Мемуары уфимского школьника

Гвардии подполковник запаса Григорий Мартьянович Солдатов. Без этого преподавателя, военрука, трудно представить среднюю школу №49 в семидесятые-восьмидесятые годы.

Как говорят кадровики, пользовался гвардии подполковник Г. М. Солдатов заслуженным авторитетом среди как преподавательского, так и личного состава учеников.

Тогда сознание людей было насквозь милитаризировано, в школе начальная военная подготовка (НВП) была полноценной, её основу составляло военно-патриотическое воспитание и подготовка допризывников к нелёгким будням защитников родины.

Судя по всему, гвардии подполковник запаса Г. М. Солдатов работал политруком, служил, по его собственным, очень фрагментарным рассказам, где-то на Дальнем Востоке. Несмотря на расхожее представление о политруках в войсках как о профессиональных непрофессионалах, Григорий Мартьянович глубоко знал военное дело и разъяснял азы ратной науки доходчиво и наглядно. В его авторитете, знаниях и выучке сомневаться никому даже в голову не приходило. (В отличие от вузовских преподавателей военной кафедры, которые, разочаровавшись в стране, в большинстве своём отрабатывали номер, зачастую создавая почву для анекдотов.)

Он был подвижником военно-патриотического воспитания, в рамках своей компетенции и возможностей школьного военрука прививал любовь к стрелковому оружию. Предоставлял возможность пообщаться вволю и с 7,62-мм автоматом Калашникова образца 1947 года, а особо одарённых записывал в стрелковый кружок, где можно было хорошо потренироваться в стрельбе из 5,6-мм нарезного оружия (винтовки ТОЗ-8 и ТОЗ-12). На его языке это называлось «жечь патроны», особенно когда юный стрелок не достигал высоких результатов. Учёт боепитания был налажен им на высоком уровне, но кое-какие боеприпасы стырить удавалось.

Младшеклассникам, которые просились «пострелять в тире», он предлагал это сделать разве что «из личного оружия», и тем оставалось только гадать, что же за «личное оружие» имелось в виду, да ещё у которого можно было бы «передёрнуть затвор».

Кроме курса огневой подготовки он, весьма грамотно и методически выверенно, обучал военной топографии. Единственное, что меня сильно расстраивало в школьном курсе НВП, — излишнее внимание к предметам по гражданской обороне. Страна явно усиленно готовилась к отражению ядерной атаки, и чем больше мы узнавали о поражающих факторах различного оружия массового поражения (ОМП), тем очевиднее становилась безысходность ядерной зимы.

Теория «ядерной зимы», которая получила распространение в восьмидесятые годы, предполагала климатическую катастрофу на всём земном шаре после масштабного боевого применения ядерного оружия. И это делало, по мнению ведущих военных и экотеоретиков того времени, любую военную доктрину, основанную на ядерном ОМП, бессмысленной. Но в каждом из нас сидел подсознательный страх, что в любой момент может разразиться («…одна ошибка, случайный взлёт — И неизбежен удар!», © «Ария», 1986 год) глобальная катастрофа.

Но благодаря урокам НВП мы получили в своё распоряжение настоящий дозиметр, со шкалой, контрольным источником слабого радиационного излучения, основанный на счётчике Гейгера. Я лично (вместе с одноклассниками Русланом и Римом) пробежался по всему Третьему микрорайону, проверил даже белорусско-молдавско-украинские консервы в двадцать первом магазине на предмет «чернобыльской заразы» и могу заявить: щелчки были раз в минуту-полторы, что соответствует нормальному фону ионизирующего излучения.

Знания по боевым отравляющим веществам мне лично пригодились в 2005 году при подготовке серии публикаций в «Российской газете» об объектах Федерального управления по безопасному хранению и уничтожению химического оружия оружия в удмуртских городах Кизнере и Камбарке (см. раздел «Обществоведение»). Люизит, зоман, зарин — произвести эту гадость стоит рубль, а уничтожить — миллиарды рублей. Спасибо за науку, Григорий Мартьянович!

То, что руки до сих пор помнят раздолбанный 7,62-мм АК-47, перманентная разборка и сборка которого была своеобразной шаолиньской тренировкой, — результат моей глубокой и крепкой любви к стрелковому оружию.

После, на «военке» в БГУ, я, обдирая пальцы в кровь, как фанат, перебирал косточки более современному и мощному оружию: крупнокалиберному 14,5-мм пулемёту Владимирова, ПК, ПКТ, РПК, СВД, АГС-17 «Пламя» и др. Но первое волнение от прямого контакта с красивым воронёным металлом и от щекочущего ноздри сладковатого запаха гари бездымных порохов я ощутил именно в тёмном подвале Мартьяныча.

Некоторые называли его довольно злобно Портьянычем — разумеется, речь идёт о моих ровесницах. Я этого отношения разделить никак не могу. Просто он требовал, как положено, и от девочек, которые тогда пытались более чётко обозначить свою половую принадлежность. Разумеется, элементы казарменного юмора присутствовали в его речи, и иногда, вслед за Солдатовым, мы начинали верить, что девушка, которая не умеет красиво ходить строем, никогда не выйдет замуж.

Под его руководством мы в одиннадцатом классе прошли одно из самых важных событий мальчишеской школьной жизни: учебные стрельбы из АК-47 (!), боеприпасами 7,62 — калибр не хвост собачий, а трёхлинейка. До сих пор помню свои ощущения от трах-бабахов с обеих сторон и белое, как полотно, лицо Руслана Абдрахманова, который, повернувшись ко мне, произнёс после первых очередей: «Да, нервная работёнка!» Через пять лет, когда я лежал на дне окопчика в Алкино, после метания РГН было не так круто, хотя я бы с удовольствием повторил и то, и другое.

Мартьяныч за какую-то провинность гонял меня, оставив после уроков, по военной топографии, и я с тех пор научился более-менее читать карту с условными обозначениями — где какой брод, где какой грунт, куда течёт река Безымянная и какой склон круче у высоты Высокой. Этим знанием горжусь и дорожу, хотя с тех пор многое изменилось, но военные карты Башкирии выпуска 1987 года — до сих пор самые лучшие и подробные (сходите сами на башмап. народ.ру).

Один раз я удостоился быть отобранным в сборную школы по стрелковому спорту после того, как уложил на двадцати пяти метрах четыре пули в десятку с открытым прицелом в упражнении лёжа. Пятое попадание не смогли найти, поскольку вся десятка была разбита, потому Г. М. посчитал её за «молоко» для верности. Но потом, когда я не смог дать стабильный результат под пятьдесят, меня отсекли от соревнований, сказав непонятную тогда фразу: «Вы вышли в тираж». Было обидно, но не на Солдатова. Тем более что в школе мало кто обращался к ученикам на «Вы».

Самое загадочное — это тактика одиночного бойца, которую преподавал нам на занятиях Солдатов. Нигде в учебниках военного дела того времени я, будучи на «военке» в университете, не видел такого способа передвижения по полю боя. На «военке» нам говорили, что надо идти по колее танка или БТР, двигаться колоннами, цепью, в общем, сейчас уже точно не помню. А Солдатов преподавал (и отрабатывал!) следующий алгоритм.

Движение парами. Первый номер — выбежал на двадцать-тридцать метров вперёд, упал, дважды перекатился в сторону от того места, куда упал, встал на колено или в позиции «лёжа», взял на мушку направление движения и угрожающие кустики. Как только Первый взял наизготовку оружие, Второй номер — начал движение и, обогнав Первого, плюхнулся на пятнадцать-двадцать метров впереди него, перекатился, занял позицию, после чего Первый повторяет то же самое. И так, попеременке, прикрывая друг друга, — до рубежа, когда предполагаемую позицию супостата можно накрыть гранатами.

Сколько потом ни смотрел я в учебниках по тактике для мотострелков (на «военке»), ни разу такого диковинного, но рационального способа передвижения не обнаруживал. Уж в каких таких войсках гвардии подполковник запаса Григорий Мартьянович Солдатов до этого служил на Дальнем Востоке, не знаю. Может быть, в морской пехоте? Хотя знаки различия у него были артиллеристские, в красных петлицах. И задания он давал какие-то странные для школьных мотострелков — две разведывательно-диверсионные или поисковые группы должны были встретиться, выйдя скрытно из разных точек, следуя по азимуту. И, найдя друг друга, следовало сначала окопаться в индивидуальные ячейки, а потом вступить в боестолкновение, покрошив друг друга в салат под бабахи взрывпакетов и дым слезоточивой шашки. Мы, конечно, сразу же потерялись. Потом нашлись и долго ходили друг на друга в атаку, барахтаясь по уши в грязи. До сих пор нет уверенности, что в курс НВП одиннадцатого класса входили именно такие практические занятия.

Я же — как юный фанат пендосовских фильмов про подготовку спецназовцев и прочих коммандосов — был бы счастлив, если бы он ещё постреливал из пулемёта над нами, когда мы ползали по-пластунски, да орал: «Мне плевать, кто вы были в прошлой жизни, — теперь я ваш бог, ваша мама и ваш папа, и не забывайте, девочки, добавлять в начале и в конце каждой фразы „сэр“!» Но он демонстрировал при проведении учебных занятий отеческую любовь и крайнюю бережность к безусому личному составу.

Г. М. Солдатов для меня (я думаю, со мной согласятся многие) был образцом советского офицера, наставника и нормального мужика, который редко на нас сердился, относился с юмором к нашим проделкам и невнимательности к устройству ватно-марлевой повязки, призванной сберечь нас от ряда весьма существенных поражающих факторов ядерного взрыва.

В конце десятого класса он вместе с учителем музыки В. М. Валтышевым (возможно, кстати, парторгом школы был он, а не Мартьяныч) заводил речь о рекомендации моей скромной и, в общем-то, пацифистской персоны в какое-то общевойсковое высшее командно-политическое военное училище. Но этому не суждено было сбыться.

И ещё. Именно на его примере я понял, что военная власть всегда должна быть ниже по статусу, чем гражданская, ведь каждый год командующий парадом, выстроив нас на смотре строя и песни, строевым шагом подходил к очередной мурзилке: «Товарищ директор школы! Учащиеся таких-то классов для проведения смотра строя и песни построены. Докладывал гвардии подполковник запаса Солдатов!»

Москва, 2008 год

P.S. 6 апреля 2016 года внук Г. М. Солдатова, пользователь ЖЖ igorbat, нашёл эту запись и пролил свет на его боевое прошлое. Вот что он написал:

«Наткнулся на эту статью. Пришлось даже зарегистрироваться, чтобы оставить комментарий здесь. Я внук этого замечательного человека, и было очень приятно про него прочитать эту статью. Скажу, что он воевал и имеет две Красных звезды, одну я даже нашёл за что — за бой под городом Нейссе 25—26 марта 1945. Он никогда не рассказывал про войну, даже дочери, т. е. маме моей. Да, любили мы в детстве с братишкой к дедушке в тир ходить, самый лучший дедушка, я его таким знал».

P.P.S. Недавно в интернете я нашел подтверждение этим словам. Это описание подвига:

«Тов. Солдатов отличился в боях под селением Биллау, район города Нейссе, 25—26 марта 1945 г. Противник упорно защищал это селение, стремясь любой ценой удержать его, и часто переходил в контратаки при поддержке самоходок.

Тов. Солдатов показал высокое мастерство командования взводом и личное мужество и отвагу, метким огнём уничтожил и рассеивал пехоту противника, идущую за самоходками, он успешно отразил на своём участке 5 контратак, после чего противник больше не пытался пройти на этом участке через нашу оборону».

ДАННЫЕ ИЗ ЛИЧНОГО ДЕЛА:

Солдатов Григорий Мартьянович, 1924 г. р.

Звание: мл. лейтенант

в РККА с 27.08.1942 года

Место призыва: Альшеевский РВК, Башкирская АССР, Альшеевский р-н Место службы: 1015 сп 285 сд

Дата подвига: 25.03.1945—26.03.1945

№ записи: 43604065