Отель «Индиго» 2

1984 год. 13 июня. Среда. Вечер. Джонни весь день с нетерпением ждал возвращения отца. Наступил вечер. Потом ночь. Но отца всё не было.

Около полуночи Джон зашёл в кабинет Владимира и, усевшись поудобнее в его кресло, просто сидел там и старался ни о чём не думать. Потом, скрестив на столе руки, он положил на них голову и через несколько минут уже крепко спал.

Владимир вернулся домой только во втором часу ночи и по обыкновению зашёл в кабинет.

— Джон! — громко сказал он, увидев спящего за его столом сына, — Джон! — повторил он ещё раз.

Но парень спал крепко и не слышал голоса отца. Тогда мужчина подошёл к сыну и, потеребив его за плечо, ещё раз громко позвал его. Джон поднял голову и, увидев лицо отца, спросил:

— Что ты здесь делаешь?

— Что я здесь делаю? — удивился тот, — Это мой кабинет! Если ты забыл!

Джонни огляделся вокруг. Действительно, он находился не в своей комнате, а в кабинете отца. Он спросонья совсем забыл о том, что ещё пару часов назад пришёл сюда.

— Так что ты здесь делаешь? — после непродолжительной паузы спросил Владимир.

— Тебя жду, — ответил ему Джонни.

— Ждёшь? Значит, мне показалось, что ты спал?

— Тебе не показалось. Я действительно уснул. Извини.

— Пойдём! — резко сказал ему Владимир.

— Куда? — спросил Джон, поднимаясь с кресла.

— Ты же хотел изменить моё отношение к себе, — сказал мужчина и как-то странно посмотрел на сына, — Или ты уже передумал?

— Нет, не передумал!

— Тогда пойдём! — приказал Владимир и быстро вышел из кабинета.

Джонни тоже выбежал в коридор вслед за ним. Через пару секунд догнав отца, он спросил:

— Куда мы идем?

— На улицу, — сухо ответил тот.

— На улицу? — удивился Джон.

Ведь он просто хотел поговорить с отцом. И выходить из кабинета на улицу, да ещё ночью для того чтобы просто поговорить, ему показалось по меньшей мере странным.

— Зачем? — спросил Джон отца.

— Увидишь, — ответил тот, и парень больше не стал его ни о чём спрашивать.

Владимир вышел из дома. Джон вышел вслед за ним. Мужчина уверенно шел по тёмной улице и, дойдя до гаража, остановился. Парень встал рядом.

— Почему мы остановились? — спросил он.

— Ты ещё не передумал? — поинтересовался мужчина.

— Нет! — решительно ответил Джон.

Сейчас он больше всего на свете хотел помириться с отцом и Мэри. Он просто устал жить так, как он жил все эти годы после того как умерла мать. Ведь несмотря ни на что, ему не хватало общения с ними. Они, Владимир и Мэридит, были его семьей. Хоть Джонни и винил отца в смерти матери и ненавидел сестру за то, что она плохо говорила о ней, он понимал, что кроме этих людей у него никого больше нет. Если, конечно, не считать Анны. Но эта женщина, по сути, была ему чужой. Если бы Джон тогда знал, что ему придётся сделать ради хоть какого-то общения и может капли уважения отца к нему, он ни за что бы не начал об этом разговор.

Владимир открыл дверь гаража. Там, внутри в темноте возле стеллажа что-то шевелилось. Какой-то зверь. Присмотревшись, парень увидел привязанную к стеллажу собаку, которая в свою очередь увидев людей, громко залаяла и запрыгала.

— Это же собака Джейсона! — воскликнул Джон, — Что она здесь делает? — спросил он и подошёл к псу.

Хоть Джон и не видел своего школьного друга уже несколько лет, пса по имени Курт он запомнил хорошо, несмотря на то, что пёс в то время был ещё щенком. Это была небольшая беспородная собака с короткой чёрной шерстью и белыми пятнами на груди и задней левой лапе. К тому же у Курта не было правого уха. Поэтому Джон безошибочно его узнал.

— Курт, малыш, что ты здесь делаешь? — спросил парень собаку, как будто та могла ему ответить.

Пёс радостно залаял и завилял хвостом. Он, по прошествии стольких лет, всё ещё помнил Джона. Парень повернулся к отцу.

— Что он здесь делает? Не мог же он убежать из дома и прибежать сюда?! — удивился он.

— Не мог, — ответил Владимир.

— Ты хочешь сказать, что Джейсон отдал Курта тебе? — наивно спросил Джонни.

— Не совсем, — снова коротко и непонятно ответил ему отец.

— Что значит не совсем? — не понял парень.

