Новенькая в школе Сент-Клэр

Прошло всего несколько недель с начала четверти, а бывшим третьеклассницам уже казалось, что они всегда учились в четвёртом. Они сверху вниз смотрели на новых учениц третьего класса, ну а первоклашки и второклашки были, на их взгляд, совсем мелочью. Четвероклассницы их просто не замечали.

Летняя четверть всегда считалась самой любимой в школе Сент-Клэр. Ученицы много играли в теннис и плавали в бассейне. Неожиданно выяснилось, что Энджела — отличная пловчиха, умелая и быстрая. Пришлось Элисон, которая терпеть не могла плавание, приложить все усилия, чтобы не отставать от подруги.

А вот Клодин ненавидела бассейн лютой ненавистью и категорически отказывалась заходить в него, к величайшему негодованию учительницы физкультуры.

— Какой смысл учиться в английской школе, если ты не хочешь получать всё хорошее, что она тебе даёт? — спросила она у Клодин.

— Не вижу в плавании ничего хорошего, — ответила француженка. — Это ужасно, мокро и холодно! И мне не нравятся ваши спортивные игры. Теннис — это такая глупость!

Поскольку раздеть Клодин силой было невозможно, она так и не плавала. Остальные девочки дразнились и старались обрызгать её как можно сильнее, и учительница быстро поняла, что раньше или позже француженку обязательно столкнут в бассейн полностью одетой, и отослала её в школу.

В теннис Клодин играла ещё хуже, чем Карлотта, которая так и не освоила эту премудрость. Бешеный характер маленькой испанки ярче всего проявлялся именно во время игры, и заброшенный ею теннисный мячик мог улететь куда угодно, в том числе и плюхнуться в бассейн, расположенный довольно далеко от корта. Но что касается Клодин, то она даже не пыталась ударить по мячу.

— Какая глупая игра! — восклицала она, бросала ракетку и просто поворачивалась и уходила.

— Но, Клодин, у тебя сейчас по расписанию занятия теннисом, — говорила Хилари. — Ты должна на них ходить!

— Не должна, — отвечала та, и всё.

Энджела играла в теннис так же хорошо и ловко, как плавала. Она всегда приносила на занятия все три свои ракетки, не обращая внимания на шутки и насмешки. Полин отчаянно ей завидовала и от этого злословила ещё больше обычного.

— У меня дома тоже есть ещё две или три ракетки, — громко сообщила она. — Но тащить с собой в школу больше одной ракетки — дурной тон. Моя мама говорит, это уже хвастовство, воспитанные люди так не поступают.

Никому не нравилось тщеславие Энджелы, но и злость Полин была девочкам неприятна. Полин мало кто любил. Она много говорила о богатстве своей семьи и роскоши, в которой живёт, но, увы, не отличалась ни красотой, ни обаянием, в отличие от хорошенькой Энджелы, которой окружающие нередко любовались против собственной воли. Элисон считала подругу самой красивой девочкой на свете.

Айлин средне играла в теннис, средне плавала и средне училась. Она симпатизировала Элисон и хотела бы с ней дружить, поэтому всегда огорчалась, когда Элисон давала понять, что у неё нет времени на Айлин.

— Почему ты никогда не встаёшь со мной в пару во время прогулок? — спросила Айлин у Элисон. — Не можешь же ты ходить только с Энджелой! И почему ты всегда отказываешься от конфет, когда я тебя угощаю? Не бойся, они не отравленные.

— Знаю, — сухо сказала Элисон. — Просто не хочу, и всё. И гулять с тобой не хочу.

— Тебе, наверное, Энджела не разрешает, да? — раздражённо проговорила Айлин. — У тебя ведь своей головы нет! Ты думаешь только то, что думает она, и делаешь только то, что делает Энджела. Ты даже волосы пытаешься отрастить, как у неё, до плеч и завиваешь концы внутрь. Имей в виду, тебе это совершенно не идёт!

Элисон оскорбилась.

