Любовь твоя стала ядом

— Восемь лет спустя —

Семнадцать часов полета отделяли меня от долгожданной встречи с подругой. Хотя, назвать Джулейлу просто подругой, неправильно! Она — моя семья. Моя поддержка и опора, родной и дорогой мне человек. Так бывает, что вы не связаны кровными и родственными узами, но становитесь близки по духу и объединены одной судьбой. Будучи маленькими одинокими девочками, мы нашли защиту, тепло и уют друг у друга. Находясь в интернате, ни дня не расставались и через многое прошли вместе. Но пять лет назад учеба закончилась, и нам пришлось расстаться.

Я уехала учиться в другую страну по государственной программе, в которую попала благодаря руководству интерната. Мое обучение в одном из ведущих университетов мира казалось просто чудом и небывалой удачей. Я не могла поверить в то, что это возможно, но вот прошло пять лет, и я возвращаюсь домой дипломированным журналистом.

Сидя в самолете, стремительно набирающем высоту, я прикрываю глаза и вспоминаю годы, проведенные в интернате с Джулейлой.

После встречи с человеком, который утверждал, что он друг моей мамы, моя жизнь изменилась. Да и не только моя, а всего интерната. Я так и не знаю, связанно это как-то с ним или нет. После нашего разговора он ни разу не появлялся там, но наш интернат преобразился, и жизнь в нём изменилась.

На летние каникулы нас всех отправили в лагерь. Мы жили в санатории на берегу моря, ходили в музеи, кино и театр, ездили на экскурсии и, конечно же, купались. Это было самое весёлое и красочное лето за все наши прожитые в интернате годы. Все было новым не только для меня, но и для остальных девочек. Хоть мы и раньше находились в городе, берега которого омывает море, но никто из нас никогда не был так близок к нему. А теперь мы отдыхали прямо у моря. Я успела влюбиться в него. Наверное, море никого не оставляет равнодушным.

Три месяца пролетели как один день. Возвращаться назад, в нашу реальность не хотелось никому. Мы ехали в автобусе с похоронным видом. Все девочки подавленно молчали. А когда мы вернулись назад, то не узнали здание, в котором проживали. Вместо привычного серого, с обшарпанными стенами здания, мы видели новое двухэтажное, построенное из красного кирпича. А когда оказались внутри, то не могли поверить своим глазам. Нас ждали просторные комнаты в светло-бежевых тонах, мебель, люстры, шторы — всё было новым и красивым.

Этот день мне заполнился навсегда. В глазах девочек впервые были слезы радости. Все смеялись, обнимались и восторгались нашим новым жильём. Многие просили ущипнуть их, чтобы убедиться, что это не сон. То, что нас направили в летний лагерь, само по себе было удивительным, а сюрприз по возвращению был из разряда чудес.

«Наверное, Бог вспомнил о нашем существовании», — радостно щебетали девочки, забегая в нашу комнату посмотреть, у всех ли так как у них.

Общая радость и восторг не обошли и меня. Я улыбалась, разглядывая нашу новую мебель и раскладывая свои скромные пожитки, привезенные из лагеря.

— С чего бы это все? Что-то тут не так, столько внимания со стороны государства за такой короткий срок, — бурчала рядом Лейла.

— Ты просто не умеешь радоваться, признай это, — пошутила я, толкнув её в плечо.

— Ди, я серьёзно. Тебе это не кажется странным? Я тут пять лет, и ни разу нас не отправляли в лагерь. Даже отопление в приюте давали позже, чем всем домам в округе. А тут такое… Успели построить целое здание за три месяца, внутри все обустроили… Ох, как бы нам это боком не вышло.

Я уставилась на неё, не понимая, к чему она клонит. Как это могло выйти нам боком? И спросила ее об этом:

–Что ты имеешь в виду? И причем тут мы? Думаю, нас потому и отправили в лагерь, что собирались строить новое здание.

