Неточные совпадения
Гаврило. «Молчит»! Чудак ты… Как же ты хочешь, чтоб он разговаривал, коли у него миллионы! С кем ему разговаривать? Есть человека два-три в городе, с ними он разговаривает, а больше
не с кем; ну, он и молчит. Он и живет здесь
не подолгу от этого от самого; да и
не жил бы, кабы
не дела. А разговаривать он ездит в Москву, в Петербург да за границу,
там ему просторнее.
Лариса. Благодарю тебя… Но пусть
там и дико, и глухо, и холодно; для меня после той жизни, которую я здесь испытала, всякий тихий уголок покажется раем. Что это Юлий Капитоныч медлит, я
не понимаю.
Евфросинья Потаповна. Вымотали вы из меня всю душеньку нынче. Подай клюковного морсу, разве
не все равно. Возьми
там у меня графинчик; ты поосторожнее, графинчик-то старенький, пробочка и так еле держится, сургучиком подклеена. Пойдем, я сама выдам. (Уходит в среднюю дверь, Иван за ней.)
Паратов. Зачем сюда, мы
там выпьем; только велите стаканчиков дать, я рюмок
не признаю.
Кнуров. А Робинзон, господа, лишний. Потешились, и будет. Напьется он
там до звериного образа — что хорошего! Эта прогулка дело серьезное, он нам совсем
не компания. (Указывая в дверь.) Вон он как к коньяку-то прильнул.
Oгудалова. Вот наконец до чего дошло: всеобщее бегство! Ах, Лариса!.. Догонять мне ее иль нет? Нет, зачем!.. Что бы
там ни было, все-таки кругом нее люди… А здесь, хоть и бросить, так потеря
не велика!
Вожеватов. Да и
не надо совсем, и никто
там не говорит по-французски.
Робинзон. Столица Франции, да чтоб
там по-французски
не говорили! Что ты меня за дурака, что ли, считаешь?
«Пойдем в село Кузьминское, // Посмотрим праздник-ярмонку!» — // Решили мужики, // А про себя подумали: // «
Не там ли он скрывается, // Кто счастливо живет?..»
Собакевич слушал все по-прежнему, нагнувши голову, и хоть бы что-нибудь похожее на выражение показалось на лице его. Казалось, в этом теле совсем не было души, или она у него была, но вовсе
не там, где следует, а, как у бессмертного кощея, где-то за горами и закрыта такою толстою скорлупою, что все, что ни ворочалось на дне ее, не производило решительно никакого потрясения на поверхности.
— Я теперь уже не тот заносчивый мальчик, каким я сюда приехал, — продолжал Аркадий, — недаром же мне и минул двадцать третий год; я по-прежнему желаю быть полезным, желаю посвятить все мои силы истине; но я уже
не там ищу свои идеалы, где искал их прежде; они представляются мне… гораздо ближе. До сих пор я не понимал себя, я задавал себе задачи, которые мне не по силам… Глаза мои недавно раскрылись благодаря одному чувству… Я выражаюсь не совсем ясно, но я надеюсь, что вы меня поймете…
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык
там обращаться с другими: я, брат,
не такого рода! со мной
не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире
не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое!
Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это
не жаркое.
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас
там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и
не завесть его? только, знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Хлестаков. Я уж
не помню твоих глупых счетов. Говори, сколько
там?
Хлестаков (голосом вовсе
не решительным и
не громким, очень близким к просьбе).Вниз, в буфет…
Там скажи… чтобы мне дали пообедать.
Хлестаков. Возьмите, возьмите; это порядочная сигарка. Конечно,
не то, что в Петербурге.
Там, батюшка, я куривал сигарочки по двадцати пяти рублей сотенка, просто ручки потом себе поцелуешь, как выкуришь. Вот огонь, закурите. (Подает ему свечу.)