— Если уж хочешь знать, — холодно сказала она, — ты не нравишься Энджеле, а она моя подруга, и я уважаю её мнение. В любом случае мне ты тоже не нравишься. Ты ябеда!

Айлин развернулась и ушла, вся красная от злости. Последние слова Элисон попали точно в цель. Айлин то и дело бегала с рассказами к маме, и экономка была в курсе всего, что происходило в четвёртом классе. Мало того, стоило Айлин пожаловаться, что кто-то из класса её обижает, и очень скоро экономка вызывала эту девочку к себе в комнату и показывала огромную дыру в её простыне, невесть откуда взявшуюся, или дырки в чулках, или одежду с оторванными пуговицами.

— Я уверена, что она сама нарочно делает эти дыры и обрывает пуговицы! — бушевала Энджела, которой отдали заштопать три чулка. — Я в жизни не заштопала ни одного чулка! И зачем нужна экономка, если она не приводит в порядок наши вещи?!

— В Сент-Клэре такое правило, мы сами зашиваем то, что порвём, — объяснила Пат. — Но, знаешь, Энджела, мне трудно поверить, что это ты так порвала чулки! Я никогда не видела на тебе ни малейшей дырочки.

— Я точно знаю, что не рвала их! — сказала Энджела, тщетно пытаясь продеть шерстяную нитку в игольное ушко. — Как вы ухитряетесь пропихнуть нитку в такую крошечную дырочку? Я уже битый час пытаюсь её просунуть!

Девчонки рассмеялись. Энджела представления не имела, как правильно вдеть нитку в иголку. Элисон забрала у неё чулки.

— Я тебе всё зашью, Энджела, — сказала она, — не волнуйся. Спорим, ябеда Айлин пожаловалась на тебя мамочке за что-нибудь, вот та со злости и придумала тебе работу.

Элисон заштопала все три чулка. Не самым лучшим образом, поскольку штопка никогда не была её сильной стороной, но Энджела всё равно одарила её такой благосклонной улыбкой, что Элисон почувствовала себя на седьмом небе от счастья.

После Энджелы настала очередь Полин, которая тоже воротила нос от Айлин и старалась общаться с ней как можно меньше. Как-то утром Полин пожаловалась Бобби, что у неё першит в горле. Айлин услышала их разговор и вышла из комнаты. А через несколько минут после этого экономка послала за Полин.

— Я слышала, у тебя болит горло, Полин, — сказала она, улыбаясь тонкими губами. — Надо было сразу мне об этом сказать. Ну ничего, Айлин беспокоится за своих одноклассниц, вот и предупредила меня. Она — добрая девочка. Сейчас я дам тебе полоскание, а потом лекарство.

— Уже почти не болит, — испуганно проговорила Полин.

У неё и правда ничего больше не болело, но она всё равно так легко не отделалась. Экономка заставила её десять минут полоскать горло какой-то гадкой настойкой, а потом ещё дала выпить омерзительную микстуру.

Полин вернулась в общую гостиную испуганная и злая и, прежде чем заговорить, огляделась по сторонам, проверяя, нет ли Айлин.

— Айлин опять наябедничала, — сказала она. — Доложила мамаше, что у меня болит горло, и та меня просто замучила. Меня теперь тошнит. Я знаю, Айлин пожаловалась маменьке, что я ей не нравлюсь, и поэтому экономка надо мной так издевалась.

— Значит, надо думать, прежде чем сказать или сделать что-то в присутствии Айлин, — испугалась Элисон, которая ненавидела лекарства. — И вообще надо с ней подружелюбнее.

— Я не буду с ней подружелюбнее, — заявила Клодин. — Эта девочка мне не нравится.

И, вместо того чтобы вести себя дружелюбнее, Клодин, наоборот, стала грубить Айлин почём зря! Конечно, экономка тут же ответила ей увесистой корзиной, полной постельного белья и одежды, которые следовало зашить и заштопать.

— Ты порвала края у обеих простыней, — сказала она Клодин. — И у тебя дыры на всех чулках, и необходима заплатка на блузку. Ты очень озорная, неаккуратная девочка и, в качестве наказания, зашьёшь все свои вещи сама.

