Неточные совпадения
— В мире идей необходимо различать тех субъектов, которые
ищут, и тех, которые прячутся. Для первых необходимо найти верный путь к истине, куда бы он ни вел, хоть в пропасть, к уничтожению искателя. Вторые желают только скрыть
себя, свой страх пред жизнью, свое непонимание ее тайн, спрятаться в удобной идее. Толстовец — комический тип, но он весьма законченно дает представление о людях, которые прячутся.
Она ушла, прежде чем он успел ответить ей. Конечно, она шутила, это Клим видел по лицу ее. Но и в форме шутки ее слова взволновали его. Откуда, из каких наблюдений могла родиться у нее такая оскорбительная мысль? Клим долго, напряженно
искал в
себе: являлось ли у него сожаление, о котором догадывается Лидия? Не нашел и решил объясниться с нею. Но в течение двух дней он не выбрал времени для объяснения, а на третий пошел к Макарову, отягченный намерением, не совсем ясным ему.
Нередко казалось, что он до того засыпан чужими словами, что уже не видит
себя. Каждый человек, как бы чего-то боясь,
ища в нем союзника, стремится накричать в уши ему что-то свое; все считают его приемником своих мнений, зарывают его в песок слов. Это — угнетало, раздражало. Сегодня он был именно в таком настроении.
Работы у него не было, на дачу он не собирался, но ему не хотелось идти к Томилину, и его все более смущал фамильярный тон Дронова. Клим чувствовал
себя независимее, когда Дронов сердито упрекал его, а теперь многоречивость Дронова внушала опасение, что он будет
искать частых встреч и вообще мешать жить.
— Повторяю: веры
ищут и утешения, а не истины! А я требую: очисти
себя не только от всех верований, но и от самого желания веровать!
Клим чувствовал
себя все более тревожно, неловко, он понимал, что было бы вообще приличнее и тактичнее по отношению к Лидии, если бы он ходил по улицам,
искал ее, вместо того чтоб сидеть здесь и пить чай. Но теперь и уйти неловко.
Он видел, что Варвара влюблена в него,
ищет и ловко находит поводы прикоснуться к нему, а прикасаясь, краснеет, дышит носом и розоватые ноздри ее вздрагивают. Ее игра была слишком грубо открыта, он даже говорил
себе...
«А — что бы я сказал на месте царя?» — спросил
себя Самгин и пошел быстрее. Он не
искал ответа на свой вопрос, почувствовав
себя смущенным догадкой о возможности своего сродства с царем.
— Да, напечатал. Похваливают. А по-моему — ерунда! К тому же цензор или редактор поправили рукопись так, что смысл исчез, а скука — осталась. А рассказишко-то был написан именно против скуки. Ну, до свидания, мне — сюда! — сказал он, схватив руку Самгина горячей рукой. — Все — бегаю. Места
себе ищу, — был в Польше, в Германии, на Балканах, в Турции был, на Кавказе. Неинтересно. На Кавказе, пожалуй, всего интереснее.
Наблюдая ее, Самгин опасался, что люди поймут, как смешна эта старая женщина,
искал в
себе какого-нибудь доброго чувства к ней и не находил ничего, кроме досады на нее.
Потом он думал еще о многом мелочном, — думал для того, чтоб не
искать ответа на вопрос: что мешает ему жить так, как живут эти люди? Что-то мешало, и он чувствовал, что мешает не только боязнь потерять
себя среди людей, в ничтожестве которых он не сомневался. Подумал о Никоновой: вот с кем он хотел бы говорить! Она обидела его нелепым своим подозрением, но он уже простил ей это, так же, как простил и то, что она служила жандармам.
Дальше он не разрешал
себе думать, у него было целомудренное желание не
искать формулы своим надеждам и мечтам.
— Все — программы, спор о программах, а надобно
искать пути к последней свободе. Надо спасать
себя от разрушающих влияний бытия, погружаться в глубину космического разума, устроителя вселенной. Бог или дьявол — этот разум, я — не решаю; но я чувствую, что он — не число, не вес и мера, нет, нет! Я знаю, что только в макрокосме человек обретет действительную ценность своего «я», а не в микрокосме, не среди вещей, явлений, условий, которые он сам создал и создает…
«Почему же командует этот?» — подумал Самгин, но ответа на вопрос свой не стал
искать. Он чувствовал
себя сброшенным и в плену, в нежилом доме.
Но Клим Самгин привык и даже как бы считал
себя обязанным
искать противоречий, это было уже потребностью его разнузданной мысли. Ему хотелось найти в Марине что-нибудь наигранное, фальшивенькое.
Теперь она говорила вопросительно, явно вызывая на возражения. Он, покуривая, откликался осторожно, междометиями и вопросами; ему казалось, что на этот раз Марина решила исповедовать его, выспросить, выпытать до конца, но он знал, что конец — точка, в которой все мысли связаны крепким узлом убеждения. Именно эту точку она, кажется,
ищет в нем. Но чувство недоверия к ней давно уже погасило его желание откровенно говорить с нею о
себе, да и попытки его рассказать
себя он признал неудачными.
У него неожиданно возник — точно подкрался откуда-то из темного уголка мозга — вопрос: чего хотела Марина, крикнув ему: «Ох, да иди, что ли!» Хотела она, чтобы он ушел, или — чтоб остался с нею? Прямого ответа на этот вопрос он не
искал, понимая, что, если Марина захочет, — она заставит быть ее любовником. Завтра же заставит. И тут он снова унизительно видел
себя рядом с нею пред зеркалом.
«Какой человек?» — спросил
себя Клим, но
искать ответа не хотелось, а подозрительное его отношение к Бердникову исчезало. Самгин чувствовал
себя необычно благодушно, как бы отдыхая после длительного казуистического спора с назойливым противником по гражданскому процессу.
«Надо
искать работы», — напоминал он
себе и снова двигался по бесчисленным залам Эрмитажа, рассматривая вещи, удовлетворяясь тем, что наблюдаемое не ставит вопросов, не требует ответов, разрешая думать о них как угодно или — не думать.
Мы, бабы, мордочки
себе красим, пудримся, ножки, грудки показываем, а вам, мужчинам, приходится необыкновенное
искать в словах, в газетах, книжках.
— Ты — усмехаешься. Понимаю, — ты где-то, там, — он помахал рукою над головой своей. — Вознесся на высоты философические и — удовлетворен
собой. А — вспомни-ко наше детство: тобой — восхищались, меня — обижали. Помнишь, как я завидовал вам, мешал играть,
искал копейку?
— Так, — твердо и уже громко сказала она. — Вы тоже из тех, кто
ищет, как приспособить
себя к тому, что нужно радикально изменить. Вы все здесь суетливые мелкие буржуа и всю жизнь будете такими вот мелкими. Я — не умею сказать точно, но вы говорите только о городе, когда нужно говорить уже о мире.
Вы стараетесь изолировать
себя от жизни,
ищете места над нею, в стороне от нее, да, да.