Сыщики не промах

Мне стоило больших трудов убедить Люську, что ехать к Светлане Аркадьевне должен именно я.

— Почему нельзя поехать вместе? — кричала Люська, яростно откусывая большой кусок от плитки шоколада.

— Снижается вероятность, что нам удастся вызвать ее на откровенность.

— А при виде тебя одного у нее прям развяжется язык, и она поведает все свои тайны.

— Может быть, — ответил я на полном серьезе. — Узнать тайны Светланы Аркадьевны я не рассчитываю, а вот уточнить некоторые детали — не прочь. Некоторые женщины охотнее разговаривают с ребятами, чем с девчонками.

— Ой, Глеб, не будь придурком. Все никак не можешь перестать играть в героя дня? Если новая училка с куриными мозгами положила на тебя глаз, это не значит, что все тетки от тебя без ума.

— Перестань, — отмахнулся я.

— А что, скажешь, я не права? Почему новая историчка занижает оценки всему классу, в особенности девчонкам, а тебе одному завышает? И смотрит она на тебя, как кошка на банку сгущенки.

В марте у нас действительно появилась новая учительница истории. Молодая и, как мне кажется, довольно стервозная особа. Так получилось, что практически с первого урока она прониклась ко мне симпатией и стала завышать оценки. Полагаю, ей было необходимо найти в классе человека, к которому она будет относиться лояльней всего. И выбор пал на меня. А всякие там домыслы… полная фигня. Люську как обычно заносит, историчка от меня вовсе не без ума, но вчера я вбил себе в голову, что дочь Аркадия Михайловича не прогонит меня, и у нас состоится продуктивный разговор. Почему я так решил? Да потому что дочь старика зовут так же, как нашу новую историчку — Светлана Аркадьевна.

Сказав об этом Люське, я услышал:

— Допустим, ты меня убедил. Так и быть, вали к Светлане один, но учти, если вернешься без новостей, тебя придется выписать из квартиры.

— Обязательно, — хмыкнул я, подняв с пола рюкзак.

Минут через десять я вышел из подъезда.

***

Диана любит повторять, что женщины делятся на красивых, некрасивых, и тех, кто считает себя красивыми. Увидев Светлану Аркадьевну, я моментально причислил её ко второй категории. Дочь Аркадия Михайловича даже миловидной не назовешь, уж слишком отталкивающе выглядело лицо. Длинный нос с горбинкой походил на орлиный клюв, чуть кривоватые губы были плотно сжаты, от острого взгляда веяло холодом и неприязнью. Создавалось впечатление, Светлана Аркадьевна видит перед собой не меня, а старуху с косой.

Секунд тридцать мы играли в гляделки, в итоге я не выдержал:

— Простите, могу я поговорить со Светланой Аркадьевной?

— Ты кто? — вопросом на вопрос ответила она.

— Меня зовут Глеб.

— И?

— И мне нужна Светлана Аркадьевна.

— Зачем?

— Поговорить.

— Я тебя впервые вижу. Не о чем нам с тобой разговаривать.

— Так это вы? Ещё раз здравствуйте. Понимаете, Светлана Аркадьевна, мы с вами не чужие люди друг другу.

— Интересный поворот.

— Разрешите мне пройти?

— Нет, не разрешу. С какой стати, я тебя не знаю.

— А Серафиму Серафимовну знали?

Светлана Аркадьевна вскинула брови и усмехнулась.

— Знать про неё не хочу. Она мне никто!

— А я двоюродный внук Серафимы Серафимовны, — выпалил я.

— Ах, вот оно как. Значит внук. Теперь совсем хорошо. А от меня чего внуку понадобилось?

— Вы в курсе, что Аркадий Михайлович пропал?

— Да, я в курсе. Я очень расстроена и подавлена, но, к сожалению, ничем не могу ему помочь. Я, знаешь ли, не занимаюсь сыском пропавших людей, на то у нас есть специально подготовленные люди. Надеюсь, в скором времени отца найдут. А теперь… Глеб… кажется, я не ошиблась?

— Глеб, — кивнул я.

— Выкладывай, откуда ты узнал мой домашний адрес?

— Адрес узнала моя сестра. Мы хотели приехать вместе, но в последний момент обстоятельства изменились.

— Сестра где адресок раздобыла?

— Взяла у вашей подруги.

— У меня нет подруг!

— А Татьяна?

— Трепло! Чем еще с твоей сестрицей поделилась Танька? Код моей кредитки не продиктовала?

— Вы не нервничайте. Я знаю, вы относились к бабе Симе с прохладцей, но сейчас случилось горе, наше общее горе. Бабушку задушили, ваш отец…

Внезапно Светлана Аркадьевна посторонилась.

— Проходи.

Оставив меня в прихожей, она зашла в комнату, откуда вышла спустя полминуты, держа в руках пистолет. Дуло было направлено на меня.

— Опустите пистолет, — попросил я, отяжелевшим языком.

