Неточные совпадения
—
Как бы снег
не так валил, то нам
бы и думать нечего. Эй ты, мерзлый! Полно, брат, гарцевать, сиди смирнее! Ну, теперь отлегло от сердца; а давеча пришлось было
так жутко, хоть тут же ложись да умирай… Ахти, постой-ка: никак, дорога пошла направо. Мы опять едем целиком.
— А то, любезный, что другой у тебя
не останется,
как эту сломят. Ну, пристало ли земскому ярыжке говорить
такие речи о князе Пожарском? Я человек смирный, а у другого
бы ты первым словом подавился! Я сам видел,
как князя Пожарского замертво вынесли из Москвы. Нет, брат, он
не побежит первый, хотя
бы повстречался с самим сатаною, на которого, сказать мимоходом, ты с рожи-то очень похож.
Он
не обратил
бы на это никакого внимания, если б этот человек
не походил на вора, который хочет пробраться
так, чтоб его никто
не заметил; он шел сугробом, потому что проложенная по саду тропинка была слишком на виду, и,
как будто
бы с робостию, оглядывался на все стороны.
— Для других пока останусь колдуном: без этого я
не мог
бы говорить с тобою; но вот тебе господь бог порукою, и пусть меня,
как труса, выгонят из Незамановского куреня или,
как убийцу своего брата, казака, — живого зароют в землю, если я
не такой же православный,
как и ты.
— А то, что на нем
не усидел
бы и могучий богатырь Еруслан Лазаревич.
Такое зелье, что боже упаси! Сесть-то на него всякий сядет, только до сих пор никто еще
не слезал с него порядком: сначала и туда и сюда, да вдруг
как взовьется на дыбы, учнет передом и задом — батюшки светы!.. хоть кому небо с овчинку покажется!
— Ну,
как хочешь, боярин, — отвечал Алексей, понизив голос. — Казна твоя,
так и воля твоя; а я ни за что
бы не дал ей больше копейки… Слушаю, Юрий Дмитрич, — продолжал он, заметив нетерпение своего господина. — Сейчас расплачусь.
— Если б только он был побойчее,
так я
бы в него вклепался: я точь-в-точь
такого же коня знаю… ну вот ни дать ни взять, и на лбу
такая же отметина. Правда, тот
не пошел
бы шагом,
как этот… а уж
так схожи меж собой,
как две капли воды.
— Нет, господин проезжий, — отвечал старик, махнув рукою, —
не видать мне
таких удальцов,
какие бывали в старину! Да вот хоть для вашей
бы милости в мое время тотчас выискался
бы охотник перейти на ту сторону и прислать с перевозу большую лодку; а теперь небойсь — дожидайтесь! Увидите, если
не придется вам ночевать на этом берегу. Кто пойдет за лодкою?
— Все, конечно,
так! — прервал Истома, —
не что иное,
как безжизненный труп, добыча хищных вранов и плотоядных зверей!.. Правда, королевич Владислав молоденек, и
не ему
бы править
таким обширным государством, каково царство Русское; но зато наставник-то у него хорош: премудрый король Сигизмунд, верно,
не оставит его своими советами. Конечно, лучше
бы было, если б мы все вразумились, что честнее повиноваться опытному мужу,
как бы он ни назывался: царем ли русским или польским королем, чем незрелому юноше…
—
Не все
так думают о святейшем Гермогене, боярин; я первый чту его высокую душу и христианские добродетели. Если б мы все
так любили наше отечество,
как сей благочестивый муж, то
не пришлось
бы нам искать себе царя среди иноплеменных… Но что прошло, того
не воротишь.
— Да, молодец! без малого годов сотню прожил, а на всем веку
не бывал
так радостен,
как сегодня. Благодарение творцу небесному, очнулись наконец право-славные!.. Эх, жаль! кабы господь продлил дни бывшего воеводы нашего, Дмитрия Юрьевича Милославского, то-то был
бы для него праздник!.. Дай бог ему царство небесное! Столбовой был русский боярин!.. Ну, да если
не здесь,
так там он вместе с нами радуется!
