По одному из них юнкеру, находящемуся под арестом и выпускаемому в роту для служебных занятий, советовалось не говорить со свободными товарищами и вообще не вступать с ними
ни в какие неделовые отношения, дабы не дать ротному командиру и курсовым офицерам возможности заподозрить, что юнкера могут делать что-нибудь тайком, исподтишка, прячась.
Неточные совпадения
Четыре дня не появлялся Александров у Синельниковых, а ведь раньше бывал у них по два, по три раза
в день, забегая домой только на минуточку, пообедать и поужинать. Сладкие терзания томили его душу: горячая любовь, конечно, такая,
какую не испытывал еще
ни один человек с сотворения мира; зеленая ревность, тоска
в разлуке с обожаемой, давняя обида на предпочтение… По ночам же он простаивал часами под двумя тополями, глядя
в окно возлюбленной.
Был он мал ростом, но во всем Московском военном округе не находилось
ни одного офицера, который мог бы состязаться со Страдовским
в стрельбе из винтовки. К тому же он рубился на эспадронах,
как сам пан Володыевский из романа «Огнем и мечом» Генриха Сенкевича, и даже его малорослость не мешала ему побеждать противников.
—
Как тебе не совестно, Соня? И
какие же это стихи.
Ни смысла,
ни музыки. Обыкновенные вирши бездельника-мальчишки: розы — грозы, ушел — пришел, время — бремя, любовь — кровь, камень — пламень. А дальше и нет ничего. Вы уж, пожалуйста, Диодор Иванович, не слушайтесь ее, она
в стихах понимает,
как свинья
в апельсинах. Да и я — тоже. Нет, прочитайте нам еще что-нибудь ваше.
Друг по какому-то давнишнему капризу
ни за что не хотел лазить
в речную воду, а теми обливаниями на суше,
какими его угощал хозяин, он всегда оставался недоволен — фыркал, рычал, вырывался из рук, убегал домой и даже при всей своей ангельской кротости иногда угрожал укусом.
Уедут юнкера туда, где свет, музыка, цветы, прелестные девушки, духи, танцы, легкий смех, а Дрозд пойдет
в свою казенную холостую квартиру, где, кроме денщика, ждут его только два живых существа, две черные дворняжки, без признаков
какой бы то
ни было породы: э-Мальчик и э-Цыган. Говорят, что Дрозд выпивает по ночам
в одиночку.
Александров справедлив. Он сам понимает.
Какая редкая радость и
какая гордость для девчонок танцевать с настоящим взрослым кавалером, да притом еще с юнкером Александровского училища, самого блестящего и любимого
в Москве. Он
ни одну не оставит без тура польки.
«
Как это мило и
как это странно придумано господом богом, — размышлял часто во время переклички мечтательный юнкер Александров, — что
ни у одного человека
в мире нет тембра голоса, похожего на другой. Неужели и все на свете так же разнообразно и бесконечно неповторимо? Отчего природа не хочет знать
ни прямых линий,
ни геометрических фигур,
ни абсолютно схожих экземпляров? Что это? Бесконечность ли творчества или урок человечеству?»
Так Берди-Паша каждый раз неистовствовал и крупным галопом носился вокруг батальона, истязая шпорами красавицу Кабардинку, которая вся была
в мыле и роняла со своей прелестной морды охлопья белой пены, но добиться идеального беззвучия он не мог,
как ни выходил из себя.
И тут уже солдат весь входит
в любимую легенду,
в трогательную сказку.
Ни в одном другом царстве не окружают личность военного кавалера таким наивным и милым уважением,
как в России. Солдат из топора щи мясные варит, Петра Великого на чердаке от разбойников спасает, черта
в карты обыгрывает, выгоняет привидения из домов, все улаживает, всех примиряет и везде является желанным и полезным гостем, кумом на родинах, сватом на свадьбах.
На воздухе
ни один из них не сказал другому
ни слова, но завет Анчутина остался навсегда
в их умах с такой твердостью,
как будто он вырезан алмазом по сердолику.
Алексей Александрович думал и говорил, что
ни в какой год у него не было столько служебного дела, как в нынешний; но он не сознавал того, что он сам выдумывал себе в нынешнем году дела, что это было одно из средств не открывать того ящика, где лежали чувства к жене и семье и мысли о них и которые делались тем страшнее, чем дольше они там лежали.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой,
какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще
ни один человек
в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай,
какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий. Эк куда хватили! Ещё умный человек!
В уездном городе измена! Что он, пограничный, что ли? Да отсюда, хоть три года скачи,
ни до
какого государства не доедешь.
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь
в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб
какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит
в бочке, что у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь,
ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Хлестаков. Да что? мне нет никакого дела до них. (
В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты
какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что у меня нет
ни копейки.
Городничий. Ах, боже мой! Я, ей-ей, не виноват
ни душою,
ни телом. Не извольте гневаться! Извольте поступать так,
как вашей милости угодно! У меня, право,
в голове теперь… я и сам не знаю, что делается. Такой дурак теперь сделался,
каким еще никогда не бывал.