Цитаты со словом «пот»
Она воображала его будущим генерал-адъютантом,
потом каким-нибудь господарем молдаванским; а там, пожалуй, и королем греческим: воображение ее в этом случае ни перед чем не останавливалось!
— А что
потом будет? Бедному офицеру, ваше превосходительство, служить промеж богатых тяжело, да и просто невозможно!
— Прощай, мой ангел! — обратилась она
потом к Паше. — Дай я тебя перекрещу, как перекрестила бы тебя родная мать; не меньше ее желаю тебе счастья. Вот, Сергей, завещаю тебе отныне и навсегда, что ежели когда-нибудь этот мальчик, который со временем будет большой, обратится к тебе (по службе ли, с денежной ли нуждой), не смей ни минуты ему отказывать и сделай все, что будет в твоей возможности, — это приказывает тебе твоя мать.
— Да так, братец, что!.. Невелико счастье быть военным. Она, впрочем, говорит, чтобы в гвардии тебе служить, а
потом в флигель-адъютанты попасть.
При этом ему невольно припомнилось, как его самого, — мальчишку лет пятнадцати, — ни в чем не виновного, поставили в полку под ранцы с песком, и как он терпел, терпел эти мученья, наконец, упал, кровь хлынула у него из гортани; и как он
потом сам, уже в чине капитана, нагрубившего ему солдата велел наказать; солдат продолжал грубить; он велел его наказывать больше, больше; наконец, того на шинели снесли без чувств в лазарет; как потом, проходя по лазарету, он видел этого солдата с впалыми глазами, с искаженным лицом, и затем солдат этот через несколько дней умер, явно им засеченный…
Павел, с загрязненными ногами, весь в
поту и с недовольным лицом, пошел домой…
Потом выстрелил и Павел, впившись, кажется, всеми глазами в цель; но тоже не попал.
Потом он видел, что она, вместе с скотником, ушла в лес. Поутру же он заметил, что полковник сидел у окна сердитым более обыкновенного.
— Николи, батюшка, николи они в эту трущобу не захаживали! — убеждала его скотница и
потом, снова обливаясь слезами и приговаривая: — «Матушка, голубушка моя!» — вышла из комнат.
— Куда это он? — спросил полковник, не сообразив еще хорошенько в первую минуту;
потом сейчас же торопливо прибавил: — Кирьян, лови его! Останови!
Потом сел рядом с медведем и поехал.
По случаю безвыездной деревенской жизни отца, наставниками его пока были: приходский дьякон, который версты за три бегал каждый день поучить его часа два;
потом был взят к нему расстрига — поп, но оказался уж очень сильным пьяницей; наконец, учил его старичок, переезжавший несколько десятков лет от одного помещика к другому и переучивший, по крайней мере, поколения четыре.
Г-жа Захаревская, тогда еще просто Маремьяша, была мещанскою девицею; сама доила коров, таскала навоз в свой сад и
потом, будучи чиста и невинна, как младенец, она совершенно спокойно и бестрепетно перешла в пьяные и развратные объятия толстого исправника.
Она сначала было расставила все это перед Александрой Григорьевной,
потом вдруг бросилась с чашкой кофе и с массой сухарей и к Сереже.
Но у Ардальона Васильевича
пот даже выступил на лбу. Он, наконец, начал во всем этом видеть некоторое надругательство над собою. «Еще и деньги плати за нее!» — подумал он и, отойдя от гостьи, молча сел на отдаленное кресло. Маремьяна Архиповна тоже молчала; она видела, что муж ее чем-то недоволен, но чем именно — понять хорошенько не могла.
Господин этот что-то такое запальчиво говорил,
потом зачем-то топал ногой, проходил небольшое пространство, снова топал и снова делал несколько шагов.
Еспер Иваныч, не вставая даже с постели, часов до двенадцати читал; а
потом принялся бриться, мыться и одеваться.
— Какая она аристократка! — возразил с сердцем Еспер Иваныч. — Авантюристка — это так!.. Сначала по казармам шлялась, а
потом в генерал-адъютантши попала!.. Настоящий аристократизм, — продолжал он, как бы больше рассуждая сам с собою, — при всей его тепличности и оранжерейности воспитания, при некоторой брезгливости к жизни, первей всего благороден, великодушен и возвышен в своих чувствованиях.
Там на крыльце ожидали их Михайло Поликарпыч и Анна Гавриловна. Та сейчас же, как вошли они в комнаты, подала мороженого;
потом садовник, из собственной оранжереи Еспера Иваныча, принес фруктов, из которых Еспер Иваныч отобрал самые лучшие и подал Павлу. Полковник при этом немного нахмурился. Он не любил, когда Еспер Иваныч очень уж ласкал его сына.
