Неточные совпадения
На нем был довольно широкий и толстый плащ без рукавов и
с огромным капюшоном, точь-в-точь как употребляют часто дорожные, по зимам, где-нибудь далеко за границей, в Швейцарии, или, например, в Северной Италии, не рассчитывая, конечно, при этом и на такие
концы по дороге, как от Эйдткунена до Петербурга.
В продолжение всего этого разговора черномазый молодой человек зевал, смотрел без цели в окно и
с нетерпением ждал
конца путешествия.
Вошли вдруг Ганя и Птицын; Нина Александровна тотчас замолчала. Князь остался на стуле подле нее, а Варя отошла в сторону; портрет Настасьи Филипповны лежал на самом видном месте, на рабочем столике Нины Александровны, прямо перед нею. Ганя, увидев его, нахмурился,
с досадой взял со стола и отбросил на свой письменный стол, стоявший в другом
конце комнаты.
Самолюбивый и тщеславный до мнительности, до ипохондрии; искавший во все эти два месяца хоть какой-нибудь точки, на которую мог бы опереться приличнее и выставить себя благороднее; чувствовавший, что еще новичок на избранной дороге и, пожалуй, не выдержит;
с отчаяния решившийся наконец у себя дома, где был деспотом, на полную наглость, но не смевший решиться на это перед Настасьей Филипповной, сбивавшей его до последней минуты
с толку и безжалостно державшей над ним верх; «нетерпеливый нищий», по выражению самой Настасьи Филипповны, о чем ему уже было донесено; поклявшийся всеми клятвами больно наверстать ей всё это впоследствии, и в то же время ребячески мечтавший иногда про себя свести
концы и примирить все противоположности, — он должен теперь испить еще эту ужасную чашу, и, главное, в такую минуту!
— Стало быть, правда! — проговорил он тихо и как бы про себя,
с совершенно потерянным видом, —
конец!..
Что же касается мужчин, то Птицын, например, был приятель
с Рогожиным, Фердыщенко был как рыба в воде; Ганечка всё еще в себя прийти не мог, но хоть смутно, а неудержимо сам ощущал горячечную потребность достоять до
конца у своего позорного столба; старичок учитель, мало понимавший в чем дело, чуть не плакал и буквально дрожал от страха, заметив какую-то необыкновенную тревогу кругом и в Настасье Филипповне, которую обожал, как свою внучку; но он скорее бы умер, чем ее в такую минуту покинул.
Поездка, впрочем, могла бы и к средине и к
концу лета состояться, хотя бы только в виде прогулки на месяц или на два Лизаветы Прокофьевны
с двумя оставшимися при ней дочерьми, чтобы рассеять грусть по оставившей их Аделаиде.
«Ты вот точно такой бы и был, — усмехнулась мне под
конец, — у тебя, говорит, Парфен Семеныч, сильные страсти, такие страсти, что ты как раз бы
с ними в Сибирь, на каторгу, улетел, если б у тебя тоже ума не было, потому что у тебя большой ум есть, говорит» (так и сказала, вот веришь или нет?
А так как ты совсем необразованный человек, то и стал бы деньги копить и сел бы, как отец, в этом доме
с своими скопцами; пожалуй бы, и сам в их веру под
конец перешел, и уж так бы „ты свои деньги полюбил, что и не два миллиона, а, пожалуй бы, и десять скопил, да на мешках своих
с голоду бы и помер, потому у тебя во всем страсть, всё ты до страсти доводишь“.
Была минута, в
конце этого длинного и мучительного пути
с Петербургской стороны, когда вдруг неотразимое желание захватило князя — пойти сейчас к Рогожину, дождаться его, обнять его со стыдом, со слезами, сказать ему всё и кончить всё разом.
— Просто-запросто есть одно странное русское стихотворение, — вступился наконец князь Щ., очевидно, желая поскорее замять и переменить разговор, — про «рыцаря бедного», отрывок без начала и
конца.
С месяц назад как-то раз смеялись все вместе после обеда и искали, по обыкновению, сюжета для будущей картины Аделаиды Ивановны. Вы знаете, что общая семейная задача давно уже в том, чтобы сыскать сюжет для картины Аделаиды Ивановны. Тут и напали на «рыцаря бедного», кто первый, не помню…
Всю первоначальную аффектацию и напыщенность,
с которою она выступила читать, она прикрыла такою серьезностью и таким проникновением в дух и смысл поэтического произведения,
с таким смыслом произносила каждое слово стихов,
с такою высшею простотой проговаривала их, что в
конце чтения не только увлекла всеобщее внимание, но передачей высокого духа баллады как бы и оправдала отчасти ту усиленную аффектированную важность,
с которою она так торжественно вышла на средину террасы.
Одним словом, в
конце третьего дня приключение
с эксцентрическою дамой, разговаривавшею из своей коляски
с Евгением Павловичем, приняло в уме его устрашающие и загадочные размеры.
