Амнистия по четвергам

Женя была не из пугливых, но теперь, каждый раз идя через парк, перед ее глазами вставал изувеченный труп Кристины. Ее бросало в нервную дрожь, и она непроизвольно ускоряла шаг. Днем было не так страшно, потому что занятия во многих группах заканчивались в одно и то же время, а потому парк пересекали целые стайки студентов. Кто-то спешил в университет, а кто-то домой. Видя проходивших мимо ребят или слыша их голоса неподалеку, Женя чувствовала себя спокойнее.

Но вот снова наступил четверг. Вечером ей придется одной идти по темноте. Можно было, конечно, попросить студентов подождать ее. Но Женя не любила проявлять слабость. Она не хотела, чтобы ее ученики видели, что она боится. Глупо, конечно, но в этом была она вся. Может, заказать такси? Но она потратила почти все на то дурацкое пальто, которое пришлось выбросить. С пятнами не справились даже в химчистке. У Жени в кошельке было денег только на самое необходимое, а до зарплаты еще больше недели. Нет, такси она себе не сможет позволить. Да и если ездить на такси каждый четверг, никакой зарплаты не хватит. Она никогда не умела экономить, да и не считала нужным. Жила она одна, детей не было. Почему бы иногда не позволить себе то, что действительно хочется. Например, шикарное пальто. Жаль только, что все так с ним получилось. А кто во всем виноват? Тамерлан! Супостат! Может, позвонить Олегу Дмитриевичу и попросить заехать за ней? Он наверняка будет рад, ведь Женя ему нравилась. Но вот беда, он не нравился ей. Хороший педагог, прекрасный историк, отличный коллега. Но не более того. А ведь стоит Жене попросить у него помощи сегодня, и он подумает, что девушка поощряет его ухаживания. Хотя их и ухаживаниями трудно было назвать, слишком он был застенчив. Женя знала, что если бы она взяла инициативу в свои руки, то Олег Дмитриевич был бы только рад. Сам он никак не решался даже на свидание ее позвать. Будь он ей симпатичен, они бы давно уже могли быть женаты. Но Жене не нравились такие мужчины. Не нравилась его вечная робость и манера называть ее Женечкой. Да она толком и не знала, какие мужчины ей на самом деле нравятся. Наташка была права, в ее жизни не было нормальных отношений, потому что она все время грезила о прошлом. Нет, не о своем прошлом, а о временах давно минувших. Порой Жене казалось, что ей стоило бы родиться в другую эпоху. В эпоху великих битв и славных воинов, настоящих мужчин. Чингисхан, Батый, Мамай, и ее любимый Тамерлан… Женя поймала себя на мысли, что ей больше по душе кочевники, татары, варвары… Господи, о чем она думает! Женя рассеянным взглядом обвела аудиторию. Пора начинать лекцию.

К концу дня она так и не решила, что делать со своим страхом и как идти через темный парк. Наверное, самым лучшим будет не задерживаться после лекции, а выйти вместе со студентами и идти поодаль, сделав вид, что она сегодня куда-нибудь спешит. Последняя лекция закончилась без десяти минут девять. Женя отпустила студентов и тоже засобиралась на выход. Быстренько забежав на кафедру и бросив папки с бумагами на стол, она даже не стала убирать их на привычное место. Женя накинула пальто и, на ходу затягивая пояс, поспешила на улицу. Сдав ключи охраннику и попрощавшись, она вышла на крыльцо. Весь день валивший снег перешел в дождь, который теперь нудно моросил беспроглядной серой стеной. Кое-кто из студентов все еще стоял здесь, прямо на ступеньках у входа. Ребята курили и смеялись.

— Так, дорогие мои, сколько раз вам говорили не курить прямо у входа? — проворчала Женя.

— Евгения Георгиевна, да ладно вам. Вон даже господин следователь курит.

Только сейчас Женя заметила Тамерлана, который стоял поодаль, облокотившись на одну из колонн, что выстроились полукругом, поддерживая фронтон. Женя понимала, что приехал он по ее душу, но ни видеть его, ни разговаривать с ним она не хотела. После того как она согласилась взглянуть на убитую студентку, на душе было тошно. Он не имел права заставлять ее, да и она могла бы отказаться. Но старший следователь как будто хотел провести над ней эксперимент, посмотреть, насколько она сильная, и Женя позволила. Она не могла понять, почему Тамерлан так к ней относится, как будто во всем происходящем винит ее. Не понимала она и себя, зачем ей нужно было выглядеть в его глазах лучше, получить пусть и невысказанное одобрение.

