Неточные совпадения
— Посмотри, боярин, — сказал Алексей, — он чуть жив,
а каким молодцом сидит на коне: видно,
что ездок!.. Ого, да он начал пошевеливаться! Тише, брат, тише! Мой Серко и так устал. Однако
ж, Юрий Дмитрич, или мы поразогрелись, или погода становится теплее.
—
А вот
что, родимый. Сосед наш, убогий помещик, один сын у матери. Ономнясь боярин зазвал его к себе пображничать:
что ж, батюшка?.. для своей потехи зашил его в медвежью шкуру, да и ну травить собакою! И, слышь ты, они, и барин и собака, так остервенились,
что насилу водой разлили. Привезли его, сердечного, еле жива,
а бедная-то барыня уж вопила, вопила!.. Легко ль! неделю головы не приподымал!
— Ах ты простоволосая! — сказал земский. — Да кому
ж и тешить боярина, как не этим мелкопоместным? Ведь он их поит и кормит да уму-разуму научает. Вот хотя и ваш Васьян Степанович, давно ли кричал: «На
что нам польского королевича!» —
а теперь небойсь не то заговорил!..
— Слушайте, товарищи! — продолжал Юрий. — Если кто из вас тронется с места, пошевелит одним пальцем, то я в тот же миг размозжу ему голову.
А ты, ясновельможный, прикажи им выйти вон, я угощаю одного тебя. Ну,
что ж ты молчишь?.. Слушай, поляк! Я никогда не божился понапрасну;
а теперь побожусь,
что ты не успеешь перекреститься, если они сейчас не выйдут. Долго ль мне дожидаться? — прибавил он, направляя дуло пистолета прямо в лоб поляку.
— И теплее, боярин;
а здесь так ветром насквозь и прохватывает. Ну, Юрий Дмитрич, — продолжал Алексей, радуясь,
что господин его начал с ним разговаривать, — лихо же ты отделал этого похвальбишку поляка! Вот
что называется — угостить по-русски! Чай, ему недели две есть не захочется. Однако
ж, боярин, как мы выезжали из деревни, так в уши мне наносило что-то неладное, и не будь я Алексей Бурнаш, если теперь вся деревушка не набита конными поляками.
—
А вот как: я велел их запереть в холодную избу, поставил караул,
а сам лег соснуть; казаки мои — нет их вшисци дьябли везмо! — также вздремнули; так, видно, они вылезли в окно, сели на своих коней, да и до лесу…
Что ж ты, боярин, качаешь головой? — продолжал Копычинский, нимало не смущаясь. — Иль не веришь? Далибук, так! Спроси хоть пана региментаря.
— Эх, боярин! ну если вы избрали на царство королевича польского, так
что ж он сидит у себя в Кракове? Давай его налицо! Пусть примет веру православную и владеет нами!
А то небойсь прислали войско да гетмана, как будто б мы присягали полякам! Нет, Юрий Дмитрич, видно по всему,
что король-то польский хочет вас на бобах провести.
Хотя Кирша был и запорожским казаком, но понимал, однако
ж,
что нельзя было Юрию в одно и то же время мстить Шалонскому и быть мужем его дочери;
а по сей-то самой причине он решился до времени молчать, не упуская, впрочем, из виду главнейшей своей цели, то есть спасения Юрия от грозящей ему опасности.
— Может статься, ты и дело говоришь, Юрий Дмитрич, — сказал Кирша, почесывая голову, — да удальство-то нас заело! Ну, как сидеть весь век поджавши руки? С тоски умрешь!.. Правда, нам, запорожцам, есть
чем позабавиться: татары-то крымские под боком,
а все охота забирает помериться с ясновельможными поляками… Однако
ж, боярин, тебе пора, чай, отдохнуть. Говорят, завтра ранехонько будет на площади какое-то сходбище; чай, и ты захочешь послушать, о
чем нижегородцы толковать станут.
— Ну да… я первый заговорил — так
что ж?.. Велико дело!.. Нельзя
ж всем разом говорить. Не я, так заговорил бы другой, не другой, так третий…
А скажи-ка, боярин, уж не хочешь ли и ты пристать к нам? Ты целовал крест королевичу Владиславу,
а душа-то в тебе все-таки русская.
—
А для
чего ж ты это сделал?
— Князь Димитрий! — сказал Мансуров, — и ты, Мурза Алеевич Кутумов! не забывайте,
что вы здесь не на городской площади,
а в совете сановников нижегородских. Я люблю святую Русь не менее вас; но вы ненавидите одних поляков,
а я ненавижу еще более крамолы, междоусобие и бесполезное кровопролитие, противные господу и пагубные для нашего отечества. Если
ж надобно будет сражаться, вы увидите тогда, умеет ли боярин Мансуров владеть мечом и умирать за веру православную.
Молодая боярыня со страху зарылась в подушки,
а старая, хоть также робела, однако
ж заметила и показала Федоре,
что подле дороги, против самой колымаги, сидит под кустом какая-то женщина.
— Я не люблю томить, — отвечал хладнокровно Омляш, — мой обычай: дал раза, да и дело с концом!
А ты
что за птица? — продолжал он, обращаясь к Кирше. — Ба, ба, ба! старый приятель! Милости просим!
Что ж ты молчишь? Иль не узнал своего крестника?
—
А скажи-ка, крестный батюшка, — спросил Омляш, — зачем ты сюда зашел? Уж не прислали ли тебя нарочно повыведать, где наш боярин?..
Что ж ты молчишь?.. — продолжал Омляш. — Заговорил бы ты у меня, да некогда с тобой растабарывать… Ну,
что стали, ребята? Удалой! тащи его к сосне да втяните на самую макушку: пусть он оттуда караулит пчельник!
— Так
что ж!.. Эх, Андрей Никитич! в сердцах я готов на все: сам зарежу того, кто осмелится мне поперечить…
а ведь он в моих руках!..
Они
ж, говорят, осерчали за то,
что нижегородцы не пошли к ним в таборы;
а по мне, так дело и сделали:
что им якшаться с этими разбойниками?
— Нет, боярышня! — сказал священник. — Хоть и жаль,
а надобно сказать правду: он не помогал нашим молодцам. Да
что об этом толковать!.. До завтра, ребята, с богом! Вам, чай, пора отдохнуть… Ну,
что ж вы переминаетесь? ступайте!
Неточные совпадения
Хлестаков.
А мне нравится здешний городок. Конечно, не так многолюдно — ну
что ж? Ведь это не столица. Не правда ли, ведь это не столица?
Анна Андреевна. Где
ж, где
ж они? Ах, боже мой!.. (Отворяя дверь.)Муж! Антоша! Антон! (Говорит скоро.)
А все ты,
а всё за тобой. И пошла копаться: «Я булавочку, я косынку». (Подбегает к окну и кричит.)Антон, куда, куда?
Что, приехал? ревизор? с усами! с какими усами?
Хлестаков. Да
что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако
ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое,
а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь,
что у меня нет ни копейки.
Лука Лукич.
Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще на днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца,
а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Хлестаков.
А, да! Земляника. И
что ж, скажите, пожалуйста, есть у вас детки?