— Да притом, Диана, что государству на нас глубоко наплевать. Не стало бы оно тратиться на то, чтобы улучшить нам жизнь. Здание не было в аварийном состоянии, соответственно строить новое не было необходимостью… Я думаю, а не связанно ли всё с тем мужиком, что зимой приходил сюда?

От предположения Джу у меня свело желудок. Я уже давно перестала думать о том случае. Этот человек больше не появлялся, и я успокоилась и даже забыла о нём. Но если она говорит правду, то зачем ему это?

Наверное, ужас от этих мыслей отразился на моем лице, потому что Джулейла взяла меня за плечи и, потянув за собой, усадила на стул.

— Послушай, Ди, возможно я не права, ты не пугайся так, окей? Просто не привыкла я к тому, чтобы что-то в этой жизни происходило просто так. Давай дыши глубже, мы просто должны быть начеку, ладно?

— Да, ладно, но, если ты права, то зачем ему это? Почему он делает всё это?

— Я уже говорила тебе, для богачей нет ничего невозможного, так он покупает твоё расположение, Ди, улучшая твою жизнь. Но придет время, и он обязательно предъявит счёт.

— Лейла, я не думаю, что он бы стал делать это всё, только для того, чтобы заполучить меня. Это же смешно. Посмотри на меня, что во мне такого? Я обычная, не отличаюсь неописуемой красотой или сногсшибательной фигурой. Стал бы он тратиться в таких масштабах только для того, чтобы купить мое расположение?

— Ты не понимаешь, да? Диана, в тебе есть кое-что намного важнее красоты или фигуры, ты вся светишься внутренним светом. Это как маячок для них, для мужчин. Твоя доброта, наивность и невинность будут всегда манить их. Каждому захочется заполучить это для себя, а если не получится — уничтожить это в тебе. Сломать тебя…

— Но откуда, откуда ты всё это знаешь?

Иногда рассуждения и взгляд Лейлы на жизнь поражал меня. Мы смотрели на одну и ту же ситуацию, но видели совершенно разное. Она говорила и знала такие вещи, которые никогда бы не пришли мне в голову, даже во сне бы не приснились…

— Ты всего два года тут, Ди, а я родилась и выросла во всём этом. Жизнь успела проучить меня, розовые очки слетели ещё в детстве…

Тогда слова Джу так подействовали на меня, что заколотило изнутри, и сердце задрожало как осенний лист на ветру… Я не хотела быть пешкой в чьей-то злой игре. Не хотела становиться игрушкой для взрослого дяди, которому вздумалось купить меня. Под впечатлением от её рассуждений, я ночами молилась, чтобы это всё было неправдой.

Проходили дни, складывались в недели, недели в месяцы, месяцы в годы, но ничего не происходило. Этот мужчина больше не появлялся в стенах нашего приюта и в нашей жизни. Внутренний страх и тревога со временем отпустили меня.

Мне исполнилось семнадцать лет, а это означало, что ещё год, и я смогу официально уйти из приюта, поехать к бабушке и забрать её. Это придавало мне сил, наполняло меня терпением.

На следующий же день после моего дня рождения, меня во второй раз за всё время пребывания в интернате, вызвали к Алле Рашидовне. Я снова разволновалась. Как и в прошлый раз, Джулейла пошла со мной. Я с облегчением вздохнула, когда мы зашли в кабинет, и там, кроме заведующей, никого не оказалось.

— Я вызывала только Диану, — строго взглянув на нас, поверх очков, сказала она.

— Можно Лейла останется? — дрожащим от волнения голосом, попросила я.

Мне не хотелось оставаться один на один с информацией, которую она собиралась мне сообщить. Дурное предчувствие затянулось узлом в желудке.

Ничего не ответив, заведующая указала мне на стул перед собой. Она была строгой деловой женщиной, управление приютом для неё было лишь работой. Она держалась с нами на расстоянии, без эмоциональной близости. Воспитательницы относились к нам по-доброму, жалели и даже любили некоторых из нас, но не Алла Рашидовна.

— Диана, я получила письмо, — будничным тоном начала женщина, когда мы сели напротив.

