Так Мыльников ничего и не сказал Кожину, движимый своей мужицкой политикой, а о поручении Фени припомнил только по своем возвращении в Балчуговский завод, то есть прямо в кабак Ермошки. Здесь, пьяный, он разболтал все, что
видел своими глазами. Первым вступился, к общему удивлению, Ермошка. Он поднял настоящий скандал.
Ганька только что узнал от Мыльникова пикантную новость и сгорал от нетерпения
видеть своими глазами драного Петра Васильича. Это было жадное лакейское любопытство. Мыльников тоже был счастлив, что первым принес на Сиротку любопытную весточку.
Неточные совпадения
— У Карачунского она… — прошептал наконец Кожин. —
Своими глазами видел. В горничные нанялась…
— А ежели она у меня с ума нейдет?.. Как живая стоит… Не могу я позабыть ее, а жену не люблю. Мамынька женила меня, не
своей волей… Чужая мне жена.
Видеть ее не могу… День и ночь думаю о Фене. Какой я теперь человек стал: в яму бросить — вся мне цена. Как я узнал, что она ушла к Карачунскому, — у меня свет из
глаз вон. Ничего не понимаю… Запряг долгушку, бросился сюда, еду мимо господского дома, а она в окно смотрит. Что тут со мной было — и не помню, а вот, спасибо, Тарас меня из кабака вытащил.
—
Своими глазами видел… — бормотал Мыльников, не ожидавший такого действия
своих слов. — Я думал: мертвяк, и даже отшатнулся, а это она, значит, жена Кожина распята… Так на руках и висит.
Как теперь,
видел Родион Потапыч
своего старого начальника, когда он приехал за три дня и с улыбочкой сказал: «Ну, дедушка, мне три дня осталось жить — торопись!» В последний роковой день он приехал такой свежий, розовый и уже ничего не спросил, а
глазами прочитал
свой ответ на лице старого штейгера.
— Ни за что-с, это повторяю вам; я положу его перед нею при вас и уйду, не дождавшись единого слова; но надобно, чтоб она знала и
видела своими глазами, что это я, я сам, передаю ей, добровольно, без принуждения и без награды.
Нашлись, конечно, сейчас же такие люди, которые или что-нибудь
видели своими глазами, или что-нибудь слышали собственными ушами; другим стоило только порыться в своей памяти и припомнить, что было сказано кем-то и когда-то; большинство ссылалось без зазрения совести на самых достоверных людей, отличных знакомых и близких родных, которые никогда не согласятся лгать и придумывать от себя, а имеют прекрасное обыкновение говорить только одну правду.
[Господь да благословит вас, Гарибальди! (англ.)] женщины хватали руку его и целовали, целовали край его плаща — я это
видел своими глазами, — подымали детей своих к нему, плакали…
Неточные совпадения
Помещик так растрогался, // Что правый
глаз заплаканный // Ему платочком вытерла // Сноха с косой распущенной // И чмокнула старинушку // В здоровый этот
глаз. // «Вот! — молвил он торжественно // Сынам
своим наследникам // И молодым снохам. — // Желал бы я, чтоб
видели // Шуты, врали столичные, // Что обзывают дикими // Крепостниками нас, // Чтоб
видели, чтоб слышали…»
И рассказали странники, // Как встретились нечаянно, // Как подрались, заспоривши, // Как дали
свой зарок // И как потом шаталися, // Искали по губерниям // Подтянутой, Подстреленной, // Кому живется счастливо. // Вольготно на Руси? // Влас слушал — и рассказчиков //
Глазами мерял: —
Вижу я, // Вы тоже люди странные! — // Сказал он наконец. — // Чудим и мы достаточно. // А вы — и нас чудней! —
Он
видел только ее ясные, правдивые
глаза, испуганные той же радостью любви, которая наполняла и его сердце.
Глаза эти светились ближе и ближе, ослепляя его
своим светом любви. Она остановилась подле самого его, касаясь его. Руки ее поднялись и опустились ему на плечи.
Вронский чувствовал эти направленные на него со всех сторон
глаза, но он ничего не
видел, кроме ушей и шеи
своей лошади, бежавшей ему навстречу земли и крупа и белых ног Гладиатора, быстро отбивавших такт впереди его и остававшихся всё в одном и том же расстоянии.
Подойдя к ней вплоть, он стал с
своей высоты смотреть пред собою и увидал
глазами то, что она
видела носом.