и отчаивающихся благодаря его деятельности в вере в добро и
бога, с сияющей, благодушной улыбкой на гладком лице идет
к обедне, слушает Евангелие, произносит либеральные речи, ласкает своих детей, проповедует им нравственность и умиляется перед воображаемыми страданиями.