Об себе я ничего особенного не имею вам сказать, могу только смело вас уверить, что, каково бы ни было мое положение, я буду уметь его твердо переносить и всегда найду в себе такие утешения, которых никакая человеческая сила не
в состоянии меня лишить.
В Дневнике Кюхельбекера записано под 9 января 1842 г. следующее обращение к сыну: «Научись из моего примера, не женись никогда на девушке, которая не
в состоянии будет понимать тебя» (Дневник, под ред. В. Н. Орлова и С. Н, Хмельницкого, 1929, стр. 283).]
…Я дожидался все отъезда нашего бедного Ивана Дмитриевича, чтобы отвечать вам, но, как видно из хода его болезни, он еще не так скоро
в состоянии будет пуститься в путь, хотя бы ему и сделалось лучше, чего до сих пор, однако, незаметно.
Неточные совпадения
Извините, я почти готов не посылать этого маранного письма — не знаю, как вы прочтете, но во уважение каторжного моего
состояния прошу без церемонии читать и также не сердиться, если впредь получите что-нибудь подобное. К сожалению, не везде мог я иметь перо, которое теперь попало
в руки.
Нас везут к исполнению приговора; сверх того, как кажется, нам будет какая-то работа, соединенная с заключением
в остроге, — следовательно,
состояние гораздо худшее простых каторжных, которые, хотя и бывают под землей, но имеют случай пользоваться некоторыми обеспечениями за доброе поведение и сверх того помощью добрых людей устроить себе
состояние довольно сносное.
Поджио недоволен Усть-Кудой — и дом и все ему не нравится. Денежные дела
в плохом
состоянии. Тоска об этом говорить. — Прощай, друг — сердечно жму тебе руку…
…Новая семья, [Семья Н.
В. Басаргина.] с которой я теперь под одной крышей, состоит из добрых людей, но женская половина, как вы можете себе представить, — тоска больше или меньше и служит к убеждению холостяка старого, что
в Сибири лучше не жениться. Басаргин доволен своим
состоянием. Ночью и после обеда спит. Следовательно, остается меньше времени для размышления.
В губерниях остзейских крепостное
состояние совершенно уничтожено, отменено…
Во всех положениях есть разница
состояний, во всех положениях оно, может быть, имеет некоторые влияния на отношения, но
в нашем исключительном положении это совсем не то.
…
В Петербург еще не писал насчет моего предполагаемого путешествия. Жду вдохновения — и признаюсь, при всем желании ехать, как-то тоскливо просить. Время еще не ушло. Надобно соблюсти все формальности, взять свидетельство лекаря и по всем инстанциям его посылать… Главное, надобно найти случай предварить родных, чтобы они не испугались мнимо болезненным моим
состоянием… [Пущин выехал, после длительной переписки между местной и столичной администрации,
в середине мая 1849 г.]
Сегодня обедаю у Якова Дмитриевича, — он плохо все слышит, а она все не
в нормальном
состоянии. Кажется, чахотка.
Пусть так; только это
состояние отрадное — вера
в человечество, стремящееся, несмотря на все закоулки, к чему-нибудь высокому, хорошему, благому.
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, — один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не
в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет по моде.
Милон. Счастлив ты, мой друг, будучи
в состоянии облегчать судьбу несчастных. Не знаю, что мне делать в горестном моем положении.
И поэтому, не будучи
в состоянии верить в значительность того, что он делал, ни смотреть на это равнодушно, как на пустую формальность, во всё время этого говенья он испытывал чувство неловкости и стыда, делая то, чего сам не понимает, и потому, как ему говорил внутренний голос, что-то лживое и нехорошее.
Не слыша ответа, Печорин сделал несколько шагов к двери; он дрожал — и сказать ли вам? я думаю, он
в состоянии был исполнить в самом деле то, о чем говорил шутя.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Что тут пишет он мне
в записке? (Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька, что
состояние мое было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)Я ничего не понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
Стародум. Справедливо. Вы прямую неустрашимость полагаете
в военачальнике. Свойственна ли же она и другим
состояниям?
Правдин. Если вы приказываете. (Читает.) «Любезная племянница! Дела мои принудили меня жить несколько лет
в разлуке с моими ближними; а дальность лишила меня удовольствия иметь о вас известии. Я теперь
в Москве, прожив несколько лет
в Сибири. Я могу служить примером, что трудами и честностию
состояние свое сделать можно. Сими средствами, с помощию счастия, нажил я десять тысяч рублей доходу…»
В минуты, когда мысль их обращается на их
состояние, какому аду должно быть
в душах и мужа и жены!
Стародум. Ты знаешь, что я одной тобой привязан к жизни. Ты должна делать утешение моей старости, а мои попечении твое счастье. Пошед
в отставку, положил я основание твоему воспитанию, но не мог иначе основать твоего
состояния, как разлучась с твоей матерью и с тобою.