Верите ли вы теперь благороднейшему лицу: в тот самый момент, как я засыпал, искренно полный внутренних и, так сказать, внешних слез (потому что, наконец, я рыдал, я это помню!), пришла мне одна адская мысль: «А что, не занять ли у него в
конце концов, после исповеди-то, денег?» Таким образом, я исповедь приготовил, так сказать, как бы какой-нибудь «фенезерф под слезами»,
с тем, чтоб этими же слезами дорогу смягчить и чтобы вы, разластившись, мне сто пятьдесят рубликов отсчитали.
А в
конце концов все-таки мы замешаны, все-таки дочки ваши замешаны, Иван Федорыч, девицы, барышни, лучшего общества барышни, невесты; они тут находились, тут стояли, всё выслушали, да и в истории
с мальчишками тоже замешаны, радуйтесь, тоже тут были и слушали!
Но друг человечества
с шатостию нравственных оснований есть людоед человечества, не говоря о его тщеславии; ибо оскорбите тщеславие которого-нибудь из сих бесчисленных друзей человечества, и он тотчас же готов зажечь мир
с четырех
концов из мелкого мщения, — впрочем, так же точно, как и всякий из нас, говоря по справедливости, как и я, гнуснейший из всех, ибо я-то, может быть, первый и дров принесу, а сам прочь убегу.
И, во-первых, по моему мнению, младенец слишком мал, то есть не крупен, так что за известное время светских младенцев потребовалось бы втрое, впятеро большая цифра, нежели духовных, так что и грех, если и уменьшался
с одной стороны, то в
конце концов увеличивался
с другой, не качеством, так количеством.
Чтение наконец началось. В начале, минут
с пять, автор неожиданной статьи всё еще задыхался и читал бессвязно и неровно; но потом голос его отвердел и стал вполне выражать смысл прочитанного. Иногда только довольно сильный кашель прерывал его;
с половины статьи он сильно охрип; чрезвычайное одушевление, овладевавшее им все более и более по мере чтения, под
конец достигло высшей степени, как и болезненное впечатление на слушателей. Вот вся эта «статья...
Он говорил
с ними как
с братьями, но они сами стали считать его под
конец за отца.
Для чего мне ваша природа, ваш павловский парк, ваши восходы и закаты солнца, ваше голубое небо и ваши вседовольные лица, когда весь этот пир, которому нет
конца, начал
с того, что одного меня счел за лишнего?
Что же это за пир, что ж это за всегдашний великий праздник, которому нет
конца и к которому тянет его давно, всегда,
с самого детства, и к которому он никак не может пристать.
«Коли уж ростовщик, так уж иди до
конца, жми людей, чекань из них деньги, стань характером, стань королем иудейским!» Птицын был скромен и тих; он только улыбался, но раз нашел даже нужным объясниться
с Ганей серьезно и исполнил это даже
с некоторым достоинством.
— Что ж, это ясно было, — сказал он, подумав, —
конец, значит! — прибавил он
с какою-то странною усмешкой, лукаво заглядывая в лицо сестры и всё еще продолжая ходить взад и вперед по комнате, но уже гораздо потише.
Гаврила Ардалионович справедливо мог бы пожаловаться на судьбу и неудачу. Некоторое время Варя не решалась заговорить
с ним, даже не взглянула на него, когда он шагал мимо нее крупными шагами; наконец, он отошел к окну и стал к ней спиной. Варя думала о русской пословице: «палка о двух
концах». Наверху опять послышался шум.
Но великодушная борьба
с беспорядком обыкновенно продолжалась недолго; генерал был тоже человек слишком «порывчатый», хотя и в своем роде; он обыкновенно не выносил покаянного и праздного житья в своем семействе и кончал бунтом; впадал в азарт, в котором сам, может быть, в те же самые минуты и упрекал себя, но выдержать не мог: ссорился, начинал говорить пышно и красноречиво, требовал безмерного и невозможного к себе почтения и в
конце концов исчезал из дому, иногда даже на долгое время.
— Довольно! Вы меня поняли, и я спокоен, — заключил он вдруг вставая, — сердце, как ваше, не может не понять страждущего. Князь, вы благородны, как идеал! Что пред вами другие? Но вы молоды, и я благословляю вас. В
конце концов я пришел вас просить назначить мне час для важного разговора, и вот в чем главнейшая надежда моя. Я ищу одной дружбы и сердца, князь; я никогда не мог сладить
с требованиями моего сердца.
Под
конец князь почти испугался и назначил генералу свидание на завтра в этот же час. Тот вышел
с бодростью, чрезвычайно утешенный и почти успокоенный. Вечером, в седьмом часу, князь послал попросить к себе на минутку Лебедева.
— Ну, вот беда какая! И человеку
конец приходит, а тут из-за глиняного горшка! — громко сказала Лизавета Прокофьевна. — Неужто уж ты так испугался, Лев Николаич? — даже
с боязнью прибавила она. — Полно, голубчик, полно; пугаешь ты меня в самом деле.
В этой комнате,
с тех пор как был в ней князь, произошла некоторая перемена: через всю комнату протянута была зеленая, штофная, шелковая занавеска,
с двумя входами по обоим
концам, и отделяла от кабинета альков, в котором устроена была постель Рогожина.