Кровь застыла в моих жилах. Я не знала, что именно услышу, но понимала, что ничего хорошего.

— В нем сообщается, что Тамара Ратмировна, твоя бабушка, скончалась месяц назад в доме престарелых. Ты являешься её единственным родственником. Но, так как ты — несовершеннолетняя, и не можешь заниматься такими вопросами, сотрудники сами похоронили её на кладбище дома престарелых.

В этот момент моя единственная мечта разбилась, разлетевшись на мелкие осколки. Было так больно, что я не могла произнести ни слова. Не помню, как шла обратно в комнату, глаза застилали слезы. Я была в прострации, окутанная болью и разочарованием. Мои бабушка и дед были похоронены на разных кладбищах, а о том, где мамино тело предано земле я не знала… Это было ужасно, это было страшно…

С тех пор как мы ушли от заведующей, я не произнесла ни слова. Как бы Лейла не пыталась расшевелить меня, не трясла, пытаясь привести в чувства, я только плакала…

Когда я очнулась, увидела, что она спит на стуле возле меня, согнувшись в неестественной позе. Я не могла рационально мыслить. Голова болела так, словно по ней проехался танк. Я не понимала, где я нахожусь, как вообще оказалась тут. От белых стен болели глаза, хотелось закрыть их и больше никогда не открывать. Слова Аллы Рашидовны всплыли в сознании, заставив меня поморщится от тупой̆, режущей̆ боли в груди… Слезы снова навернулись на глаза.

— Ну вот, плакса Ди снова вернулась.

Сонный̆ голос Джу звучал неестественно нежно, я посмотрела на неё, борясь со слезами, что жгли глаза.

— У меня больше никого не осталось, Лейла, — сквозь всхлип, сорванным голосом пожаловалась я подруге.

— Правда? Тогда, что я тут делаю, Ди? Если у тебя никого не осталось, то кто я? Просто представь, что у тебя есть сестра, и это — я. Мы вместе! Ты не одна!

Ей удалось найти нужные и верные слова, направить меня, заставить идти дальше пережить, что угодно, облегчить мое горе и боль…

— Спасибо, если бы тебя не было, не знаю, что бы я делала.

— Я скажу, что — ты всё время бы плакала и плакала.

А ещё, она заставляла меня улыбаться, превращая всё в шутку.

Но теперь я осталась без мечты, без цели, не знала, что будет через год. Чем я займусь, покинув стены приюта? Многие девочки готовились поступать в техникумы и университеты, а я даже не знала, кем хочу быть. Поэтому, улыбка получилась вымученной̆ и неестественной̆. Опять я была растеряна…

— Сколько, я уже тут? — попыталась отвлечься от грустных мыслей я.

— Уже второй̆ день. Знаешь, ты очень напугала меня, у тебя был сильный̆ жар, и ты бредила во сне. Мне пришлось разбудить Алину Исааковну, она и вызвала скорую, и разрешила мне поехать с тобой̆ в больницу.

Ничего этого я не помнила. Джу рассказала в подробностях всё, что происходило, пока я была без сознания, а потом я снова уснула…

Проснулась я на следующих день во время обхода врача. Он сообщил, что мне придётся ещё несколько дней провести здесь. Это совсем не радовало, я хорошо себя чувствовала, и мне хотелось вернуться в приют. Повезло только в том, что Лейле разрешили остаться рядом со мной. Я и не знала, что такое возможно в наших больницах. Когда мы спросили об этом у врача, он ответил, что этот вопрос уже улажен, и она может находиться рядом.

К вечеру этого же дня я металась по палате от скуки, не зная, чем себя занять, жалея, что под рукой̆ нет какой̆-нибудь книги.

— Перестань мельтешить перед глазами, Ди, — возмущенно простонала Лейла, рассматривая себя в зеркало.

— Тут ещё скучнее, чем в приюте, — выдохнула я и посмотрела в окно, — вот бы сейчас погулять на свежем воздухе.

— Так в чем проблема? Пойдем, погуляем, мы же не в приюте, сможем уйти незамеченными.

