Неточные совпадения
И эти люди — христиане, исповедующие один великой закон любви и самоотвержения, глядя на то, что они сделали, не упадут
с раскаянием вдруг на колени перед Тем, Кто, дав им жизнь, вложил в душу каждого, вместе
с страхом смерти, любовь к добру и прекрасному, и со слезами радости и счастия не обнимутся, как
братья?
— В городу,
брат, стоит, в городу, — проговорил другой, старый фурштатский солдат, копавший
с наслаждением складным ножом в неспелом, белёсом арбузе. Мы вот только
с полдён оттеле идем. Такая страсть, братец ты мой, что и не ходи лучше, а здесь упади где-нибудь в сене, денек-другой пролежи — дело-то лучше будет.
— А главное, знаешь ли что,
брат, — сказал меньшой, улыбаясь и краснея, как будто сбирался сказать что-нибудь очень стыдное: — всё это пустяки; главное, я затем просил, что всё-таки как-то совестно жить в Петербурге, когда тут умирают за отечество. Да и
с тобой мне хотелось быть, — прибавил он еще застенчивее.
Стройный, широкоплечий, в расстегнутой шинели, из-под которой виднелась красная рубашка
с косым воротом,
с папироской в руках, облокотившись на перила крыльца,
с наивной радостью в лице и жесте, как он стоял перед
братом, это был такой приятно-хорошенький мальчик, что всё бы так и смотрел на него.
Он чрезвычайно рад был
брату,
с уважением и гордостью смотрел на него, воображая его героем; но в некоторых отношениях, именно в рассуждении вообще светского образования, которого, по правде сказать, он и сам не имел, умения говорить по-французски, быть в обществе важных людей, танцовать и т. д., он немножко стыдился за него, смотрел свысока и даже надеялся, ежели можно, образовать его.
Меньшой Козельцов, в положении провинившегося школьника, говорил о чем-то
с офицером из П. Когда
брат отворил дверь, он совершенно растерялся.
Через минуту он вышел действительно и
с глубоким вздохом подошел к
брату.
— Можешь себе представить, я не могу
с тобой ехать,
брат, — сказал он.
Старший
брат достал кошелек и
с некоторым дрожанием пальцев достал оттуда две 10-рублевые и одну 3-рублевую бумажку.
Оказалось, что Козельцов 2-й
с преферансом и сахаром был должен только 8 рублей офицеру из П. Старший
брат дал их ему, заметив только, что этак нельзя, когда денег нет, еще в преферанс играть.
Вот мы нынче приедем, — продолжал он рассуждать, прижимаясь к краю повозки и боясь пошевелиться, чтобы не дать заметить
брату, что ему неловко, — и вдруг прямо на бастион: я
с орудиями, а
брат с ротой, и вместе пойдем.
Уж стрелять нельзя, и, кончено, мне нет спасения; только вдруг
брат выбежит вперед
с саблей, и я схвачу ружье, и мы вместе
с солдатами побежим.
— Что, ты был когда-нибудь в схватке? — спросил он вдруг у
брата, совершенно забыв, что не хотел говорить
с ним.
— Неужели это уж Севастополь? — спросил меньшой
брат, когда они поднялись на гору, и перед ними открылись бухта
с мачтами кораблей, море
с неприятельским далеким флотом, белые приморские батареи, казармы, водопроводы, доки и строения города, и белые, лиловатые облака дыма, беспрестанно поднимавшиеся по желтым горам, окружающим город, и стоявшие в синем небе, при розоватых лучах солнца, уже
с блеском отражавшегося и спускавшегося к горизонту темного моря.
Володя без малейшего содрогания увидал это страшное место, про которое он так много думал; напротив, он
с эстетическим наслаждением и героическим чувством самодовольства, что вот и он через полчаса будет там, смотрел на это действительно прелестно-оригинальное зрелище, и смотрел
с сосредоточенным вниманием до самого того времени, пока они не приехали на Северную, в обоз полка
брата, где должны были узнать наверное о месте расположения полка и батареи.
Братья застали офицера перед складным столом, на котором стоял стакан холодного чаю
с папиросной золой и поднос
с водкой и крошками сухой икры и хлеба, в одной желтовато-грязной рубашке, считающего на больших счетах огромную кипу ассигнаций.
Володя был поражен величием обозного офицера, его небрежною манерой и уважением,
с которым обращался к нему
брат.
Спускаясь на первый понтон,
братья столкнулись
с солдатами, которые, громко разговаривая, шли оттуда.
На мосту встречались
братьям повозки
с ранеными,
с турами, одна
с мебелью, которую везла какая-то женщина. На той же стороне никто не задержал их.
Один рассказывал, как скоро должно кончиться осадное положение [в] Севастополе, что ему верный флотский человек рассказывал, как Кистентин, царев
брат,
с мериканским флотом идет нам на выручку, еще как скоро уговор будет, чтобы не палить две недели и отдых дать, а коли кто выпалит, то за каждый выстрел 75 копеек штрафу платить будут.
— Да что обидно-то? Разве он тут разгуляется? Как же! Гляди, наши опять отберут. Уж сколько б нашего
брата ни пропало, а, как Бог свят, велит амператор — и отберут. Разве наши так оставят ему? Как же! Hа вот тебе голые стены; а шанцы-то все повзорвали… Небось, свой значок на кургане поставил, а в город не суется. Погоди, еще расчет будет
с тобой настоящий — дай срок, — заключил он, обращаясь к французам.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться
с другими: я,
брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Хлестаков.
С хорошенькими актрисами знаком. Я ведь тоже разные водевильчики… Литераторов часто вижу.
С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: «Ну что,
брат Пушкин?» — «Да так,
брат, — отвечает, бывало, — так как-то всё…» Большой оригинал.
С утра встречались странникам // Все больше люди малые: // Свой
брат крестьянин-лапотник, // Мастеровые, нищие, // Солдаты, ямщики. // У нищих, у солдатиков // Не спрашивали странники, // Как им — легко ли, трудно ли // Живется на Руси? // Солдаты шилом бреются, // Солдаты дымом греются — // Какое счастье тут?..
— // Вдруг вставил слово грубое // Еремин,
брат купеческий, // Скупавший у крестьян // Что ни попало, лапти ли, // Теленка ли, бруснику ли, // А главное — мастак // Подстерегать оказии, // Когда сбирались подати // И собственность вахлацкая // Пускалась
с молотка.
Как
с игры да
с беганья щеки // разгораются, // Так
с хорошей песенки духом // поднимаются // Бедные, забитые…» Прочитав // торжественно //
Брату песню новую (
брат сказал: // «Божественно!»), // Гриша спать попробовал.