— Ни, ни! — возразил Еспер Иваныч, отрицательно мотнув головой, и
потом грустным голосом прибавил: — Эх, брат, Михайло Поликарпыч, погости: придет время, и приехал бы в Новоселки, да уж не к кому!
Беседы их первоначально были весьма оживленные; но
потом, особенно когда им приходилось оставаться вдвоем, они стали как-то конфузиться друг друга…
Для этой цели она напросилась у мужа, чтобы он взял ее с собою, когда поедет на ревизию, — заехала будто случайно в деревню, где рос ребенок, — взглянула там на девочку;
потом, возвратясь в губернский город, написала какое-то странное письмо к Есперу Иванычу, потом — еще страннее, наконец, просила его приехать к ней.
Солдат слегка поддержал его под руку; поддержал также и Пашу;
потом молодецки распахнул ворота, кивнул головой кучеру, чтобы тот въезжал, и бросился к крыльцу.
Тот вдруг бросился к нему на шею, зарыдал на всю комнату и произнес со стоном: «Папаша, друг мой, не покидай меня навеки!» Полковник задрожал, зарыдал тоже: «Нет, не покину, не покину!» — бормотал он;
потом, едва вырвавшись из объятий сына, сел в экипаж: у него голова даже не держалась хорошенько на плечах, а как-то болталась.
— Да я сбегаю, пожалуй, — вызвался и на это с полною готовностью Симонов, и действительно сбегал, принес, а
потом куда-то и скрылся.
Симонов сейчас засветил свечку, и все они сначала прошли по темному каменному коридору,
потом стали подниматься по каменной лестнице, приотворили затем какую-то таинственную маленькую дверцу и очутились в огромной зале. Мрак их обдал со всех сторон. Свечка едва освещала небольшое около них пространство, так что, когда все взглянули вверх, там вместо потолка виднелся только какой-то темный простор.
— Сидеть публика будет на этих стульях; тут их, должно быть, дюжины три;
потом можно будет взять мебели из гостиной!.. Ведь можно? — обратился Плавин к Симонову.
Потом он не утерпел и сбегал посмотреть во флигель, что делает Симонов.
Павел сначала было сделал на них голубое небо,
потом стал выводить на нем корни и ветви, а около них размещать зеленые листочки.
— Разве так рисуют деревья на декорациях? — воскликнул он: — сначала надо загрунтовать совсем темною краской, а
потом и валяйте на ней прямо листья; один зеленый, другой желтый, третий совсем черный и, наконец, четвертый совсем белый. — Говоря это, Плавин вместе с тем и рисовал на одной декорации дерево.
Когда молодой человек этот стал переодеваться, то на нем оказалось превосходнейшее белье (он очень был любим одной своею пожилой теткой);
потом, когда он оделся в костюм, набелился и нарумянился, подвел себе жженою пробкою усики, то из него вышел совершеннейший красавчик.
Его провели через передний подзор, отогнув тот немного,
потом, мимо сцены, в таинственную дверь вниз по лестнице в коридор и в уборную.
— Уйдите! — произнес еще раз Павел и
потом, как бы вспомнив что-то такое, оставил Разумова и вышел к прочим своим товарищам.
— Ты так пой всю жизнь, а ты так играй! — обратился Николай Силыч сначала к Шишмареву, а
потом к Павлу.
— Это так, какие уж от вас шалости, — говорил Симонов и
потом, немного подумав, прибавил: — Берите, ничего!
—
Потом он с теми же учениками, — продолжал Павел, — зашел нарочно в трактир и вдруг там спрашивает: «Дайте мне порцию акрид и дивиева меду!»
В один из последних своих походов за охотой, Николай Силыч и Павел зашли верст за пятнадцать, прошли
потом огромнейшее болото и не убили ничего; наконец они сели на кочки. Николай Силыч, от усталости и неудачи в охоте, был еще более обыкновенного в озлобленном расположении духа.
Впрочем, вышел новый случай, и Павел не удержался: у директора была дочь, очень милая девушка, но она часто бегала по лестнице — из дому в сад и из саду в дом; на той же лестнице жил молодой надзиратель; любовь их связала так, что их надо было обвенчать; вслед же за тем надзиратель был сделан сначала учителем словесности, а
потом и инспектором.
Николай Силыч, до сего времени молчавший, при последней фразе взглянул на священника, а
потом, встав на ноги, обратился к инспектору-учителю.
— А
потом куда? — спросила девушка.
—
Потом ненадолго в Демидовское [Демидовское — училище правоведения в Ярославле, основанное в 1805 году.], а там и в военную службу, и в свиту.