— Ты шутишь? Думаешь, у нас получится? — взволнованно спросила я. С одной̆ стороны мне очень хотелось выйти, подышать воздухом, но в то же время — это пугало.

— Давай̆ попробуем. Медсестры всё время нет на месте. Ты пока одевайся, а я посмотрю, там она или нет.

Как только Джулейла вышла из палаты, я немедля принялась натягивать джинсы и футболку. Знала, что если начну думать, то струшу. Через несколько минут она просунула голову в дверь, подавая знак, что мы можем идти.

Пока мы шли через длинный коридор к лифту, моё сердце стучало так громко, что закладывало уши. Не знаю, что было бы, если бы нас поймали, но ничего хорошего нас точно бы не ожидало.

Когда мы оказались на улице, было уже темно, светили фонари. Мы с Лейлой̆ постарались уйти как можно дальше от окон больницы. Я даже не знаю, куда мы шли. Никаким воздухом мне уже не дышалось, я только начала осознавать, какой̆ глупый̆ поступок мы совершили. Сможем ли мы вернуться назад незамеченными? А если об этом узнает Алла Рашидовна, то у нас точно будут проблемы.

Лейла шла рядом и тоже молчала. Мы продолжали идти вперед — это было каким-то наваждением, когда мозги от выброса адреналина в кровь отключаются.

Спустя какое-то время мы услышали шаги за спиной и, обернувшись, увидели мужскую фигуру в темноте. Человек не спеша следовал за нами, не пытаясь догнать, но и не отставал. Мы оказались в переулке, где с обеих сторон находились гаражи. Лейла вцепилась в мою руку, и мы, не сговариваясь, пошли быстрее.

Когда гаражи закончились, мы свернули за угол и поняли, что просто перешли в соседний ряд. Это был путь назад в больницу. Не останавливаясь, мы шли так быстро, как могли, но минуты через три снова оказались у одного из гаражей̆. Двери у него были открыты, внутри горел свет, оттуда доносились мужские голоса. Надеясь пройти незамеченными, мы прибавили шагу и прошли мимо. Но спустя несколько минут за спиной̆ прогремел голос:

— Эй, куколки, куда это вы собрались?

Меня словно парализовало. Страх так сковал, что я не могла сделать ни шагу. Джулейла пыталась тянуть меня вперед. Широко раскрыв глаза, она смотрела на меня как на полоумную.

— Что ты делаешь, Ди, пошли ско…

Но не успела она договорить, как один из парней̆ настиг нас, оторвал меня от земли, взвалил к себе на плечи и потащил в гараж.

— Смотрите, парни, какая у меня добыча! — хохоча и хлопая меня по попе, произнес он.

Его дружки громко и противно засмеялись. Я всё ещё не могла двигаться или произнести хоть слово. Казалось, что от испуга глаза вылезут из орбит.

— Ну что, придется тебе поделиться добычей, — сказал один из них, подойдя ко мне.

Сзади послышался рык. Я не поняла кому от принадлежал, пока не услышала голос Лейлы:

— Отпустите её, сукины дети! — она бежала к ним с какой̆-то железякой̆ в руках.

Но не успела она замахнуться, как тут же оказалась на земле от удара в челюсть. Мой ступор прошел, и я с криком бросилась к ней̆, но чужие грязные руки схватили меня и оттащили в сторону.

— Ну что же вы, малышки, мы с вами по-хорошему, а вы как? — подняв Лейлу за локоть, насмешливо произнес тот, кто затащил меня в гараж.

— Вы — собачьи отродье, только попробуйте тронуть нас, и я отрежу ваши причиндалы и заставлю сожрать их! — свободной̆ рукой̆ она расцарапывала лицо парню, что держал её.

Но тот быстро перехватил её руки и заломил их за спину.

— Начнем с тебя, мне нравятся дикие кошечки, — он перевернул её и прислонил к стене.

Я, находясь в полуобморочном состоянии, попыталась вырваться, помочь ей̆, но меня удерживали оставшиеся двое.