— Я забрал его сам.

— Сам? Зачем? — ещё больше удивился Джон, — Джейсон будет беспокоиться о нём! Зачем ты забрал Курта?

— Тебя волнует то, что этот твой Джейсон будет беспокоиться об этой тупой псине? Или тебя больше волнует моё отношение к тебе? — скрестив на груди руки, спросил мужчина.

— Конечно твоё отношение! — не задумываясь ответил Джонни.

— Тогда заткнись и делай то, что я тебе скажу!

— Хорошо, — согласился парень и тут же спросил: — Зачем ты привез Курта сюда?

— Что бы ты мог доказать мне свою любовь и уважение ко мне! Что бы ты мог доказать мне, свои слова! — ответил мужчина.

— Какие слова?

— Ты же извинялся передо мной за то, что назвал меня убийцей своей матери! Помнишь? — спросил Владимир.

Джон кивнул головой.

— Помню, — тихо сказал он.

— Замечательно! Только этих извинений мне недостаточно! — сказал мужчина и достал из чехла, висевшего на его ремне, большой нож.

— Держи! — протянув нож сыну, сказал он.

Джон машинально взял его. Но когда нож уже оказался в его руках, парень с недоумением спросил:

— Зачем он мне?

— Что значит зачем? Ты действительно не понимаешь, зачем я дал его тебе?

— Нет, — замотал головой Джонни.

— Не понимаешь, зачем я привёз сюда эту псину? И не понимаешь, зачем тебе нож?

— Нет, я не понимаю.

— Тогда я подскажу тебе, Джон. Я хочу, чтобы ты убил его! — каким-то жутким голосом громко произнёс Владимир.

— Кого? — испугавшись слов «я хочу, чтобы ты убил» и не понимая кого отец имеет ввиду, спросил парень.

— Псину! Кого же ещё?! — ответил мужчина.

— Отец! — вскочив на ноги, выкрикнул Джонни, — Ты… Ты с ума сошёл?! Я не буду этого делать!

— Ты слабак! — разозлился Владимир, — Я всегда знал, что ты слюнтяй и слабак!

— Я не слабак! — возразил парень.

— Слабак! Жалкий и никчёмный! Если даже не можешь зарезать какого-то старого плешивого пса! Убей его! Докажи мне, что ты достоин называться моим сыном! Докажи мне, что ты уважаешь меня!

— Нет! Я не убийца! — воскликнул Джон.

— Не убийца?! Но я ведь, по твоим словам, убийца!

— Я уже извинился перед тобой!

— А я уже сказал тебе, что твоих извинений мне недостаточно!

— Но отец…

— Не называй меня так! Такой слюнтяй как ты просто не может быть моим сыном!

— Но тем не менее, я твой сын!

— Ты будешь им, когда сделаешь то, что я тебе сказал! Убей пса! — приказным тоном сказал Владимир.

— Нет! — выкрикнул Джонни и кинул нож на пол.

Мужчина, казалось, просто пришёл в ярость. Он поднял нож и подошел к сыну. Крепко схватив Джона за предплечье, он приставил остриё ножа к его горлу.

— Трус! Ты не достоин быть моим сыном! И я с легкостью и с немалым удовольствием перережу тебе горло! — прошипел он.

Джон смотрел на отца широко раскрытыми от страха и удивления глазами.

— Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы я это сделал?! — шипел Владимир.

— Нет, нет… — испуганно выдавил Джонни.

— Если ты не хочешь сдохнуть сам, тогда убей пса! — ещё раз повторил мужчина и отпустил парня.

— Я не хочу! Я не буду его убивать! — оказавшись свободным, выкрикнул Джон.

— Тебе придётся выбрать: либо твоя жизнь, либо жизнь этого плешивого куска мяса! — заявил Владимир.

— Ты ведь не сделаешь этого, — помотав головой, уже тише сказал парень.

— Не сделаю чего? — приподняв брови, спросил мужчина.

— Ты ведь не убьёшь меня?! Зачем ты это делаешь? Зачем ты так со мной поступаешь? Ты ведь не убьёшь меня!

— Почему нет?! — усмехнулся Владимир.

Он снова схватил сына и осторожно воткнул остриё ножа в горло Джона так, что на его шее выступила капелька крови. Парень вскрикнул от испуга и укола, и, глядя в глаза отца, вдруг понял, что тот вовсе не шутит.

— Ты сумасшедший, — прошептал Джонни, — Ты просто больной…

— Больной? — с усмешкой переспросил Владимир, — Возможно! Но тебе всё-таки придется выбрать: либо ты, либо пёс, — сказал он и чуть надавил на нож.

