Затмение. До и после. Тетрадь 14

Россия стала

Не Сатурном,

Не пожирателем детей.

А просто цинковою

Урной

Для самых ценных

Сыновей.

Все кольца

Дантового ада

Не стоят одного,

В который,

Как в шоколадный

Крематорий

Нас заманили шокомады.

А было так.

Где свистнет кнут —

Медовый пряник

Тут, как тут.

Дружней консенсуса

Не надо.

И мы сердечно

Шоколадим.

Он видел всё.

И ложь.

И горе.

Писал.

Кричал.

Но больше месяца,

Как замолчал.

Он стал изгоем.

Он понял это

И повесился.

Плывём.

Плывём мы

Курсом «Курска».

Летим.

Летим

Маршрутом «Миля».

И от крестов

На поле русском

Давно тесно

Берёзкам милым.

Сыпятся.

Сыпятся аэрогруши.

В диком саду

Перезрели плоды.

Снизу летят

Обгорелые души.

И зарастают

Крестами сады.

Библейские

На ум приходят повести.

Все люди в жизни

Авели

Да Каины.

Все Авели обжили

Полюс совести.

Все Каины

Шакалят по окраинам.

По верх фуражки дела нет.

Так заявляют из полиции,

Протоколируя банкет

На презентации

убийцы.

Был сын.

Потом его не стало.

Был бог.

Но был он не у дел.

Бог был не прав.

Душа восстала.

Но божий сын

Уже висел.

Всё жарче спор:

Права ли эвтаназия?

А мы идём

На кладбище гуськом.

Нас выстроили

С нашего согласия.

И мы за это снова

Голоснём?

Чернобыль —

Вопль о маразме,

Когда страну

Подвергнут казни.

Казнили.

Но маразм в другом.

Народ присутствовал

При том.

Почему?

Почему целый этнос

Стал страшней

Извержения Этны?

Что страну!

Мировую идею

Подорвали в ЦК

Лиходеи.

При рулевом иуде Горби

Руль стал

Адольфовской оглоблей.

А дальше…

Онемел немец:

Он вспомнил

Про другой конец.

Гордый Русич

Не ныл: «Аллилуйя!».

И не тщился

Висеть на суку.

Берегинюшкиным

Поцелуям,

Только им

Подставлял он щеку.