Неточные совпадения
Маленький Привалов сильно побаивался Марьи Степановны, которая держала себя всегда строго, а за обедом являлась совсем неприступной: никто
не смел слова сказать лишнего, и только когда бывал дома Василий Назарыч, эта слишком натянутая обеденная обстановка заметно смягчалась.
Досифея поняла, что разговор идет о ней, и мимикой объяснила, что Костеньки нет, что его
не любит сам и что она помнит, как
маленький Привалов любил есть соты.
Рождение внука было для старика Гуляева торжеством его идеи. Он сам помолодел и пестовал
маленького Сережу, как того сына, которого
не мог дождаться.
Хиония Алексеевна в эти немногие дни
не только
не имела времени посетить свою приятельницу, но даже потеряла всякое представление о переменах дня и ночи. У нее был полон рот самых необходимых хлопот, потому что нужно было приготовить квартиру для Привалова в ее
маленьком домике. Согласитесь, что это была самая трудная и сложная задача, какую только приходилось когда-нибудь решать Хионии Алексеевне. Но прежде мы должны сказать, каким образом все это случилось.
— Да… Но ведь миллионами
не заставишь женщину любить себя… Порыв, страсть — да разве это покупается на деньги? Конечно, все эти Бахаревы и Ляховские будут ухаживать за Приваловым: и Nadine и Sophie, но… Я, право,
не знаю, что находят мужчины в этой вертлявой Зосе?.. Ну, скажите мне, ради бога, что в ней такого:
маленькая, сухая, вертлявая, белобрысая… Удивляюсь!
Дядюшка Оскар Филипыч принадлежал к тому типу молодящихся старичков, которые постоянно улыбаются самым сладким образом, ходят
маленькими шажками, в качестве старых холостяков любят дамское общество и непременно имеют какую-нибудь странность: один боится мышей, другой
не выносит каких-нибудь духов, третий целую жизнь подбирает коллекцию тросточек разных исторических эпох и т. д.
Привалов пожал
маленькую руку дядюшки, который чуть
не растаял от удовольствия и несколько раз повторил...
Все это пилось из
маленьких чарочек граненого богемского хрусталя с вырезными виньетками из пословиц: «пьян да умен — два угодья в нем», «пьян бывал, да ума
не терял».
— Отчего же Тэке
не заразил ногой берейтора? — спрашивала Ляховская, гладя лошадь своей
маленькой крепкой рукой, затянутой в шведскую серую перчатку.
— Тонечка, голубушка, спой эту песню про Волгу, — умолял он. — Уважь единоутробного брата… а?.. Привалова
не стесняйся, он отличный
малый, хоть немножко и того (Веревкин многозначительно повертел около лба пальцем), понимаешь — славянофил своего рода. Ха-ха!.. Ну, да это пустяки: всякий дурак по-своему с ума сходит.
— Конечно,
не на себя, Игнатий Львович, — деловым тоном отвечал немец. — Я —
маленький человек, и вы и Александр Павлыч — все мы
маленькие люди… А где
маленькие мухи запутываются в паутине, большие прорывают ее.
А с другой стороны, Надежда Васильевна все-таки любила мать и сестру. Может быть, если бы они
не были богаты,
не существовало бы и этой розни, а в доме царствовали тот мир и тишина, какие ютятся под самыми
маленькими кровлями и весело выглядывают из крошечных окошечек. Приятным исключением и нравственной поддержкой для Надежды Васильевны теперь было только общество Павлы Ивановны, которая частенько появлялась в бахаревском доме и подолгу разговаривала с Надеждой Васильевной о разных разностях.
Лоскутов поместился на
маленьком клеенчатом диванчике и
не торопясь раскурил папиросу.
— О! пани Марина, кто же
не знает, что вы первая красавица… во всей Польше первая!.. Да… И лучше всех танцевали мазурочки, и одевались лучше всех, и все любили пани Марину без ума. Пани Марина сердится на меня, а я
маленький человек и делал только то, чего хотел пан Игнатий.
