Двойник Жанны д’Арк

На следующее утро Брунисента решилась действовать. Но как? Постоянно за ней следили нянька и служанки. Ночью в ее комнате спала девка, данная ей в услужение, а на самом деле приставленная за ней шпионить. Брунисента не стала посвящать в свои планы прислугу, опасаясь, что они от страха разболтают все отцу. Может, во время конной прогулки отдалиться вместе с Жаком от сопровождающих ее служанок, заехать куда-нибудь в лес и там во всем ему открыться?

Неожиданно решение нашлось само собой. С первыми проблесками рассвета Брунисента проснулась, словно кто тряхнул ее за плечо. Она села на постели. В углу спала служанка.

Брунисента поднялась и, самостоятельно надев платье, тихо прошмыгнула в дверь. Она шла, плохо понимая, куда идет и что собирается делать. Смутно вспомнилось, что приблизительно в это время Жак просыпается, садится на коня или дерется со своим оруженосцем на мечах, тренируя руку.

Она вышла в запущенный сад, слушая разбуженных вместе с ней птиц и удивляясь солнцу и прохладе. Ноги несли ее дальше от замка, туда, где у трех озер зимой можно встретить лису или волка, где крестьянки собирают грибы и куда ввиду отдаленности от замка не ходит ни за водой, ни белье полоскать прислуга. Идя мимо второго озера, она расслышала плеск воды и остановилась, боясь оказаться застигнутой кем-нибудь из слуг.

Брунисента оглянулась по сторонам, приметив под кустом аккуратно сложенную одежду. Крадучись она подошла ближе, вдруг узнав синюю коротенькую курточку Жака, какие только что вошли в моду в Нанси, и шляпу. Ее сердце забилось с неожиданной силой. В первую секунду Брунисента хотела бежать, опасаясь быть уличенной в подсматривании за молодым человеком. Но потом пересилила себя и, подойдя к густым кустам, за которыми поблескивала вода и было слышно, как кто-то купается, тихонько стянула с себя платье и в рубашке шагнула в воду.

Замирая от страха и неприятно ежась от холода, она все же заставила себя погрузиться в воду и поплыть. Плавала Брунисента великолепно. Однажды в детстве нянька не доглядела за ней, и Бруня, свалившись в воду, начала тонуть. Извлекши ее из воды, отец не покарал прислугу и не пожурил дочку, а применил свойственное истинному рыцарю наказание — начал учить Бруню плавать.

Стараясь не глядеть в сторону стоявшего к ней спиной рыцаря, Брунисента поплыла, делая вид, что не замечает присутствия постороннего.

Проплыв порядочно, она повернула назад, нацеливаясь на молодого человека и с удовольствием отфыркиваясь от воды. Когда же до желанной цели осталось с десяток гребков, Брунисента посмотрела на своего рыцаря, да чуть и не утонула тут же. Вместо красавчика Жака на нее глядела напуганная не меньше ее самой девушка.

Они завизжали одновременно, незнакомка, прикрывая голую грудь, Бруня — давясь озерной водой. Холодная зеленая вода покрыла ее с головой, где-то в вышине светлым пятном угадывалось солнце. Брунисента чувствовала, как какая-то сила потащила ее вниз, в холод и пустоту, туда, где нет жизни, а есть холодная, сырая могила.

В то же время кто-то сильный схватил ее за косу и решительно потащил наверх. Бруня забилась и, глотнув воздуха, начала кашлять. Чьи-то руки вытащили ее на берег. Кашляя и заливаясь слезами, Брунисента встала на колени. Перед ней сидела давешняя девушка, но теперь Брунисента видела в ней то, чего не сумела разглядеть в озере — это был еще и ее рыцарь, ее Брунисентин любимый Жак — единственная надежда избавиться от Божьего Наказания.

— Кто ты такая? — все еще кашляя, спросила Брунисента, зло поглядывая на свою спасительницу.

— Бруня, прости меня, пожалуйста, — девушка зашла за куст и принесла и свою и Брунисентину одежду. — Сейчас я тебе все расскажу.

— Простить? — Брунисента повела плечами. Мол, видали мы таких «простить», из-за нее, можно сказать, вся жизнь наперекосяк пошла, а она — «простить».

— Ты зачем в мужское платье рядишься? — спросила Брунисента. — Не знаешь, что ли, что за такие вещи святые отцы тебя могут от церкви отлучить?

— Знаю, — девушка бесцеремонно натянула на себя рубашку Жака. — Да что делать, когда жизнь свою нужно было спасать, а о душе всегда успеется подумать.

— Отчего же так? — Бруня отжала руками косу, и незнакомка подала ей влажную тряпицу, которой до этого сама утиралась.

— Я Анна, дочь Гийома ле Феррона и сестра Жака. Служила под началом Девы, ее взяли в плен при обороне крепости Компень. Во время отступления комендант Компени открыл нам ворота, но вошли не все, а только те, кто был у самих стен. Жанна также пыталась прорваться в крепость, но ей не дали этого сделать бургундцы. Тем временем комендант закрыл ворота, и она с кучкой солдат оказалась отрезанной от основных сил. Я тоже была в крепости. Я понимаю, теперь это сложно доказать, но я умоляла коменданта открыть ворота и впустить Жанну, но он не мог, в противном случае бургундцы ворвались бы в Компень.

Что было дальше — смутно помню. Я была двойником Жанны, поэтому не могла оставаться в отряде. Само мое присутствие дало бы повод королю усомниться в том, что Жанне нужна помощь.

— Небось комендант, увидев тебя, решил, что впустил в крепость саму Деву, вот и дал приказ закрыть ворота, — зло оборвала рассказ Брунисента.

— Может, и так. — Анна оделась и, подняв с земли платье Брунисенты, подошла помочь.

— Отчего назвалась именем брата? — Брунисента не скрывала охватившей ее ярости.

— А как мне было называться? Дева изгнала из отряда всех продажных девок и маркитанток, поэтому я не могла просто надеть платье и прикинуться одной из них. В то же время у меня были вещи брата, и внешне мы на одно лицо. Потом, когда я надела броню, нас вообще невозможно стало отличить. Брат погиб или взят в плен, маршал не ждет его в своей ставке. Я пробиралась вместе с одним из наших воинов — Гуго, который знал меня и пожелал следовать за мной в качестве оруженосца и слуги. Конечно, мне следовало сразу же скакать в замок отца, но по дороге я решила заехать сюда, в замок его друга, и разузнать о том, что происходит и чего мне следует опасаться.

— Почему же ты не отправилась затем к себе? — Брунисента направилась в сторону замка. — Надо же было явиться и сразу же все испортить!

— Я боялась, Бруня. Ну, честное слово, боялась. Ты не знаешь дофина! Он труслив, злобен и мстителен. Я боялась, что он найдет способ поменять меня на Жанну, чтобы только не платить выкуп проклятым бургундцам. А те, в свою очередь, продадут меня англичанам. Я подумала, что здесь меня никто не отыщет, и я смогу отсидеться до того времени, пока короли решат что-нибудь между собой, и я смогу вернуться к моему любимому.

— У тебя есть любимый? — Бруня развернулась, прикусив губу.

— Есть. На войне все не так, как у вас здесь. Там каждый миг может быть последним. А потом будешь жалеть, да ничего уже нельзя поделать. Упустила свое счастье, другого не будет. Но я ведь ничем тебе не навредила. У тебя новый жених, уже после моего брата, я тебе ни слова не сказала. Ясное дело — нет его, значит, нет. Это у сестры другого брата не будет, родители старые. Мать так и вовсе лет десять в монастыре за нас Богу молится. А ты молодая, тебе жить да жить…

— Жить?! Умереть мне и ничего другого! — заревела в голос Брунисента. — Отец сосватал меня, не спросив. Жених — чудовище страшенное! Божье Наказанье! Жиро де Вавир! Господи, ну неужели на мне такая вина, чтобы карать столь жестоко. Не под венец пойду я, а в петлю или с донжона вниз сигану, или в озеро — один конец. Смерть меня ждет лютая, а не жизнь! Вот! А ты лучше уж уезжай к себе и не мучай меня более, — сказав это, Брунисента тяжело вздохнула и, утерев слезы, повернула в сторону замка.

— А ты не выдашь меня? — зеленые глаза Анны уставились на нее, словно до сердца достали.

— Не выдам. Ступай с Богом. Если бы твой брат не погиб, мы бы сестрами теперь были.

— Постой, Бруня, — Анна взяла ее за руку и увлекла за собой обратно к озеру за густые кусты. — Что скажешь, если твоего женишка кто-нибудь на поединке укокошит?

— Благословлю того рыцаря, — Бруня посмотрела на воду, в которой только что чуть не погибла. Надо было этой Анне ле Феррон не вытаскивать ее, сейчас бы все мучения остались позади.

— А отец тебя снова просватает. И кто знает — может, новый похуже этого окажется.

Брунисента молчала.

— А ведь я могу вызвать сьера Жиро де Вавира на поединок по праву твоего жениха и избавить тебя таким образом от Божьего Наказания.

— Ты?! — У Брунисенты перехватило дыхание.

— Ну да, я, — Анна не моргая смотрела в самую душу Брунисенты, словно измеряя ее на глубину.

— А если тебя убьют? — Бруня была ошеломлена неожиданным предложением несостоявшейся сестры.

— Убьют так убьют, тебе что за дело? Отец меня с малолетства учил владению мечом и копьем, так что мы еще посмотрим, кто кого. Я вот что думаю, — она говорила медленно и четко, впечатывая слова в сознание Брунисенты. — Жениха твоего можно убить тайно — прирезать, когда спать будет, или вызвать на честный поединок. Но отец тебя сразу же за другого выдаст. И, повторюсь, каков будет тот другой, никто не знает.

Но ежели я, под именем брата, затребую на тебя свои права, то после поединка с де Вавиром я же должна буду на тебе жениться. А это грех против церкви, так что, ежели обман раскроется, нас обеих либо живьем в землю зароют, либо на костре, как ведьм, сожгут. С другой стороны — мой брат в плену или мертв, отец отправился за ним, да и сам, похоже, сгинул по дороге. Замок близ Вокулера мой, земли, лен. Уедем вместе, будем там жить спокойно, как Бог на душу положит. Захочешь завести себе милого друга — мешать не стану.

Они еще шептались какое-то время, пока барышню не начали разыскивать служанки.

За завтраком Брунисента сидела тише воды, давешний разговор обдумывала да в голове прокручивала. Отец не начинал трапезы без гостя, от скуки ломая хлеб, обмакивая его в пахучее сало и бросая собакам. Наконец Анна явилась в новом дорогом костюме, с золотой трехрядной цепью на груди и мечом. Красавец, глаз не отвести! Весело подмигнув Брунисенте, лже-Жак прямиком обратился к ее отцу, прося руки дочери и обещая лично поговорить с благородным рыцарем Жиро де Вавиром.

Краем глаза Брунисента увидела, как всплеснула руками нянька, а прислуга поставила мимо стола пустую кружку. Ну и звону же было!