Я знаю наперед, что пуще всех будет против мира князь Димитрий Мамстрюкович Черкасский да Григорий Образцов: первый потому, что сын князя Мамстрюка и
такой же,
как он, чеченец — ему
бы все резаться; а второй оттого, что природный нижегородец и терпеть
не может поляков.
— Юрий Дмитрич, — сказал Мансуров, — мы дозволяем тебе пробыть завтрашний день в Нижнем Новгороде; но я советовал
бы тебе отправиться скорее: завтра же весь город будет знать, что ты прислан от Гонсевского, и тогда,
не погневайся, смотри, чтоб с тобой
не случилось того же, что с князем Вяземским. Народ подчас бывает глуп:
как расходится,
так его ничем
не уймешь.
— Ах, жалость
какая! — сказал Кирша, когда Алексей кончил свой рассказ. — Уж если ему было на роду писано
не дожить до седых волос,
так пусть
бы он умер со славою на ратном поле: на людях и смерть красна, а то, подумаешь, умереть одному, под ножом разбойника!.. Я справлялся о вас в дому боярина Туренина; да он сам мне сказал, что вы давным-давно уехали в Москву.
—
Не выходить
бы ему из Ярославля, — вскричал Кручина, — если б этот дурак, Сенька Жданов,
не промахнулся! И что с ним сделалось?.. Я его,
как самого удалого из моих слуг, послал к Заруцкому; а тот отправил его с двумя казаками в Ярославль зарезать Пожарского — и этого-то, собачий сын,
не умел сделать!..
Как подумаешь,
так не из чего этих хамов и хлебом кормить!
—
Как бы то ни было, Тимофей Федорович, а делать нечего, надобно пуститься наудалую. Но
так как, по мне, все лучше попасться в руки к Пожарскому, чем к этим проклятым шишам, то мой совет — одним нам в дорогу
не ездить.
—
Какое вино!
Не приезжайте вы к ним,
так они дня три или четыре куска
бы в рот
не взяли:
такие стали постники.
— Да слышишь ли ты, голова! он на других-то людей вовсе
не походит. Посмотрел
бы ты,
как он сел на коня,
как подлетел соколом к войску, когда оно, войдя в Москву, остановилось у Арбатских ворот,
как показал на Кремль и соборные храмы!.. и что тогда было в его глазах и на лице!..
Так я тебе скажу: и взглянуть-то страшно! Подле его стремени ехал Козьма Минич Сухорукий… Ну, брат, и этот молодец!
Не так грозен,
как князь Пожарский, а нашего поля ягода — за себя постоит!
Завтрашний день мне
бы надобно ехать верст за пятьдесят для исполнения одной священной обязанности; но
так как мы входим в Кремль, то мне нельзя отлучиться из Москвы, и я хочу послать сейчас гонца для уведомления, что обряд, при котором присутствие мое необходимо,
не может быть совершен завтра.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё
бы только рыбки! Я
не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате
такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно
бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах,
как хорошо!
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья
не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были
какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто
бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это
такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Как бы, я воображаю, все переполошились: «Кто
такой, что
такое?» А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи, и
не знают, что
такое значит «прикажете принять».
Городничий. Мотает или
не мотает, а я вас, господа, предуведомил. Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую и вам. Особенно вам, Артемий Филиппович! Без сомнения, проезжающий чиновник захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения — и потому вы сделайте
так, чтобы все было прилично: колпаки были
бы чистые, и больные
не походили
бы на кузнецов,
как обыкновенно они ходят по-домашнему.
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали
таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове до сих пор стучит. Здесь,
как я вижу, можно с приятностию проводить время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а
не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка
такая, что еще можно
бы… Нет, я
не знаю, а мне, право, нравится
такая жизнь.