— Пёс.. Пёс… — прошептал Джонни, и отец отпустил его.

Мужчина протянул шестнадцатилетнему мальчишке нож, кончик которого уже был запачкан его же собственной кровью.

— Ты сумасшедший, — прошептал Джонни, взяв нож в руки, — Я ненавижу тебя… Теперь я понимаю, почему мама так часто плакала… — говорил он, но Владимир не обратил на его слова никакого внимания.

— Убей псину! — злобно прорычал он.

Джонни медленно подошёл к, привязанной верёвкой к стеллажу, собаке, которая тихо и жалобно скулила. Он присел с ней рядом на одно колено и ласково погладил её по голове.

— Прости меня, Курт, — со слезами на глазах, тихо произнёс Джонни, — Прости, но если я этого не сделаю, он…

Пёс жалобно и умоляюще посмотрел на парня, как будто знал и понимал, что тот собирается сейчас сделать. Джонни сжал по крепче в правой руке большой нож, но тут же ослабил хватку.

— Нет, — покачав головой, тихо сказал он и, посмотрев через плечо на высокого мужчину, стоящего у него за спиной, уже громче сказал: — Я не могу! Я не могу этого сделать!

— Можешь! — уверенно сказал Владимир, — А если нет, то ты всё равно должен это сделать! Иначе сначала я убью его, а потом и тебя постигнет участь этого безродного пса!

— Нет. Я не могу. Я не убийца, — сказал Джонни и посмотрел в глаза Курта.

Тот будто бы говоря ему «спасибо» завилял хвостом. Мужчина злился на сына всё больше и больше.

— Убей его! — прорычал Владимир.

— Я не могу…

— Убей пса! — настаивал он.

— Нет! Я не сделаю этого! — встав на ноги и посмотрев в глаза отцу, решительно сказал Джонни.

Тогда разъяренный мужчина, который стоял в нескольких шагах от Джона, в один миг оказался рядом с ним и, схватив его за горло, крепко сжал его своей огромной рукой. Парень выронил нож и тот со звоном упал на, выложенный большой коричневой плиткой, пол. Курт запрыгал и яростно залаял.

— Я убью тебя! — прорычал Владимир, крепко сжимая горло сына.

— Отпусти… — прохрипел Джонни.

— Нет! Я же сказал тебе либо пёс, либо ты сам!

Джонни попытался освободиться, но не смог. У него не хватало сил справиться с отцом.

— Я убью тебя! Убью тебя! — разъяренно твердил Владимир.

Джонни задыхался. Его ноги становились ватными. В глазах темнело. Он уже чувствовал, что это конец. И парень испугался. Ему стало так страшно, как никогда не было прежде. Он бы хотел сейчас сказать этому чудовищу, своему отцу, чтобы тот отпустил его. Чтобы отпустил и дал ему ещё один шанс. Сейчас он без раздумий вонзил бы в несчастную собаку нож. Но он не мог ничего сказать. Не мог. Да и поздно было уже что-то говорить. Мысленно Джонни уже попрощался с жизнью. Но кое-что, как ни странно, радовало его сейчас. Он подумал, что теперь, наконец, он снова увидит свою мать. Там, в раю. В том сказочном месте, где все счастливы. Где прекрасные сады с немыслимо красивыми цветами, где журчат чистые голубые ручьи, где дует мягкий ветер, нежно шурша листьями деревьев, и разноцветные пестрые птицы поют свои звонкие песни… Джонни уже почти потерял сознание, когда отец вдруг отпустил его. Парень упал на пол и, упёршись руками в пол, долго не мог отдышаться.

— Надеюсь, теперь ты понял, что со мной не стоит спорить, — сказал Владимир.

Когда Джон, наконец, пришёл в себя, мужчина поднял с пола нож и вложил его в руку своего сына. Джонни посмотрел на отца полными ненависти глазами, но ничего не сказал.

— Я даю тебе последний шанс, — сказал высокий страшный человек.

И Джон, медленно поднявшись на ноги, подошёл к собаке. Он не раздумывая вонзил большой и острый нож в тело несчастного пса. Тот истошно завизжал. А потом злобно рыкнул. Но ничего не сделал Джону. Хотя и мог вцепиться в его лицо своими острыми зубами. Курт словно понимал, что парень не хотел причинят ему боль и что делал он это потому, что у него, у Джона, просто не было другого выбора. Пёс рыкнул и Джону вдруг показалось, что морда собаки стала похожа на лицо его отца.

— Я убил твою мать! Я убил Алисию! — послышалось Джону, хотя Владимир молчал.