— Не торопись малышка, и твоя очередь придёт, — прошептал один из них, облизнув мое ухо.

— Отпустите нас, отпустите, пожалуйста! — плача, взмолилась я, ощущая тошноту.

Но ответом был противный̆ смешок. Тот, кто удерживал Лейлу, пытался одной̆ рукой̆ снять её джинсы. Ему это не удавалось, она всё время дергалась, осыпая его проклятиями. Я, закрыв глаза, чтобы не видеть всего этого, стала молиться о смерти. Пусть мое сердце остановиться… Лучше умереть, чем пройти через такое…

— Развлекаетесь, парни? — чей̆-то спокойный̆ бархатный̆ баритон заставил меня прервать молитву и открыть глаза.

Голос доносился со стороны распахнутых дверей гаража. Застыв, все уставились на парня, который̆ стоял у входа и докуривал сигарету. Он был выше и крупнее тех, кто находился в гараже. Одет он был в классические брюки и чёрную рубашку. В глаза бросался шрам над верхней губой и длинные ресницы, несвойственные мужскому полу.

— Амир… — произнес тот, кто держал Лейлу. Он отпустил её из своего плена и тут же согнулся от удара в пах.

— Мерзкий̆ ублюдок! — плюнув в него, воскликнула она.

Те, что держали меня, оттолкнув, двинулись в её сторону, но остановились на полпути от предупреждающего голоса.

— Они со мной̆.

— Амир, брат, мы не знали, что куколки — твои. Ты же знаешь, мы бы никогда…

Я не заметила, как Джу оказалась около меня. Она взяла меня за руку и потащила из гаража. Мы проскользнули мимо Амира, но не успели уйти далеко, когда заметили, что он идет за нами. Он не пытался напасть, и мы перестали его бояться. Пока мы шли, я, казалось, не дышала… Всё внутри дрожало от пережитого страха.

Не знаю, каким образом мы вышли обратно к больнице, но, увидев здание, я облегченно выдохнула. Когда идти до него оставалась чуть-чуть, Лейла остановилась и повернулась к Амиру. Он стоял в пяти метрах позади нас. Увидев, что мы остановились, сделал тоже самое.

— Эй, кто ты? — крикнула ему Лейла.

Парень молчал. Достал сигарету, закурил. Она двинулась к нему, я последовала за ней̆.

— Ты плохо слышишь? Я спрашиваю, кто ты? И почему ты помог нам?

Его губы медленно растянулись в кривой усмешке. Тёмные глаза из-под пышных ресниц изучали фигуру Лейлы.

— Тебя пытались изнасиловать трое парней̆, не хочешь сказать мне спасибо? — вместо ответа, спросил он.

— Заметь, это твои дружки пытались изнасиловать, а значит, ты — такой же, и, следовательно, никакой благодарности не заслуживаешь! — сузив глаза и вздернув подбородок, ответила она.

Я снова занервничала. Зря она его провоцировала. На самом деле, если бы не он, то… Поэтому, осмелев, я решила всё же поблагодарить его.

— Спасибо вам, если бы не вы…

Он перевел взгляд с Лейлы на меня.

— Постарайся больше не влипать в такие истории, Диана, — сказав это, он выкинул сигарету и, потушив её ногой, зашагал прочь от нас.

— Эй, ты куда? Ты так и не ответил мне, — кричала вслед ему Джу, но парень даже не обернулся.

До меня не сразу дошло, что он назвал моё имя. Откуда он узнал его?

Вернуться незамеченными нам так и не удалось. Медсестра поджидала нас на своем посту. Прочитав нам длинную нотацию и сделав строгий̆ выговор, она отпустила нас в палату. Всю ночь мы не могли сомкнуть глаз, обсуждая то, что с нами приключилось. Джу все же признала, что своим спасением мы обязаны загадочному Амиру. Так же мы решили, что он услышал мое имя, когда Джу называла его. Но одного нам не удалось понять, почему он преследовал нас?