В
маленьком флигельке на скорую руку устроен был чай. Нагибин собственноручно «наставил» самоварчик и
не без эффекта подал его на стол.
Разобраться в этом странном наборе фраз было крайне трудно, и Привалов чувствовал себя очень тяжело, если бы доктор
не облегчал эту трудную задачу своим участием. Какой это был замечательно хороший человек! С каким ангельским терпением выслушивал он влюбленный бред Привалова. Это был настоящий друг, который являлся лучшим посредником во всех недоразумениях и
маленьких размолвках.
Она
не может меня любить», — с тоской думал он, держа в своей руке ее холодную
маленькую руку.
Гости
не выходили из дому, и каждый день придумывалось какое-нибудь новое развлечение, так что в конце концов Привалов почувствовал себя в своем собственном доме тоже гостем, даже немного
меньше — посторонним человеком, который попал в эту веселую компанию совершенно случайно.
Привалов перезнакомился кое с кем из клубных игроков и, как это бывает со всеми начинающими, нашел, что, право, это были очень хорошие люди и с ними было иногда даже весело; да и самая игра, конечно, по
маленькой, просто для препровождения времени, имела много интересного, а главное, время за сибирским вистом с винтом летело незаметно;
не успел оглянуться, а уж на дворе шесть часов утра.
Привалов остался и побрел в дальний конец сцены, чтобы
не встретиться с Половодовым, который торопливо бежал в уборную вместе с Давидом. Теперь
маленькая грязная и холодная уборная служила продолжением театральной сцены, и публика с такой же жадностью лезла смотреть на последнюю агонию умиравшей певицы, как давеча любовалась ее полными икрами и бесстыдными жестами.
— Вы простите меня за то, что я слишком много говорю о самом себе, — говорил Привалов останавливаясь. — Никому и ничего я
не говорил до сих пор и
не скажу больше… Мне случалось встречать много очень
маленьких людей, которые вечно ко всем пристают со своим «я», — это очень скучная и глупая история. Но вы выслушайте меня до конца; мне слишком тяжело, больше чем тяжело.
— Я вижу, Сергей Александрыч, что вам трудно переменить прежний образ жизни, хотя вы стараетесь сдержать данное слово. Только
не обижайтесь, я вам предложу
маленький компромисс: пейте здесь… Я вам
не буду давать больше того, чем следует.
Мы до сих пор ничего
не говорили о
маленьком существе, жизнь которого пока еще так мало переходила границы чисто растительных процессов: это была
маленькая годовалая девочка Маня, о которой рассказывал Привалову на Ирбитской ярмарке Данилушка.
Девочка действительно была серьезная
не по возрасту. Она начинала уже ковылять на своих пухлых розовых ножках и довела Нагибина до слез, когда в первый раз с счастливой детской улыбкой пролепетала свое первое «деду», то есть дедушка. В мельничном флигельке теперь часто звенел, как колокольчик, детский беззаботный смех, и везде валялись обломки разных игрушек, которые «деду» привозил из города каждый раз.
Маленькая жизнь вносила с собой теплую, светлую струю в мирную жизнь мельничного флигелька.
По такому исключительному случаю был устроен
маленький семейный праздник, на котором разговорам
не было конца. Привалов точно переродился на деревенском воздухе и удивлял Надежду Васильевну своим оживленным, бодрым настроением. Когда вечером начали все прощаться, Нагибин крепко поцеловал руку Надежды Васильевны и проговорил растроганным голосом...
Маленький диссонанс, особенно на первое время, вносили в эту жизнь родственные отношения к Веревкиным, к которым Бахарев никак
не мог привыкнуть, и даже Верочка, уживавшаяся со всем и со всеми, чувствовала себя
не в своей тарелке в присутствии Ивана Яковлича или Агриппины Филипьевны.
Старик покосился в угол, где стояла
маленькая детская кроватка; его точно что кольнуло, и Надежда Васильевна заметила, как он отвернулся, стараясь смотреть в другую сторону.
Маленькая Маня спала детским крепким сном,
не подозревая, какую душевную муку подняло в душе старика ее невинное присутствие в этой комнате.