Неточные совпадения
«О, старая лисица, совсем перекинулся на
другую сторону!..» — думал он со скрежетом зубов и готов был растерзать Михайла Борисовича на кусочки, а между тем должен был ограничиваться только тем, что сидел и недовольно пыхтел:
для некоторых темпераментов подобное положение ужасно!
Во-первых, в Петербурге действительно меха лучше и дешевле; во-вторых, мне кажется, мы настолько добрые и хорошие знакомые, что церемониться нам в подобных вещах не следует, и смею вас заверить, что даже самые огромные денежные одолжения, по существу своему, есть в то же время самые дешевые и ничтожные и, конечно, никогда не могут окупить тех высоконравственных наслаждений, которые иногда люди дают
друг другу и которые я в такой полноте встретил
для себя в вашем семействе.
В это время по столовой взад и вперед ходил, заплетаясь разбитой параличом ногою,
другой князь, старый, ветхий, и все посматривал, как Григоров опоражнивал бутылку, когда же тот спросил себе еще бутылку, старик долее не вытерпел сей возмутительной
для него сцены, быстро, насколько позволяла ему параличная его нога, ушел из столовой, прошел все прочие залы, бильярдную, библиотеку и вошел, наконец, в так называемую чернокнижную комнату, где сидело довольно многочисленное общество.
Барон мало того, что в Михайле Борисовиче потерял искреннейшим образом расположенного к нему начальника, но, что ужаснее всего
для него было, — на место Бахтулова назначен был именно тот свирепый генерал, которого мы видели у Бахтулова и который на первом же приеме своего ведомства объяснил, что он в подчиненных своих желает видеть работников, тружеников, а не
друзей.
В этот же самый день князь ехал с
другом своим бароном в Москву осматривать ее древности, а потом обедать в Троицкий трактир. Елена на этот раз с охотой отпустила его от себя, так как все, что он делал
для мысли или
для какой-нибудь образовательной цели, она всегда с удовольствием разрешала ему; а тут он ехал просвещать своего
друга историческими древностями.
В Троицком трактире барон был поставлен
другом своим почти в опасное
для жизни положение: прежде всего была спрошена ботвинья со льдом; барон страшно жаждал этого блюда и боялся; однако, начал его есть и с каждым куском ощущал блаженство и страх; потом князь хотел закатить ему двухдневалых щей, но те барон попробовал и решительно не мог есть.
Г-жа Петицкая понять не могла, что такое значили подобные ответы. По слухам останкинским, она твердо была уверена, что говорит княгине самые приятные вещи, а тут вдруг встречает такое равнодушие в ней; а потому спустя некоторое время она решилась попробовать княгиню с
другой стороны, хоть более, может быть, неприятной
для нее, но все-таки, конечно, интересующей ее.
— Ну, то и
другое несправедливо; князь не любит собственно княгини, и вы
для него имеете значение; тут-с, напротив, скрываются совершенно
другие мотивы: княгиня вызывает внимание или ревность, как хотите назовите, со стороны князя вследствие того только, что имеет счастие быть его супругой.
— Но положим, что любит, то все-таки должна делать это несколько посекретнее и не кидать этим беспрестанно в глаза мужу. Все такого рода уступки будут, конечно, несколько тяжелы
для всех вас и заставят вас иногда не совсем искренно и откровенно поступать и говорить, но каждый должен в то же время утешать себя тем, что он это делает
для спокойствия
другого… Dixi! [Я сказал! (лат.).] — заключил Миклаков.
— Ни за что на свете, ни за что! Чтобы связать себя с кем-нибудь — никогда!.. — воскликнула Анна Юрьевна и таким решительным голосом, что барон сразу понял, что она в самом деле искренно не желает ни за кого выйти замуж, но чтобы она не хотела вступить с ним в какие-либо
другие, не столь прочные отношения, — это было
для него еще под сомнением.
Какое неприятное чувство во мне поселяет необходимость повиноваться вам, вы сами можете судить, а потому, чтобы не подвергать себя
другой раз подобной неприятности, я прошу и меня также уволить от должности: трудиться в таком духе
для общества, в каком вы желаете, я не могу.
— Конечно, конечно!.. — соглашалась Елена тем же насмешливым тоном. — Неприятно в этом случае
для женщин только то, что так как эти занятия самки им не дают времени заняться ничем
другим, так мужчины и говорят им: «Ты, матушка, шагу без нас не смеешь сделать, а не то сейчас умрешь с голоду со всеми детенышами твоими!»
Словом, рассудок очень ясно говорил в князе, что
для спокойствия всех близких и дорогих ему людей,
для спокойствия собственного и, наконец, по чувству справедливости он должен был на любовь жены к
другому взглянуть равнодушно; но в то же время, как и в истории с бароном Мингером, чувствовал, что у него при одной мысли об этом целое море злобы поднимается к сердцу.
О, тогда г-же Петицкой показалось, что она очень хорошо понимает: она полагала, что Миклаков тоже едет на деньги княгини, и теперь ему досадно, что она хочет то же самое сделать и
для других! Г-жа Петицкая судила в таком случае о Миклакове несколько по своим собственным чувствам.
— Совершенно согласна, что средства все эти позволительны, — подхватила Елена, — но в некоторых случаях они
для женщины возможны, а в
других — выше сил ее…
Далее затем в голове князя начались противоречия этим его мыслям: «Конечно,
для удовлетворения своего патриотического чувства, — обсуживал он вопрос с
другой стороны, — Елене нужны были пятнадцать тысяч, которые она могла взять только у князя, и неужели же она не стоила подобного маленького подарка от него, а получив этот подарок, она могла располагать им, как ей угодно?..
Так поступать можно только или в отношении злейшего врага своего, или вследствие своей собственной, личной ветрености и даже некоторой развращенности, но то и
другое предполагать в Елене
для князя было тяжело!.. «Кому же после этого верить?
Николя, как и большая часть глупых людей, при всей своей видимой доброте, был в то же время зол и мстителен. Взбесясь на Елену за то, что она — тогда как он схлопотал ей место и устроил лотерею — осмелилась предпочесть ему
другого, он решился насказать на нее отцу своему с тем, чтобы тот вытурил Елену с ее места.
Для этого он пришел опять в присутствие к старику.
В следующую затем неделю все именитые
друзья и сослуживцы старика Оглоблина спешили навестить его
для выражения ему своего участия и соболезнования; на все утешения их он только молча склонял голову и разводил руками. Николя между тем каждый день ездил к отцу, чтобы испросить у него прощение, но старик его не принимал. Тогда Николя решился обратиться к Феодосию Иванычу и
для этого забежал к нему нарочно в канцелярию.
Но как бы ради того, чтобы окончательно рассеять всякое сомнение в этом слухе, вдруг нежданно-негаданно прибыл Елпидифор Мартыныч, в первый еще раз выехавший из дому и поставивший непременным долгом
для себя прежде всех явиться к Григоровым, как ближайшим
друзьям своим.