Неточные совпадения
— Да уж верно! — воскликнул Рутилов. — Смотри,
не зевай, пока я жив, а то они у меня тоже с гонором, — потом захочешь, да поздно будет. А только из них
каждая за тебя с превеликим удовольствием пойдет.
Уже с утра они были готовы ехать под венец. Оставалось только надеть приличное к венцу платье да приколоть фату и цветы. О Варваре сестры
не вспоминали в своих разговорах, как-будто ее и на свете нет. Но уже одно то, что они, беспощадные насмешницы, перемывая косточки всем,
не обмолвились во весь день ни одним словечком только о Варваре, одно это доказывало, что неловкая мысль о ней гвоздем сидит в голове
каждой из сестриц.
Уж тогда, пожалуй, деньги придется
не откладывать
каждый месяц, а и прикопленное растрачивать.
Так и в лице Нартановича, казалось,
не было никаких особых примет, а было лишь то, что есть в
каждом польском лице.
Меж тем Нартанович,
не торопясь, привязал сына к скамейке, — руки затянул над головой ремнем, ноги в щиколотках обвел
каждую отдельно веревкой и притянул их к скамейке порознь, раздвинув их, одну к одному краю скамьи, другую — к другому, и еще веревкой привязал его по пояснице.
— С повинной? человека убили? поджог устроили? почту ограбили? — сердито закричал Авиновицкий, пропуская Передонова в зал. — Или сами стали жертвой преступления, что более чем возможно в нашем городе? Город у нас скверный, а полиция в нем еще хуже. Удивляюсь еще я, отчего на этой вот площади
каждое утро мертвые тела
не валяются. Ну-с, прошу садиться. Так какое же дело? преступник вы или жертва?
Каждый день так делал Передонов по одному посещению перед обедом, — больше одного
не успевал, потому что везде надо было вести обстоятельные объяснения. Вечером по обыкновению отправлялся играть на биллиарде.
И Кириллов долго и подробно рассказывал о школьной сети, то есть о разделении уезда на такие мелкие участки, со школою в
каждом, чтобы из
каждого селения школа была недалеко. Передонов ничего
не понимал и запутывался тугими мыслями в словесных петлях сети, которую бойко и ловко плел перед ним Кириллов.
— Чем бы по вечерам на биллиард ходить
каждый вечер, сходил бы иногда к гимназистам на квартиры. Они знают, что учителя к ним редко заглядывают, а инспектора и раз в год
не дождешься, так у них там всякое безобразие творится, и картеж, и пьянство. Да вот сходил бы к этой девчонке-то переодетой. Пойди попозже, как спать станут ложиться; мало ли как тогда можно будет ее уличить да сконфузить.
Открыто этого
не говорили, но уже и
не спорили с Передоновым и ограничивались нерешительными и двусмысленными ответами:
каждый боялся, что его сочтут глупым, если он станет спорить, а вдруг окажется, что это — правда.
А на уроках у Передонова в последнее время действительно много смеялись, — и
не потому, чтобы это ему нравилось. Напротив, детский смех раздражал Передонова. Но он
не мог удержаться, чтобы
не говорить чего-нибудь лишнего, непристойного: то расскажет глупый анекдот, то примется дразнить кого-нибудь посмирнее. Всегда в классе находилось несколько таких, которые рады были случаю произвести беспорядок, — и при
каждой выходке Передонова подымали неистовый хохот.
Володин исправно ходил к Адаменкам на уроки. Мечты его о том, что барышня станет его угощать кофейком,
не осуществились. Его
каждый раз провожали прямо в покойчик, назначенный для ручного труда. Миша обыкновенно уже стоял в сером холщевом переднике у верстака, приготовив потребное для урока. Все, что Володин приказывал, он исполнял радушно, но без охоты. Чтобы поменьше работать, Миша старался втянуть Володина в разговор. Володин хотел быть добросовестным и
не поддавался. Он говорил...
