Только он

Алёна благосклонно кивнула.

— Ладно, не подмазывайся. Не буду тебя убивать. Лучше скажи, как ты здесь оказался.

— У меня работа тут недалеко, — охотно пояснил Шарицкий. — Может, знаешь? Учебный центр МЧС.

— Знаю. Это там дальше, за университетом.

— Угу, — подтвердил он, глянул в нужном направлении. — А ты, значит, в университете. Неужели преподаёшь?

Кажется, это не лечится, ни жизненным опытом, ни временем. Алёна угрожающе прищурилась.

— Опять нарываешься?

Шарицкий улыбнулся, и какое-то время они просто смотрели друг на друга. Выясняли, что осталось прежнего, а что изменилось, ну и, наверное, пытались восполнить впечатления за те годы, когда вынужденно не виделись.

Андрюха вроде бы стал ещё выше, раздался в плечах. И каштановый чуб никуда не делся, только теперь был уложен более аккуратно и прилично. И, если честно, Алёне очень приятно его видеть. И чуб, и Андрюху.

— А давно ты вернулся?

— Да где-то полгода уже, — опять охотно доложился он. — Жаль, что раньше не пересеклись.

— А вот я даже не знаю, — с сомнением протянула Алёна. — После такой-то встречи. Надо ж было додуматься! А вдруг бы ты обознался, и это оказалась бы не я?

— Да ни за что бы. Не обознался, — убеждённо возразил Шарицкий. — Ну а если бы всё-таки подобное случилось, просто бы извинился.

— Ага, — Алёна усмехнулась. — Или сказал бы: «Девушка, я влюбился в вас с первого взгляда, а потому — давайте знакомиться».

— Не-не-не, — Шарицкий мотнул головой, — вот такое точно не прокатит. Перед женой потом будет неудобно.

Перед женой? Не то, чтобы совершенно неожиданно как факт, скорее, не совсем уместно относительно момента — они ведь едва только повстречались после долгой-долгой разлуки. Потому и вырвалось опять не слишком осознанно:

— Ты — женат?

И, похоже, прозвучало так, будто воспринималось Алёной, как относящееся к разряду абсолютно невозможного, запредельного. Но Шарицкий, как обычно, выдал спокойно:

— Я — женат. — Разве что пауза между словами показалась чуть более значимой. — Пока в Иваново учился, познакомились.

— Ах, да ведь, — согласилась Алёна, — Иваново. Уж там-то с невестами проблем нет.

— Точно.

А после Андрюха, конечно, предложил посидеть где-нибудь, чтобы с едой или хотя бы напитками, и они устроились в ближайшей кофейне и ещё поболтали. И позже не раз встречались, не договариваясь заранее, полагаясь на случайное стечение обстоятельств, чтобы снова посидеть и поболтать, чисто как давние друзья.

Но почему вдруг Алёна вспомнила про Шарицкого? Именно сейчас, встретившись с Глебом, когда вроде бы совсем не к месту. Сразу подспудно определилась, где, в случае чего, искать защиту? Ведь Андрюха единственный, кто знал, кто терпел её стенания и закидоны и пытался хоть как-то поддержать. Но… только теперь-то всё это — зачем?

Что было, то было и давно уже прошло. От прежних полудетских навязчивых чувств не осталось и следа. Бояться больше нечего.

Она и не боялась, не переживала, ей было любопытно, и она спросила у Глеба:

— И как ты здесь оказался?

— Да был тут недалеко, и решил на обратном пути Димку захватить, — пояснил тот, оглянулся на сына. — Он ведь здесь учится.

— Я догадалась, — уклончиво произнесла Алёна.

Дима стоял возле машины, чуть ссутулившись, засунув руки в карманы, катал ногой случайно оказавшуюся под ней угловатую, похожую на полупрозрачный камешек льдинку. Услышав своё имя, вскинулся, тоже посмотрел в их сторону. Не сказать, что заинтересованно, но Глеб поторопился выложить в подробностях:

— Димка, это же Алёна. Раньше мы жили в соседних квартирах. Ты, наверное, не помнишь, но она иногда сидела с тобой, с маленьким. Если нам нужно было куда-нибудь уйти, а тебя оставить не с кем. Ты ещё, когда чуть постарше стал, говорил, что вырастешь и на ней женишься. — Он переводил взгляд с одного на другого, но под конец остановил его на сыне: — Или всё-таки немного помнишь?

— Нет, — нехотя откликнулся тот, глядя в сторону.

При этом выражение на лице у Димы было таким, словно у него ныл зуб — терпимо, но неприятно и надоело. Ну, или словно он держал во рту кружок лимона. Тоже терпимо, но как же кисло. Видимо, ему не слишком по душе пришлись эти умилительные откровения из глубокого детства.

Он развернулся к машине, распахнул переднюю дверь, а, усевшись, сразу захлопнул, словно сигнал подал, к отъезду. Но Глеб не спешил, задумчиво смотрел на Алёну.

— А вот совсем и не хочется просто так разбегаться. Если уж встретились. Слушай, Алёнка, а поехали к нам? В гости. Ведь так давно не виделись. — Чем дольше Глеб говорил, тем сильнее вдохновлялся собственной идеей. — Поехали, а? Ну, пое-ехали. — протянул он жалостливо, а глаза при этом хитро улыбались. Те самые серые глаза, так невероятно любимые когда-то. И голос тот же. И если зажмуриться, наверное, вполне удастся представить, что всё это происходит двадцать лет назад. — Ведь удивительно же, что вот так случайно пересеклись. Неожиданно и… приятно. Слушай, ну действительно. И Лиля наверняка будет рада с тобой увидеться.

Лиля? Будет рада? А вот это действительно интересно.

Если бы Глеб просто назвал имя, Алёна, скорее всего, сразу бы ответила «Нет», а фраза зацепила, даже толком не объяснить, чем. В ней не было смысла, и в то же время содержалось его слишком много. Она зараз воспринималась и как абсолютно бредовая нелепость, и как насмешка, и как вызов.

Наверное, это было ужасной глупостью или внезапно взыгравшим отчаянным подростковым сумасбродством, но очень уж захотелось взглянуть — насколько же Лиля обрадуется её появлению? И Алёна решительно произнесла:

— Хорошо, я согласна. В гости так в гости.