Неточные совпадения
— Да уж на этот счет ты
не беспокойся, — горячо говорил Рутилов. — Они и теперь барышни пухленькие, а если
не совсем вошли в объем, так это только до поры до
времени. Выйдут замуж, и они раздобреют, как старшая. Лариса-то у нас, сам знаешь, какая кулебяка стала.
— Пусть требует, я
не отдам, — сердито сказал Передонов. — Мы в Питер ездили, так
не пользовались это
время квартирою.
— Что ж такое! Она должна ремонт делать, так разве мы обязаны платить за то
время, пока
не живем? И главное — она ужасно дерзкая.
Узкие башмаки и высокие каблуки
не давали Варваре много ходить. Она скоро уставала. Поэтому она чаще ездила на извозчиках, хотя больших расстояний в нашем городе
не было. В последнее
время она зачастила к Грушиной. Извозчики уж заприметили это; их и всех-то было десятка два. Сажая Варвару, уж и
не спрашивали, куда везти.
— Чего ждать,
время не ждет.
— Я и сам могу, Марья Осиповна, а только как мы в компании приятно
время проводим, то отчего же
не поддержать чужую шутку! А если это вам
не нравится, то как вам будет угодно, — как вы к нам изволите, так и мы к вам изволим.
Но и вернувшись утром в город, Передонов
не пошел домой, а велел везти себя в церковь, — в это
время начиналась обедня. Ему казалось теперь опасным
не бывать часто в церкви, — еще донесут, пожалуй.
А впрочем, хотя по нынешним
временам иные господа нападают на науку, а без науки
не проживешь.
— Я рад, что вы обратились ко мне и потому, что в наше
время особенно полезно членам первенствующего сословия всегда и везде прежде всего помнить, что они — дворяне, дорожить принадлежностью к этому сословию, —
не только правами, но и обязанностями и честью дворянина. Дворяне в России, как вам, конечно, известно, сословие по преимуществу служилое.
— Мне, Ардальон Борисыч, нет
времени особенно углубляться в городские отношения и слухи, я по горло завален делом. Если бы жена
не помогала, то я
не знаю, как бы справился. Я нигде
не бываю, никого
не вижу, ничего
не слышу. Но я вполне уверен, что все это, что о вас говорят, — я ничего
не слышал, поверьте чести, — все это вздор, вполне верю. Но это место
не от одного меня зависит.
— Болтают нивесть что, — говорил Передонов, — чего и
не было. А я сам могу донести. Я ничего такого, а за ними я знаю. Только я
не хочу. Они за глаза всякую ерунду говорят, а в глаза смеются. Согласитесь сами, в моем положении это щекотливо. У меня протекция, а они гадят. Они совершенно напрасно меня выслеживают, только
время теряют, а меня стесняют. Куда ни пойдешь, а уж по всему городу известно. Так уж я надеюсь, что в случае чего вы меня поддержите.
Хрипач сильно покраснел, и голос его звучал еще суше и отчетливее. В другое
время эти признаки директорова гнева приводили Передонова в замешательство. Но теперь он
не смущался.
А на уроках у Передонова в последнее
время действительно много смеялись, — и
не потому, чтобы это ему нравилось. Напротив, детский смех раздражал Передонова. Но он
не мог удержаться, чтобы
не говорить чего-нибудь лишнего, непристойного: то расскажет глупый анекдот, то примется дразнить кого-нибудь посмирнее. Всегда в классе находилось несколько таких, которые рады были случаю произвести беспорядок, — и при каждой выходке Передонова подымали неистовый хохот.
И даже радостная надежда шевельнулась в его душе, и даже
не столько надежда, сколько желание: Коковкина уйдет, а Людмила как раз в это
время придет и побудет с ним. Вечером он напомнил Коковкиной о завтрашних именинах.
Не теряя
времени, сели за карты. Играли в стуколку, на двух столах.
И разные другие нелепые слухи ходили по городу о здешней гимназии: говорили о переодетой гимназистом барышне, потом имя Пыльникова стали понемногу соединять с Людмилиным. Товарищи начали дразнить Сашу любовью к Людмиле. Сперва он легко относился к этим шуточкам, потом начал по
временам вспыхивать и заступаться за Людмилу, уверяя, что ничего такого
не было и нет.
Он совсем уверился, что в самом скором
времени получит инспекторское место. Учителю Фаластову он
не раз говорил...
В церкви уже стояли в уголке, прячась за колонною, все четыре сестры Рутиловы. Передонов их
не видел сначала, но потом, уже во
время самого венчания, когда они вышли из своей засады и подвинулись вперед, он увидел их и испугался. Впрочем, они ничего худого
не сделали,
не потребовали, — чего он боялся сперва, — чтобы он Варвару прогнал, а взял одну из них, а только все
время смеялись. И смех их, сначала тихий, все громче и злее отдавался в его ушах, как смех неукротимых фурий.
Этих намеков Преполовенской казалось мало. Сказать же ему ясными словами всю правду она
не хотела. Зачем ссориться с Варварою?
Время от
времени она посылала Передонову анонимные письма, где намеки были яснее. Но Передонов понял их превратно.
Время шло, а выжидаемая день за днем бумага о назначении инспектором все
не приходила. И частных сведений о месте никаких
не было. Справиться у самой княгини Передонов
не смел: Варвара постоянно пугала его тем, что она — знатная. И ему казалось, что если бы он сам вздумал к ней писать, то вышли бы очень большие неприятности. Он
не знал, что именно могли с ним сделать по княгининой жалобе, но это-то и было особенно страшно. Варвара говорила...
Передонов улучил
время, когда Варвары
не было и печка в зале топилась, и бросил карты, целую игру, в печку.
Директор тем
временем еще раз писал в округ и со дня на день ждал назначения врачей для освидетельствования. Но чиновники
не торопились. На то они и чиновники.
Саша ушел после обеда и
не вернулся к назначенному
времени, к семи часам. Коковкина обеспокоилась:
не дай бог, попадется кому из учителей на улице в непоказанное
время. Накажут, да и ей неловко. У нее всегда жили мальчики скромные, по ночам
не шатались. Коковкина пошла искать Сашу. Известно, куда же, как
не к Рутиловым.
Чтобы примерить костюм, надо было
время, а Саша мог забегать только урывочками, да и то
не каждый день. Но нашлись. Саша убежал ночью, уже когда Коковкина спала, через окно. Сошло благополучно.
Наконец начался счет полученным за наряды билетикам. Клубские старшины составили комитет. У дверей в судейскую комнату собралась напряженно ожидавшая толпа. В клубе на короткое
время стало тихо и скучно. Музыка
не играла. Гости притихли. Передонову стало жутко. Но скоро в толпе начались разговоры, нетерпеливый ропот, шум. Кто-то уверял, что оба приза достанутся актерам.
Германец молчал. Пробиться через толпу ему бы ничего
не стоило, но он, очевидно, стеснялся пустить в ход свою силу. Гудаевский схватился за альбом, и в то же
время кто-то быстро сорвал с германца маску. В толпе завопили...
— Вы к нему очень добры, — неопределенно сказал Хрипач. — Мы ничего
не можем иметь против того, чтобы он в свободное
время, с разрешения своей тетки, посещал своих знакомых. Мы далеки от намерения обратить ученические квартиры в места какого-то заключения. Впрочем, пока
не разрешится история с Передоновым, лучше будет, если Пыльников посидит дома.