Женя решила претвориться, что не видит старшего следователя, ведь стоял он чуть в стороне. Она попрощалась со студентами и быстрым шагом двинулась в сторону подъездной дороги, а оттуда к парку.

— Женя… Евгения Георгиевна, постой.

Было глупо думать, что он даст ей уйти.

— Тамерлан Ниязович, какими судьбами?

— А то ты не знаешь, — проворчал он. — За тобой приехал.

— Опять придумали, что мне предъявить? — зло прищурилась она на него.

— Нет. Домой тебя отвезу. — В его голосе слышались раздражение и усталость.

— Благодарствуйте, одного раза вполне достаточно.

Она попыталась было пройти мимо него, но он преградил ей путь.

— Пустите, товарищ следователь, я на автобус опаздываю.

— Евгения… Женя, не дури, садись в машину.

— Чтобы вы опять вздумали шутки шутить? Нет уж, спасибо, — зло стрельнула она в него глазами.

— Брось, ну, сморозил глупость в тот раз, не подумал, что ты такая чувствительная.

— И ни чуть я не чувствительная, — возразила Женя, — просто у вас талант доводить людей до белого каления.

— Я же обещал, что впредь буду всегда серьезен. Ну что, поехали? Дождь идет. Объявим на сегодня перемирие, идет?

— Перемирие? — Женя вздернула бровь. — Амнистию, значит, требуете, товарищ следователь?

Тамерлан рассмеялся.

— Именно, — он открыл перед Женей дверь тут же стоявшего автомобиля.

— Хорошо, но только на сегодня, — сдалась Женя.

Он сел рядом и повернул ключ зажигания. Женя пристегнула ремень.

— Смотрю, у вас каждый раз новая машина, Тамерлан Ниязович.

— Почему каждый раз? Эта та, в которой ты стекло разбила, — усмехнулся он.

— И где же оно, разбитое стекло?

— Новое вставили. Твоей меткости, Евгения, любой олимпийский чемпион позавидует, — следователь глянул на нее пристально и как будто с насмешкой. — Удивительно, как это ты мне голову не пробила.

— Я не метила в голову, — ехидно ответила Женя.

— Ох, Евгения Георгиевна, и язва ж ты, однако, — рассмеялся Тамерлан.

Женю вдруг посетила странная мысль, что от его улыбки на душе у нее потеплело. Она уставилась в окно, за которым зловеще чернел парк. Женя поежилась. Как все-таки хорошо, что ей не нужно сегодня через него идти. Пусть за это и придется расплачиваться и терпеть общество Тамерлана. Лучше уж с ним в машине, чем там, одной в темноте. Заметив, что Женя зябко себя обняла, Тамерлан включил обогрев на полную мощность.

— И что это вы, товарищ следователь, вот уже второй раз придумали меня домой отвозить? Вам что, заняться нечем? — нарушила она молчание.

— Да нет, почему же нечем, — он бросил на Женю пристальный взгляд. — Только вот не хочется, чтобы следующий труп был твоим.

Женя вздрогнула.

— Ваше чувство юмора с каждым разом все больше меня поражает.

— А я вполне серьезно, Женя. Или ты совсем не боишься?

— Может, и не боюсь. Разве это плохо?

— Нет ничего плохого в смелости, но когда она становится бравадой, то пиши пропало.

— А вы что же, значит, переживаете за меня? — спросила Женя с вызовом. — С чего бы это?

— Ты еще со мной за разбитую машину не расплатилась. Убьют тебя, и с кого мне долги требовать? — улыбнулся Тамерлан.

— А я думала, мы квиты, товарищ следователь.

— Ах да, твое пальто.

В голосе Тамерлана слышалась издевка. Жене хотелось сказать что-нибудь дерзкое, но она промолчала. Вместо этого спросила:

— А что же ваша жена, Тамерлан Ниязович?

— Не понял? — бросил он на нее озадаченный взгляд.

— Неужели ей нравится, что вы по ночам подвозите то ли подозреваемую, то ли разбойницу-хулиганку? Или это все дела служебные, ее не касаются?

Она увидела, что вопрос ему не понравился. Тамерлан нахмурился, а у губ пролегла жесткая складка. Какое-то время ехали молча, а когда Женя уже почти забыла о своем вопросе, он вдруг сказал:

— Нет у меня никакой жены.

В голосе следователя слышалась горечь, и Женя пожалела, что спросила.

— Была жена, да сплыла.

— Как это?

— А вот так, бросила меня. Представляешь?

Они остановились на светофоре, и Тамерлан, барабаня пальцами по рулю, смотрел на Женю. Она не отвела взгляда.

— Если честно, то нет. Разве вас можно бросить?