И парень, выдернув нож, замахнулся и ещё раз ударил пса. Потом ещё, и ещё. Он бил несчастную собаку до тех пор, пока её тело не превратилось в «фарш». Только тогда, немного придя в себя, Джонни остановился.

Парень с ужасом смотрел на то месиво, что сейчас лежало прямо перед ним. На то, что ещё совсем недавно было псом. И хоть Джон и обещал сам себе, что больше никогда, что бы ни случилось, не будет плакать, по лицу его потекли слёзы.

Владимир, злобно ухмыльнувшись, вышел из гаража. Он направился в дом, оставив своего сына наедине с самим собой и с тем, во что он только что превратил несчастное животное.

***

Парень, который ещё толком не осознал, что натворил, некоторое время сидел на коленях в луже крови и со слезами на глазах смотрел на то, что лежало перед ним. Но уже через несколько минут, он, осознав весь ужас произошедшего, выбежал из гаража. И не успел Джон оказаться на улице, как в тот же миг его вырвало. Парня рвало до тех пор, пока в желудке его вообще ничего не осталось. Его уже стало рвать слизью и Джонни показалось, что его вот-вот вывернет наизнанку в прямом смысле этого слова.

Немного придя в себя, он отошёл подальше от гаража и плюхнувшись на землю закрыл лицо окровавленными руками.

— Неужели это мой отец?.. — шептал он, — Неужели это чудовище — мой отец?!

Джонни долго думал о том, что этот человек никак не может быть его отцом. Потом думал, что всё то, что сейчас произошло, ему только приснилось… Но поняв, что это не сон, парень снова заплакал. Но вскоре успокоился.

Джон лёг на траву и долго лежал так, глядя на звёзды. Он смотрел в небо и думал о матери.

Когда стало светать, Джонни уснул. Он спал, и ему снилась Алисия. Она, вся такая светлая и чистая, словно ангел, как будто звала его. Тихо, бесшумно, без единого слова и вздоха она просто манила его рукой куда-то. Джонни хотел кинуться к матери и, крепко прижавшись к ней, заплакать. Он хотел разрыдаться, как маленький мальчик. Хотел, чтобы мать пожалела его и тихо, как всегда раньше, сказала: «Не плачь, милый мой мальчик… Всё хорошо… Всё хорошо…» И после этих слов он бы успокоился.

Но Джонни не бежал к матери, он просто стоял и смотрел на неё. На неё, в белоснежном платье, окруженную неземным светом. Он никак не мог поверить, что она стоит перед ним. Он так долго не видел её и так долго ждал встречи с ней, что сейчас просто не решался приблизиться.

Парень долго стоял и смотрел на мать, но когда он всё-таки решился и сделал первый шаг, за спиной женщины вдруг появилось страшное чудовище. И всё вокруг вдруг потемнело. Чудовище вонзило в несчастную женщину свои огромные когти, и Джон увидел, как её белоснежное платье обагрила кровь. Он кинулся к матери, чтобы помочь, чтобы спасти её. Но как быстро бы он не бежал, казалось, оставался на том же месте. Чудовище утащило женщину в свою глубокую тёмную яму, и Джон остался один. Один среди тьмы.

Парень проснулся. На улице была ночь. Он проспал вот так, на земле, весь день и спал бы ещё, если бы ни этот ужасный сон. Он резко сел и закрыв лицо руками, вновь и вновь воспроизводил в своей памяти тот сон. Зачем он это делал, Джонни и сам не понимал. Вместо того чтобы постараться забыть его, он наоборот хотел рассмотреть всё в мельчайших подробностях. Как будто искал в нём ответы на какие-то свои вопросы. Но не найдя этих самых ответов, он просто стал представлять себе разные концовки этого сна. Он представлял, как бежит к матери. Как плачет, как она жалеет его. Представлял, как они уходят куда-то далеко-далеко. Туда, в тот самый рай, о котором она когда-то рассказывала ему. Он представлял, как появляется это чудовище и он, Джонни, как настоящий герой, бесстрашный, сильный и храбрый, убивает его. И много чего ещё он представлял себе. Но чтобы он не придумывал сейчас, всё равно это было всего лишь его воображением и ничем больше. Ничего из того, что он себе представлял, не было правдой. Кроме самого этого сна. Ведь тем чудовищем был его собственный отец, который в реальной жизни мало чем отличался от того, что Джон видел во сне. Он лишил жизни женщину, которую, казалось бы, любил больше всего на свете. Лишил детей матери. Лишил его, Джонни его любимой матери, которая была для него всем…

Джонни глубоко вздохнул. Он вдруг почувствовал, что от рук его неприятно пахнет кровью. В его сознании тут же стали вырисовываться картины вчерашней ночи. Парень с ужасом посмотрел на свои руки. А потом и на одежду. Джон был с ног до головы в собачьей крови и шерсти. Он просто пришёл в ужас от того, что увидел. Пришёл в ужас от воспоминаний того, что было вчера и от самого себя. Резко вскочив на ноги, он побежал в дом. Ворвавшись в холл, он вбежал по лестнице на второй этаж, где столкнулся с Мэридит.