Еспер Иваныч когда ему полтинник, когда целковый даст; и теперешний раз пришел было; я сюда его не пустила, выслала ему рубль и велела идти домой; а он заместо того — прямо в кабак… напился там, идет домой, во все горло дерет песни; только как подошел к нашему дому, и говорит сам себе: «Кубанцев, цыц, не смей петь: тут твой благодетель живет и хворает!..»
Потом еще пуще того заорал песни и опять закричал на себя: «Цыц, Кубанцев, не смей благодетеля обеспокоить!..» Усмирильщик какой — самого себя!
Все улыбнулись. И Еспер Иваныч сначала тоже, слегка только усмехнувшись, повторил: «Усмирильщик… себя!», а
потом начал смеяться больше и больше и наконец зарыдал.
М-me Фатеева говорила: «Это такой человек, что сегодня раскается, а завтра опять сделает то же!» Сначала Мари только слушала ее, но
потом и сама начала говорить.
— Женщины воображают, что если мужчина молчит, так он непременно мечтает! — отвечал он ей насмешливо, а
потом, обратившись к Мари, прибавил самым развязным тоном: — Adieu, [Прощайте (франц.).] кузина!
Мари, Вихров и m-me Фатеева в самом деле начали видаться почти каждый день, и между ними мало-помалу стало образовываться самое тесное и дружественное знакомство. Павел обыкновенно приходил к Имплевым часу в восьмом; около этого же времени всегда приезжала и m-me Фатеева. Сначала все сидели в комнате Еспера Иваныча и пили чай, а
потом он вскоре после того кивал им приветливо головой и говорил...
Павел неторопливо разрезал роман, прочел его заглавие, а
потом произнес как бы наставническим тоном...
— А вот, кстати, — начал Павел, — мне давно вас хотелось опросить: скажите, что значил, в первый день нашего знакомства, этот разговор ваш с Мари о том, что пишут ли ей из Коломны, и
потом она сама вам что-то такое говорила в саду, что если случится это — хорошо, а не случится — тоже хорошо.
— Вы говорите еще как мальчик! — сказала она и
потом, когда они подъехали к их дому и она стала выходить из экипажа, то крепко-крепко пожала руку Павла и сказала...
Дневником, который Мари написала для его повести, Павел остался совершенно доволен: во-первых, дневник написан был прекрасным, правильным языком, и
потом дышал любовью к казаку Ятвасу. Придя домой, Павел сейчас же вписал в свою повесть дневник этот, а черновой, и особенно те места в нем, где были написаны слова: «о, я люблю тебя, люблю!», он несколько раз целовал и потом далеко-далеко спрятал сию драгоценную для него рукопись.
Цитаты из русской классики со словом «пот»
У Калиновича между тем холодный
пот выступил на лбу крупными каплями.
И при этом тяжело дышит и вытирает со лба
пот.
— Господи, что же это такое?.. — изнеможенно повторял Кишкин, чувствуя, как у него на лбу выступают капли холодного
пота.
Я просыпался с трепетом, с каплями
пота на лбу.
Вперив глаза в опушку, я бессмысленно улыбался;
пот катился с меня градом, и хотя капли его, сбегая по подбородку, щекотали меня, я не вытирал их.
Предложения со словом «пот»
- Это уже потом уже, в процессе эволюции, ужасные ящеры стали видоизменяться и в результате мы имеем множество самых разнообразных видов животных и птиц.
- Долго потом ещё вспоминали этот прыжок, чемпион мира так бы, наверное, не прыгнул.
- – Между прочим, я родился серым, почти как ты, – отозвался тот и приосанился. – А уж потом стал красивым, розовым.
- (все предложения)
Значение слова «пот»
ПОТ, -а, предл. о по́те, в поту́, мн. поты́; м. 1. Бесцветная жидкость, выделяемая подкожными железами. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова ПОТ
Афоризмы русских писателей со словом «пот»
- Что такое революция? Это переворот и избавление.
Но когда избавитель перевернуть — перевернул, избавить — избавил, а потом и сам так плотно уселся на ваш загорбок, что снова и еще хуже задыхаетесь вы в предсмертной тоске, то тогда черт с ним и с избавителем этим!
- Дорога удивительное дело! Ее могущество непреодолимо, успокоительно и целительно. Отрывая вдруг человека от окружающей среды, все равно, любезной ему или даже неприятной, от постоянно развлекающей его множеством предметов, постоянно текущей разнообразной действительности, она сосредотачивает его мысли и чувства в тесный мир дорожного экипажа, устремляет его внимание сначала на самого себя, потом на воспоминание прошедшего и, наконец, на мечты и надежды — в будущем; и все это делается с ясностью и спокойствием, без всякой суеты и торопливости.
- Что нынешнему человеку просто кажется, то старикам большим потом да мукой досталось.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно