Пока смерть не обручит нас – 2

У нее длинные золотые волосы, у нее молочно-белое тело, у нее голубые глаза, и она богата, умна, изыскана, воспитана, имеет титул и земли. Почему не с ней? Почему, черт его раздери, он бегает к этой проклятой шлюхе, к этой твари Блэр. Отвергая ее, Агнес, снова и снова.

Даже в брачную ночь Морган оставил ее, пришел в спальню, чтобы порезать себе ладонь и запачкать простыни, а потом побежал к своей сучке. Ооо, если бы она, Агнес, могла ее удавить, могла вытащить ей кишки, выколоть эти наглые зеленые глаза, она бы это сделала. Но ей слишком дорога собственная шкура. Морган не пожалеет. Агнес слишком сильно его боялась, чтоб решиться в открытую причинить вред сопернице. Ламберт чокнутый и жестокий мерзавец. Ее отец называл его Дьяволом, вернувшимся с того света и продавшим там душу в обмен на жизнь. Выживший в лепрозории и не заразившийся лютью не мог быть чист перед Богом.

И когда Ламберт живьем сжигал пленных солдат из Блэр, согнав их в огромный ров, и смрад от горелой плоти доносился до Монтгомери, Гарольд смотрел на огонь из окон своего замка и боялся… да, безумно боялся, что Ламберт придет к ним войной и отомстит за то, что не открыли границ беглым от хвори адоровцам… Отец Агнес в свое время закрыл свои границы для жителей Адора, во время свирепствования Люти не впустил к себе голодающих, чтобы избежать заражения. Велел убивать каждого, кто попытается перейти границу с герцогством и бежать в Монтгомери. Когда Ламберт вернулся в Адор, вся торговля была прекращена, никаких деловых отношений герцог с Гарольдом не возобновил. Первое пиршество и грандиозная царская охота прошли без князя. Его не пригласили в Адор. Единственного из венценосных вельмож не позвали к герцогу на первый прием после восстановления Адора. И Гарольд считал его зарвавшимся сукиным сыном, который еще приползет кланяться в ноги своему соседу. Но кланяться пришлось самому князю. Идти с мольбами к Карлу, чтобы тот похлопотал о свадьбе.

Гарольд был бы против этого брака и пылал дикой ненавистью к соседу, пока в их землю не пришла засуха и не сгубила весь урожай. Летом ни дождинки, а зимой ни снежинки. Голая потрескавшаяся земля, засохшие деревья, опустевшие колодцы, высохшие реки. Одно спасение — Адор, где пресные озера и источники, и природа словно в насмешку посылала дожди и грозы, обходившие Монтгомери стороной. Агнес помнила, как трепетала перед первой встречей с будущим женихом, как зарделись ее щеки и забилось быстрее сердце, когда герцог, одетый во все черное, вошел в торжественную залу ее родового поместья. Запомнила она и лицо отца, его раболепие, страх в глазах и… надежду. Герцог тогда едва взглянул на невесту, а она потеряла покой.

Как же дико она его любит теперь и так же дико ненавидит за то, что пренебрегает ею, за то, что унижает снова и снова. Как же она была счастлива, когда герцог приехал к ее отцу свататься. Карл сдержал слово — Ламберт согласился сочетаться браком с Агнес, влюбленной в своего дальнего кузена и мечтающей стать женой Моргана, а также герцогиней.

Агнес смотрела в его серые глаза и готова была на что угодно, лишь бы он улыбнулся ей. Но он не улыбался, а если и улыбался, то лишь тогда, когда мимолетом смотрел на нее за столом, или при очередном визите она придумывала что угодно, чтобы пересечься с ним в саду или возле конюшни. В один из таких визитов герцог остался на ночь, и она сама пришла к нему… молить о ласке. И получила ее, точнее, Морган грубо поставил ее на колени и овладел ее ртом, потом довел до оргазма пальцами и отправил в спальню. Тогда Агнес решила, что герцог берег ее девственность… что как только они поженятся, он страстно и необузданно возьмет ее тело. Ведь о герцоге говорили, как о бешеном и умелом любовнике. Она внимала рассказам о его многочисленных похождениях и ненавидела каждую из женщин, кого он покрывал. Она желала всем им смерти.

— С кем он?

— Не знаю, госпожа.

— Так узнай! Узнай, не то велю тебя высечь! — вопила в ярости и прожигала злым взглядом Мелинду, свою преданную и верную горничную.

— Люди болтают, что видели его в доме вдовы Норрис.

— Ненавижууу… пусть она сдохнет!

Служанка шарахалась в сторону, когда Агнес швырялась предметами в стены и рассыпалась в проклятиях.

— Можно…можно наслать на нее болезнь, госпожа.

— Как это наслать болезнь?

Так она узнала о Каэль… О женщине невысокого роста с седыми волосами, собранными в толстую косу и светлыми глазами янтарного цвета. Каэль — кружевница и швея. Ее маленький дом на окраине деревни похож на диковинную лавку, забитую кусками разноцветной материи, лентами, нитками и кружевами. Каэль не была модисткой и не шила для господ. Она шила для этих ужасных простолюдинов из деревни, оплату брала остатками ткани, едой, вином. Никто не знал, когда она появилась и откуда приехала. Всем казалось, что она живет там давно. Когда Мелинда привела Агнес, укутанную в длинный плащ в избу швеи, та не сразу впустила их в дом. А когда обе женщины вошли в маленькое помещение, то обе вздрогнули. С деревянных полок на них смотрели тряпичные куклы с нарисованными глазами и волосами из конской гривы. По крайней мере, Агнес так показалось.

— Я не шью вещи для господ, не умею. Зря пришла и миледи с собой привела.

Мелинда осмотрелась по сторонам, выглянула за дверь.

— Мы не за нарядами. Мы хотим…

— Молчи. — шикнула на нее Каэль и перевела взгляд на Агнес. — Зря пришли. Уходите.

Агнес тут же достала мешочек с золотом, но швея расхохоталась и оттолкнула ее руку.

— Кто у меня золото возьмет? Решат, что воровка, и руки отрубят.

— Тогда что тебе надо? Мне помощь твоя нужна.

— Какая помощь? Я шью примитивно, кружева плету не для красивых леди. Шли бы вы, госпожа, к себе в замок.

Но Агнес ощутила эту силу, это нечто ужасающе, могущественное.

— Все, что хочешь, проси. Отдам последнее. Только чтоб меня любил. Чтоб бросил ее, чтоб опротивела ему, покрылась волдырями!

Агнес схватила Каэль за руку.

— Понимаешь?

— Понимаю. — ответила та и улыбнулась. — Только я ничего сделать не могу.

— Как это не можешь?

Перевела взгляд на Мелинду и снова на швею.

— Мне сказали, что ты… — она искала нужное слово и не могла найти.

— Если бы я была ею, меня бы давно казнили. — приблизилась к будущей герцогине, и той не по себе стало от того, как глаза швеи вдруг стали отливать синевой. — Я лишь дам совет КАК… а вы все сделаете сами.

Любовница герцога заболела страшной болезнью, похожей на лють, и ее вывезли за пределы Адора. Никто не знает, что с ней сталось. Какое-то время герцог был совершенно свободен и даже чаще посещал Агнес… а потом у него появилась новая любовница. Она исчезла…. В одно прекрасное утро просто покинула пределы города, и никто ее не нашел.

Агнес надеялась, что каждая из них последняя. Что он придет к ней и приласкает. По ночам, корчась на влажных простынях, представляла себе их брачную ночь и растирала себя скрученным в жгут полотенцем, пока перед глазами не вспыхивали яркие искры наслаждения. Оставалось так немного подождать, и Морган сделает ее своей, а потом и полюбит ее.

— Обязательно полюбит, госпожа. Вы так красивы. Вы божественны. Само совершенство, — лебезила служанка и расчесывала белокурые волосы Агнес до блеска, — ни один мужчина не устоит перед вами. И он тоже. Возжелает вас, как ненормальный, едва увидит ваше тело.

Она верила в это до последнего. Верила, пока не увидела оллу. Проклятую, мерзкую тварь, которую всем Ламбертам полагалось завести себе в канун венчания, чтобы оплодотворить, как племенную кобылу. И Агнес знала об этом… знала и принимала обычаи семьи Ламбертов, но едва увидела гнусную дрянь с зелеными глазами и лицом, подобным самому страшному греху, искушению во плоти. Даже она, женщина, с досадой и горечью признала, что соперница дьявольски красива, неестественно хороша. Посмотрела на девушку, потом на безумные глаза своего жениха и поняла, что Морган пропал. Она бы за этот взгляд перерезала себе вены. На нее он никогда так не смотрел.

— Будет смотреть, — шипела она, выводя аккуратные буквы на пергаменте, — скоро он будет смотреть только на меня. Ненависть захлестнула с такой силой, что перед глазами потемнело, в ушах только одно слово «смерть суке… пусть сдохнет». Карл казнит эту дрянь, как только узнает, что Морган Ламберт взял в оллы Элизабет Блэр.

До последнего надеялась, смотрела, как полыхает та, что украла сердце ее мужа, плоть его украла, душу, всего его отобрала себе, и молила дьявола довести дело до конца, сжечь гадину, превратить в пепел ее тело, в тлен ее волосы.

Конец ознакомительного фрагмента.