— Осторожней! — завопила она, когда Джон чуть ли не сбил её с ног.

Парень с ненавистью взглянул на сестру.

— Что это с тобой? — оглядывая брата, с усмешкой спросила Мэри.

— Я думаю, ты и сама знаешь! — грубо ответил он и быстро пошёл по коридору прямиком в ванную.

Войдя в ванную комнату, Джон закрыл за собой дверь на замок и, включив душ, прямо так в одежде залез под воду. Он судорожно пытался смыть с себя кровь. И не только. Он хотел, он думал и надеялся, что вода смоет с него не только собачью шерсть, кровь и грязь, но и смоет с него этот его грех. Вымоет из его головы память о том, что он недавно сделал. Но сколько бы он не стоял под струями тёплой воды, сколько бы ни тёр себя, это было невозможно. Невозможно избавиться от того, что навсегда поселилось у тебя в голове и в душе. Невозможно избавиться от того, что навсегда засело в памяти. И невозможно было избавиться от чувства отвращения к отцу и к самому себе…

***

1984 год. 15 июня. Пятница. В эту ночь Джонни никак не мог уснуть. И не только потому, что он проспал целый день, но и потому что перед глазами его всё время стоял образ Курта. И особенно его глаза. Его несчастный, понимающий, как будто это была вовсе не собака, а человек, и умоляющий взгляд не давал Джону покоя. Он не мог поверить в то, что сделал. В то, что он сам, своими руками убил живое существо. И сделал это с такой жестокостью…

«Да… Да, я убил этого пса… Да, я сделал это… Я это сделал! Но почему?! Это он, этот монстр вынудил меня сделать то, что я сделал! Я не виноват в смерти Курта! Не виноват! Это всё он! Он вынудил меня! Он заставил меня это сделать! И он, это чудовище, спокойно наблюдал за тем, как я убивал эту бедную собаку! Это он хотел этого! Он виноват! Он во всём виноват! В смерти матери, в том, что сейчас происходит с Мэри… Он виноват в том, что твориться в моей душе! Этот монстр! Он настоящий дьявол! Мой отец — дьявол…» — лёжа в кровати, думал Джонни.

Ещё долгое время после того случая Джонни не мог спокойно спать. Он постоянно думал о содеянном. И о том, что сделать это его вынудил отец. Он вспоминал, с какой ненавистью смотрел на него Владимир, когда схватил его за горло и начал душить. Он вспоминал, как задыхался. Вспоминал то чувство, которое он испытал в тот момент. Это ужасное чувство, когда жизнь покидает тело. Это было так страшно. Необъяснимо страшно. И в тоже время прекрасно…

Джонни долгое время избегал отца. Он не хотел видеть лицо этого страшного человека. Не хотел его ни видеть, ни слышать. Парень хотел забыть о том, что тот монстр, с которым он почти всю свою жизнь, жил под одной крышей, его родной отец.

Иногда Джонни даже представлял себе, как он убивает его. Представлял, что на месте того пса был этот дьявол. Представлял, как кровь этого ужасного человека брызжет из его ран во все стороны. Как она обагряет клинок большого ножа. Как растекается по полу. Он представлял себе забрызганный кровью гараж. Представлял, как смотрит потом на свои окровавленные руки и на то месиво, что осталось от его отца, и смеялся. Смеялся, как безумец. Но самым сладким был первый удар. В своих фантазиях Джонни наносил первый удар большим ножом своему отцу прямо в сердце. В его чёрное безжалостное нечеловеческое сердце. И он, Владимир, ещё не успев осознать, что сейчас произошло, падал перед ним на колени. Джонни казалось, что это чудовище хочет ему что-то сказать, но оно не могло уже произнести ни слова. Джонни представлял, как выдергивает клинок из сердца этого зверя и как льётся, как брызжет из его смертельной раны кровь. Парень представлял, как он снова и снова наносит удары ножом в уже бездыханное тело. Как он бьёт и режет его, чтобы утолить свою жажду мести. Жажду мести за себя, за мать, за сестру. Но это были всего лишь его фантазии, которые он никогда бы не смог воплотить в жизнь.

«Наверно, этот дьявол прав» — думал Джонни, — «И я действительно слабак и трус…»