Тамерлан снова рассмеялся.

— Знаю-знаю, куда ты клонишь. Мол, такой изверг, как я, вряд ли отпустит жену, предварительно ей не влепив срока.

На самом деле Женя не собиралась шутить. Но пусть уж лучше он думает, что именно это она и хотела сказать.

Загорелся зеленый свет, и Тамерлан резко дернул машину. Видимо, он не любил вспоминать о былом. Однако спустя несколько минут снова заговорил:

— Мы поженились совсем молодыми. Мне было двадцать, Ирине и того меньше. Через год родился сын. Ну а у меня… а у меня началась работа. Постоянные вызовы, дежурства. Ни нормальных выходных, ни отпусков. Работа следователя, Женя, она такая. Некогда думать о семье, некогда отдыхать. И постоянно по уши вот в таком дерьме, как сейчас. Убийства, изнасилования и тому подобное. Моей жене это не нравилось. А я не мог себе представить жизни без этой работы.

— И что же, она вас из-за работы бросила?

— Из-за нее. Это давно было. Сыну тогда едва исполнилось пять.

— А сколько ему сейчас?

— Двадцать три. Ненамного младше тебя, — вздохнул Тамерлан устало.

— Пошел по стопам отца? — поинтересовалась Женя.

— Марат-то? Нет? У нас с сыном слишком напряженные отношения, чтобы он шел по моим стопам.

— Жаль…

Жене действительно было жаль. Ей вдруг показалось, что сидящий рядом с ней человек заслуживает гораздо большего, чем малодушная жена и нерадивый сын. Как бы сильно он ни раздражал Женю и ни пугал ее, она видела перед собой настоящего человека, мужчину, которых встречалось не так уж и много.

Оставшуюся часть пути доехали в молчании. Женя не заметила, как задремала, а очнулась, только когда почувствовала легкое прикосновение мозолистой ладони к своей щеке. Она вздрогнула от неожиданности, Тамерлан резко убрал руку.

— Приехали.

Они стояли у ее подъезда.

— Как вы узнали, где я живу? — удивилась Женя.

— Женечка, если ты думаешь, что для меня должно быть трудным узнать твой адрес, то как же, по-твоему, я ловлю убийц?

— Не называйте меня Женечкой, — поморщилась Женя. — Я этого не выношу.

— Не буду.

— Спасибо, что подвезли меня, хотя я так и не поняла, зачем вам это.

Тамерлан устало улыбнулся.

— Время покажет.

— Ну что же, прощайте, Тамерлан Ниязович.

— До встречи, Женя, я заеду за тобой в следующий четверг.

— Мы так не договаривались, — возмущенно пробормотала Женя.

— Вот сейчас и договоримся. Будешь прятать свои шипы, а вместе с ними и ненужную браваду, и устраивать мне амнистию по четвергам. Хотя бы до тех пор, пока мы не поймаем убийцу.

Женя хотела было взбрыкнуть в знак протеста, но вспомнив обезображенное лицо Кристины, решила, что лучшего защитника, чем Тамерлан ей не найти. И на душе сразу стало спокойно.

— Что ж, пусть будет амнистия, — кивнула она, — но исключительно по четвергам.

Она ушла, а Тамерлан еще долго сидел в машине, задумавшись о своем. Ему было сорок четыре года. Считай, большая часть жизни прожита. Жене же всего двадцать семь. Он чуть ли не в отцы ей годился, да и, по сути, она в чем-то была еще наивным ребенком, несмотря на все ее регалии и должности. Она толком и не жила еще, а он повидал столько, что хватило бы ни на одну и ни на две жизни. Они были совершенно разными и, казалось бы, никак не могли понравиться друг другу. Да и поначалу Женя Тамерлану не только не понравилась, он очень хотел ее проучить за ту историю с брошенным камнем. Но что-то в нем надломилось, а вернее — оттаяло. Сначала, когда она пришла к нему в кабинет и сидела, ни жива ни мертва, пока он разговаривал по телефону, а потом у него в машине, когда так усердно пыталась показать свое бесстрашие перед ним и дерзость, но вдруг разрыдалась. Но окончательно она растопила его сердце, когда решилась опознать вторую жертву. Тамерлан видел, как тяжело ей это далось и как она смогла наступить на горло своему страху. Вот такую женщину он хотел видеть рядом с собой. Влюбился он, что ли, на старости лет? Вот так, в одночасье?! Тамерлан безумно боялся, что Женя назло ему сунется одна в этот проклятый парк. Он боялся до чертиков, что именно Женя станет следующей жертвой. А то, что она будет, следователь не сомневался.