— Я разберусь, что и как мне делать.

— Почему сразу не сказали, что не расположены к разговорам? Я уже ухожу. Только открою дверь и…

— Стоять! Никуда ты не пойдешь. Кто ты такой?

— Меня зовут Глеб…

— Слышала уже. Иди в комнату.

— Может, все-таки уберете пистолет? Как-то неуютно разговаривать в его присутствии.

— Шевелись, сказала! — взвизгнула Светлана Аркадьевна.

Опасаясь, что съехавшая с катушек дочь Аркадия Михайловича вот-вот нажмет на курок, я глупо улыбнулся и прошел в гостиную. Главное, не паниковать и вести себя как можно спокойней. Если тетка не дружит с головой, неизвестно, какие шаги она предпримет, попытайся я полезть на рожон. Вдруг у нее справка имеется, что она завсегдатай психиатрической клиники, в таком случае, даже если выстрелит, ей ничего не будет. Заберут в очередной раз на лечение, а потом отпустят. Н-да, вляпался я.

— Садись, — приказала Светлана Аркадьевна, продолжая держать меня под прицелом. — Я жду твоей исповеди.

— Мне не в чем исповедоваться.

— Дай мне свой рюкзак.

Я протянул руку.

— Брось его на пол и толкни ногой.

Вытряхнув содержимое рюкзака на журнальный столик, она схватила мой паспорт.

— Глеб Озеров. Гм, имя назвал свое. А дальше начал врать. Не было у старухи внуков.

— Я двоюродный внук.

— И двоюродных не было. Она воспитывалась в детском доме, — Светлана Аркадьевна зацокала языком. — Так-то вот! Прокололся ты, Глеб Озеров. И если сейчас не выложишь всю правду, я за себя не ручаюсь.

— Вы так реагируете на всех, кто приходит к вам без приглашения?

— Похитили моего отца, убили его жену, и почти сразу нарисовался ты — лже-внук. Как мне себя вести? Я не знаю, кто тебя отправил ко мне и какие цели ты преследуешь.

Поняв, что меня рассекретили, я был вынужден рассказать Светлане Аркадьевне правду. Закончил словами:

— Нам с сестрой показалось это странным, и мы решили провести собственное расследование.

— Детективы, — засмеялась Светлана Аркадьевна, положив пистолет на столик. — Делать больше нечего?

— Мы никому не мешаем.

— Вы можете мешаться под ногами тех, кто похитил отца. Куда ваши родители смотрят?

Я скользнул взглядом по пистолету. Светлана Аркадьевна нехотя проговорила:

— Он не настоящий.

— Можно спросить? Почему вы так спокойно говорите о похищении отца? Вас совсем не беспокоит его судьба? Понимаю, отношения были натянуты, но не до такой же степени.

— Во-первых, хватит читать нотации, во-вторых, я не обязана его любить. Сам виноват. Он первый отрёкся от своих детей. Не в буквальном смысле, конечно. Наш разрыв произошёл после его брака с ведьмой. Она пасла отца лет пятьдесят. Да, да, я знаю, о чём говорю. Знакомство с Серафимой состоялось задолго до его встречи с мамой. Он никогда не скрывал, что был в неё влюблён. В памяти отчётливо запечатлелись его выходки. Отец любил поиграть на нервах мамы. После каждой ссоры вспоминал Серафиму, мол, какой прекрасной жена она могла ему стать, не свяжись он с матерью. После его выкрутасов мама рыдала в подушку, а этот гад дрых богатырским сном. Я уже тогда возненавидела Серафиму. Она представлялась мне трёхглавым монстром, который жаждет разрушить нашу семью. А после похорон мамы, отец даже не удосужился сделать вид, что страдает. Через три месяца привёл в квартиру старуху, с порога заявил — она новый член семьи. И после всего случившегося я должна быть ему благодарна? Человеку, который ни в грош не ставил мать, доводя её до безумия?

— Он всё-таки отец.

— Формально да, но я давно перестала считать его таковым. Когда у отца случился инсульт, я пересилила свой гнев, стала изредка наведываться к ним, с продуктами, деньгами.

— Светлана Аркадьевна, вам абсолютно не интересно, где он может находиться в данный момент?

— Нет.

— А ваша сестра, почему она не приезжала к Аркадию Михайловичу?

— По аналогичной причине. Мы не простили ему его выходку.

— Как она отреагировала на известие об исчезновении Аркадия Михайловича?

— Понятия не имею, не общаемся.

— Вообще?

— Мы с Римкой очень редко созваниваемся.

— Странное у вас понятие о семье, отца ненавидите, с родственниками отношений не поддерживаете.

— Римка — пьяница, с ней невозможно контактировать. Она не в состоянии думать ни о чём кроме водки.

В этот момент в комнату вошла полноватая русоволосая женщина лет шестидесяти. Её появление было настолько внезапным, что и я, и Светлана Аркадьевна невольно вздрогнули.