Клодин молча забрала корзину и поставила её на свой шкафчик в общей гостиной. Одноклассницы были уверены, что она не станет ничего зашивать и просто забудет о корзине, но, к их большому удивлению, Клодин принесла иголку с нитками и, усевшись в уголке гостиной, принялась шить.

Некоторое время Бобби наблюдала, как порхает в её руке иголка.

— Слушай, да ведь ты здорово шьёшь! — воскликнула она наконец. — Так красиво! Твоя штопка изящнее, чем у некоторых — вышивка.

— Мне нравится штопать и шить, — сказала Клодин. — Во Франции этому хорошо учат. А вы, английские девочки, шьёте ужасно неуклюже. Вы отлично лупите ногами по мячам, но не умеете сделать ряд красивых стежков.

— Клодин, бросай свою штопку, пойдём лучше поплаваем, — окликнула Сьюзен. — Такой чудесный солнечный денёк!

Но Клодин была равнодушна к солнечным денькам.

— Я на солнце и в окошко посмотрю, — ответила она, не переставая орудовать иголкой. — Отстаньте от меня. Мне нравится шить.

Бобби задумчиво уставилась на склонённую над шитьём головку француженки, а затем хмыкнула:

— Клодин, тебе ведь гораздо больше нравится шить, чем плавать и играть в спортивные игры?

— Да, — ответила Клодин. — Шитьё для меня — ок.

Девочки рассмеялись: всегда было очень забавно, когда француженка вставляла в свою речь американские словечки.

— Мне кажется, Клодин всё это специально подстроила, — продолжила Бобби. — Ей нужен основательный повод, чтобы улизнуть от физкультуры, а нас ведь всегда оставляют шить именно вместо спортивных игр. По-моему, Клодин нарочно добивалась, чтобы экономка её наказала, и теперь она может спокойно отлынивать от физкультуры и заниматься при этом любимым делом!

В гостиную заглянула мисс Эллис.

— Девочки, поторопитесь, — сказала она, — не стоит тратить зря такой прекрасный день. Клодин, откладывай шитьё.

— Извините, мисс Эллис, но матрон велела мне всё зашить, прежде чем я пойду играть с остальными, — ответила Клодин, невинно глядя на учительницу большими чёрными глазами. — Это так печально, но я должна её слушаться, да, мисс Эллис?

— Хм, — проговорила мисс Эллис, на которую совершенно не подействовал доверчивый взгляд огромных глаз. — Я поговорю с матрон.

Но экономка твёрдо заявила, что Клодин была небрежна и потому должна привести свои вещи в порядок, так что мисс Эллис отступила и позволила девочке остаться в школе. В результате Клодин отлично провела время, сидя за шитьём в уютной, пронизанной солнцем гостиной и слушая отдалённые голоса подруг, резвящихся в бассейне. У неё не было ни малейшего желания присоединиться к ним!

«Кошмарная, холодная, мокрая вода», — думала она, когда в коридоре послышались шаги. Девочка подняла в голову, и в гостиную вошла её тетя.

— Ах, ma petite! — воскликнула, просияв, мадемуазель. — Ты здесь. Покажи-ка своё шитье… Прелестно! Ну почему английские девочки не умеют так шить? Кстати, где все?

— В воде, — по-французски ответила Клодин. — Они всё время в воде или бьют ногами по мячу, эти английские девочки. Но я больше люблю шить, ma tante!^[4]

— И правильно делаешь, малышка Клодин! — ответила мадемуазель, которая за все свои годы жизни в Англии так и не поняла, почему английские девочки любят плавать в холодной воде, играть в мяч и носиться высунув язык. — Ты довольна, моя маленькая?

— Да, спасибо, ma tante, — скромно потупившись, ответила Клодин. — Только здесь немного скучновато. Неужели в английских школах никогда не бывает интересных происшествий?

— Никогда, — заверила её мадемуазель.

Но она ошибалась. Происшествий было предостаточно. И некоторые из них вот-вот должны были случиться.