— Я имею к вам претензию, — заговорил Хрипач сухою скороговоркою. —
Каждый раз, как мне приходится давать урок рядом с вами, у меня голова буквально трещит, — такой хохот подымается в вашем классе.
Не могу ли я вас просить давать уроки
не столь веселого содержания? «Шутить и все шутить, — как вас на это станет»?
Второе княгинино письмо Передонов берег усерднее чем первое: носил его всегда при себе в бумажнике, но всем показывал и принимал при этом таинственный вид. Он зорко смотрел,
не хочет ли кто-нибудь отнять это письмо,
не давал его никому в руки и после
каждого показывания прятал в бумажник, бумажник засовывал в сюртук, в боковой карман, сюртук застегивал и строго, значительно смотрел на собеседников.
— Мне надо теперь
каждый день подкрашиваться, а то еще подумают — дряхлый, и
не назначат инспектором.
Передоновы ожидали
каждый день ответных визитов с трепетным нетерпением; пересчитывали, кто еще
не был. Особенно нетерпеливо ждали директора с женою. Ждали и волновались непомерно, — а вдруг Хрипачи
не придут.
Уже по вечерам нынче Передонов
не ходил играть на биллиарде. После обеда он запирался в спальне, дверь загромождал вещами, — стул на стол, — старательно заграждался крестами и чураньем и садился писать доносы на всех, кого только вспомнит. Писал доносы
не только на людей, но и на карточных дам. Напишет — и сейчас несет жандармскому офицеру. И так проводил он
каждый вечер.
Видя
каждое утро, что никто
не попался, Передонов думал, что его враги испортили капканы.
Разнесся по городу слух, что актеры здешнего театра устраивают в общественном собрании маскарад с призами за лучшие наряды, женские и мужские. О призах пошли преувеличенные слухи. Говорили, дадут корову даме, велосипед мужчине. Эти слухи волновали горожан.
Каждому хотелось выиграть: вещи такие солидные. Поспешно шили наряды. Тратились
не жалея. Скрывали придуманные наряды и от ближайших друзей, чтобы кто
не похитил блистательной мысли.
Неточные совпадения
Наскучило идти — берешь извозчика и сидишь себе как барин, а
не хочешь заплатить ему — изволь: у
каждого дома есть сквозные ворота, и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол
не сыщет.
Дай только, боже, чтобы сошло с рук поскорее, а там-то я поставлю уж такую свечу, какой еще никто
не ставил: на
каждую бестию купца наложу доставить по три пуда воску.
Городничий. Ну, а что из того, что вы берете взятки борзыми щенками? Зато вы в бога
не веруете; вы в церковь никогда
не ходите; а я, по крайней мере, в вере тверд и
каждое воскресенье бываю в церкви. А вы… О, я знаю вас: вы если начнете говорить о сотворении мира, просто волосы дыбом поднимаются.
Солдат опять с прошением. // Вершками раны смерили // И оценили
каждую // Чуть-чуть
не в медный грош. // Так мерил пристав следственный // Побои на подравшихся // На рынке мужиках: // «Под правым глазом ссадина // Величиной с двугривенный, // В средине лба пробоина // В целковый. Итого: // На рубль пятнадцать с деньгою // Побоев…» Приравняем ли // К побоищу базарному // Войну под Севастополем, // Где лил солдатик кровь?
Краса и гордость русская, // Белели церкви Божии // По горкам, по холмам, // И с ними в славе спорили // Дворянские дома. // Дома с оранжереями, // С китайскими беседками // И с английскими парками; // На
каждом флаг играл, // Играл-манил приветливо, // Гостеприимство русское // И ласку обещал. // Французу
не привидится // Во сне, какие праздники, //
Не день,
не два — по месяцу // Мы задавали тут. // Свои индейки жирные, // Свои наливки сочные, // Свои актеры, музыка, // Прислуги — целый полк!