— Ох, помирать скоро, Андрошка… О душе
надо подумать. Прежние-то люди больше нас о душе думали: и греха было больше, и спасения было больше, а мы ни богу свеча ни черту кочерга. Вот хоть тебя взять: напал на деньги и съежился весь. Из пушки тебя не прошибешь, а ведь подохнешь — с собой ничего не возьмешь. И все мы такие, Андрошка… Хороши, пока голодны, а как насосались — и конец.
Неточные совпадения
— Дураки вы все, вот что… Небось, прижали хвосты, а я вот нисколько не боюсь родителя… На волос не боюсь и все приму на себя. И Федосьино дело тоже
надо рассудить: один жених не жених, другой жених не жених, — ну и не стерпела девка. По человечеству
надо рассудить… Вон Марья из-за родителя в перестарки попала, а Феня это и обмозговала: живой человек о живом и
думает. Так прямо и объясню родителю… Мне что, я его вот на эстолько не боюсь!..
«Вот я ему, подлецу, помяну как-нибудь про фискалу-то, —
подумал Родион Потапыч, припоминая готовившееся скандальное дело. — Эх,
надо бы мне было ему тогда на Фотьянке узелок завязать, да не догадался… Ну, как-нибудь в другой раз».
Марья терпеливо выслушала ворчанье и попреки старухи, а сама
думала только одно: как это баушка не поймет, что если молодые девки выскакивают замуж без хлопот, так ей
надо самой позаботиться о своей голове. Не на кого больше-то надеяться… Голова у Марьи так и кружилась, даже дух захватывало. Не из важных женихов машинист Семеныч, а все-таки мужчина… Хорошо баушке Лукерье теперь бобы-то разводить, когда свой век изжила… Тятенька Родион Потапыч такой же: только про себя и знают.
«Нет, брат, к тебе-то уж я не пойду! —
думал Кишкин, припоминая свой последний неудачный поход. — Разве толкнуться к Ермошке?.. Этому
надо все рассказать, а Ермошка все переплеснет Кожину — опять нехорошо.
Надо так сделать, чтобы и шито и крыто. Пожалуй, у Петра Васильича можно было бы перехватить на первый раз, да уж больно завистлив пес: над чужим счастьем задавится… Еще уцепится как клещ, и не отвяжешься от него…»
Раздумал Петр Васильич. Ежели на Сиротку записать, так
надо и время выждать, и с Матюшкой поделиться. Думал-думал и решил повести дело с Ястребовым начистоту.
— А у меня уж скоро Рублиха-то подастся… да. Легкое место сказать, два года около нее бьемся, и больших тысяч это самое дело стоит. Как
подумаю, что при Оникове все дело оправдается, так даже жутко сделается. Не для его глупой головы удумана штука… Он-то теперь льнет ко мне, да мне-то его даром не
надо.
— А что ты
думаешь, ведь правильно!..
Надо бы попа позвать да отчитать хорошенько…
Вожеватов. Ездить-то к ней — все ездят, — потому что весело очень: барышня хорошенькая, играет на разных инструментах, поет, обращение свободное, оно и тянет… Ну, а жениться-то
надо подумавши.
Неточные совпадения
Идем домой понурые… // Два старика кряжистые // Смеются… Ай, кряжи! // Бумажки сторублевые // Домой под подоплекою // Нетронуты несут! // Как уперлись: мы нищие — // Так тем и отбоярились! //
Подумал я тогда: // «Ну, ладно ж! черти сивые, // Вперед не доведется вам // Смеяться
надо мной!» // И прочим стало совестно, // На церковь побожилися: // «Вперед не посрамимся мы, // Под розгами умрем!»
А если и действительно // Свой долг мы ложно поняли // И наше назначение // Не в том, чтоб имя древнее, // Достоинство дворянское // Поддерживать охотою, // Пирами, всякой роскошью // И жить чужим трудом, // Так
надо было ранее // Сказать… Чему учился я? // Что видел я вокруг?.. // Коптил я небо Божие, // Носил ливрею царскую. // Сорил казну народную // И
думал век так жить… // И вдруг… Владыко праведный!..»
«Это
надо записать, —
подумал он.
— Нет, —
подумав, отвечал Левин, — мне еще
надо съездить.
Испуганный тем отчаянным выражением, с которым были сказаны эти слова, он вскочил и хотел бежать за нею, но, опомнившись, опять сел и, крепко сжав зубы, нахмурился. Эта неприличная, как он находил, угроза чего-то раздражила его. «Я пробовал всё, —
подумал он, — остается одно — не обращать внимания», и он стал собираться ехать в город и опять к матери, от которой
надо было получить подпись на доверенности.