Или вдруг пять-шесть строк ко всей России, ни с того ни с сего: «Запирайте скорее церкви, уничтожайте бога, нарушайте браки, уничтожайте права наследства, берите ножи», и только, и
черт знает что дальше.
— Но он
черт знает что говорит, — возражал фон Лембке. — Я не могу относиться толерантно, когда он при людях и в моем присутствии утверждает, что правительство нарочно опаивает народ водкой, чтоб его абрютировать и тем удержать от восстания. Представь мою роль, когда я принужден при всех это слушать.
— Но ведь пока их ласкать, они могут…
черт знает что сделать. Конечно, это идея… — смутно защищался фон Лембке, — но… но вот, я слышу, в — ском уезде появились какие-то прокламации.
Теперь же был как в лесу: он всеми инстинктами своими предчувствовал, что в словах Петра Степановича заключалось нечто совершенно несообразное, вне всяких форм и условий, — «хотя ведь
черт знает что может случиться в этом „“новом поколении” и черт знает как это у них там совершается!» — раздумывал он, теряясь в соображениях.
Неточные совпадения
Наш принц вдруг, ни с того ни с сего, сделал две-три невозможные дерзости разным лицам, то есть главное именно в том состояло,
что дерзости эти совсем неслыханные, совершенно ни на
что не похожие, совсем не такие, какие в обыкновенном употреблении, совсем дрянные и мальчишнические, и
черт знает для
чего, совершенно без всякого повода.
— Да вы дорогу-то здешнюю
знаете ли-с? Ведь тут такие проулки пойдут… я бы мог руководствовать, потому здешний город — это всё равно,
что черт в корзине нес, да растрес.
Вы поймете и сами покажете дело в настоящем виде, а не как бог
знает что, как глупую мечту сумасбродного человека… от несчастий, заметьте, от долгих несчастий, а не как
черт знает там какой небывалый государственный заговор!..
— Эх! — махнул рукой Петр Степанович, как бы отбиваясь от подавляющей прозорливости вопрошателя, — ну, слушайте, я вам всю правду скажу: о прокламациях ничего не
знаю, то есть ровнешенько ничего,
черт возьми, понимаете,
что значит ничего?..
И
черт знает для
чего я вам разболтал!
— Я сказал: ну вас к
черту и с секретом! Скажите мне лучше, кто у вас там? Я
знаю,
что мы на именины идем, но кто там именно?
— А, ну,
черт… Лизавета Николаевна, — опикировался вдруг Петр Степанович, — я ведь, собственно, тут для вас же… мне ведь
что… Я вам услужил вчера, когда вы сами того захотели, а сегодня… Ну, вот отсюда видно Маврикия Николаевича, вон он сидит, нас не видит.
Знаете, Лизавета Николаевна, читали вы «Полиньку Сакс»?
— Пахнет мистицизмом;
черт вас
знает,
что вы все за люди!
— Ну так
знайте,
что он в последний раз в жизни пил водку. Рекомендую запомнить для дальнейших соображений. А теперь убирайтесь к
черту, вы до завтра не нужны… Но смотрите у меня: не глупить!
— Ну разумеется, не терять же вещи, — поднял к его лицу фонарь Петр Степанович. — Но ведь вчера все условились,
что взаправду принимать не надо. Пусть он укажет только вам точку, где у него тут зарыто; потом сами выроем. Я
знаю,
что это где-то в десяти шагах от какого-то угла этого грота… Но
черт возьми, как же вы это забыли, Липутин? Условлено,
что вы встретите его один, а уже потом выйдем мы… Странно,
что вы спрашиваете, или вы только так?
— Ясные паны! — произнес жид. — Таких панов еще никогда не видывано. Ей-богу, никогда. Таких добрых, хороших и храбрых не было еще на свете!.. — Голос его замирал и дрожал от страха. — Как можно, чтобы мы думали про запорожцев что-нибудь нехорошее! Те совсем не наши, те, что арендаторствуют на Украине! Ей-богу, не наши! То совсем не жиды: то
черт знает что. То такое, что только поплевать на него, да и бросить! Вот и они скажут то же. Не правда ли, Шлема, или ты, Шмуль?
Неточные совпадения
Аммос Федорович. А
черт его
знает,
что оно значит! Еще хорошо, если только мошенник, а может быть, и того еще хуже.
Хлестаков.
Черт его
знает,
что такое, только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи,
чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?
Городничий. И не рад,
что напоил. Ну
что, если хоть одна половина из того,
что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу:
что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право,
чем больше думаешь…
черт его
знает, не
знаешь,
что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Что это за скверный город! только где-нибудь поставь какой-нибудь памятник или просто забор —
черт их
знает откудова и нанесут всякой дряни!
Городничий.
Что, голубчики, как поживаете? как товар идет ваш?
Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты, протобестии, надувалы мирские! жаловаться?
Что, много взяли? Вот, думают, так в тюрьму его и засадят!..
Знаете ли вы, семь
чертей и одна ведьма вам в зубы,
что…