Женщина в лунном свете

Он сам себе боялся признаться, что с нетерпением ждет вечера. Ему было стыдно перед Ниной, будто та могла видеть, как он увлекся посторонней женщиной. Да еще какой! Видно же, что Лидия птичка высокого полета, наверняка с образованием, начитанная, умная. Вон и речь у нее правильная, слова выговаривает четко, фразы строит красиво, шутит тонко и изысканно. Ивану нравились ее шутки и весь ее облик, утонченный, меланхолический, такой далекий от его обычной жизни и привычного окружения. Она казалась ему легкой, невесомой, чистой и утоляющей печаль, как глоток родниковой воды в изнурительный зной. И такая женщина одна, без мужа столько лет?

Иван едва дождался окончания тихого часа. Пополдничал и вышел во двор. Скамейка была пуста, и он почувствовал укол тревоги. Вдруг Лидия не придет? Может, он не понравился ей, а разговаривала она с ним из вежливости, ясно же, что воспитанная, так просто человека не обидит. Иван подумал, что, если она сейчас не появится, он пойдет в соседний корпус на ее поиски. Только он так решил, как увидел Лидию в конце аллеи.

Она, как и утром, была в халате, но вместо куртки надела теплое пальто, черное, с крупными красными пуговицами. Голову ее украшала задорная беретка. Она неудержимо напомнила Ивану Эдит Пиаф, в детстве у него была пластинка, на обложке которой красовался портрет маленькой француженки, похожей на воробушка. Ивану нравились ее песни, низкий грассирующий голос.

— Добрый вечер! А вот и я, — весело поздоровалась Лидия. — Ну, что будем делать? Сядем или прогуляемся?

Иван придирчиво оглядел ее наряд на предмет непроницаемости для ветра и вечернего холода.

— Я утеплилась, — доложила Лидия, поймав его взгляд.

— Тогда пойдем. Сходим в кафе, это тут рядом, сразу за оградой.

— А можно? — испугалась она. — Это же за территорией.

— Можно, ничего не будет, — успокоил он ее.

Они, не торопясь, добрели до ворот, вышли на улицу и заглянули в маленькую кофейню, примостившуюся прямо напротив больничной ограды.

— Что вы будете? Чай, кофе?

Иван был необычайно рад, что Маша как раз сегодня оставила ему немного денег, наказав купить себе что-нибудь вкусненькое.

— Кофе. И вон ту корзиночку. — Лидия показала пальчиком в стекло, за которым на полке красовалась свежее пирожное с ягодами и взбитыми сливками.

— Понял!

Иван заказал корзиночку, кофе и зеленый чай для себя. Они уселись возле окна за маленьким столиком.

— Господи, прямо праздник какой-то, — радостно проговорила Лидия, — гуляют со мной, кофе поят. Когда это все было?

— Неужели за вами никто не ухаживал? — не поверил Иван.

Ему казалось, за Лидией толпы должны были бегать. Она покачала головой и улыбнулась:

— Нет. Кому я нужна, вечно болеющая доходяга. Вот и муж сбежал, не понравилось ему вечно нянькаться со мной.

— А дети у вас есть?

Лидия на секунду замялась.

— Есть. Дочка.

— Она приходит к вам сюда?

— Редко. У нас… мы не очень ладим.

— Вот и у нас с сыном так же, — признался Иван.

Сердце его тихо трепетало, Лидия вызывала у него щемящую жалость и восторг. Ему хотелось обнять ее, укрыть от ветра и болезней. Оберегать и баловать. И смотреть, смотреть в эти изумрудно-зеленые глаза.

Он собрался с духом и коснулся ее руки. Она перестала есть и вопросительно глянула на него.

— Вы что-то хотели?

— Нет, ничего. Просто мне захотелось до вас дотронуться.

— Я нравлюсь вам? — просто спросила она.

— Очень. Я… никогда не изменял Нине. Никогда.

— Нина — это жена?

— Да. Она умерла этой весной.

— Бедная. Как жаль. — Лидия закусила губу.

— Вы ешьте, я вас отвлек, — неловко произнес Иван.

— А почему вы вспомнили про жену?

— Потому что… потому что мне не нравилась ни одна женщина, кроме нее. Раньше. Пока я не встретил вас.

— Что же теперь? — Она лукаво опустила глаза и принялась ковырять ложечкой пирожное.

— Теперь мне нравитесь вы.

Иван выпалил это одним духом и замолчал. Она тоже молчала, продолжая терзать корзиночку.

— Я вас обидел? — спросил он с грустью. — Что-то не то сказал? Вы же просто… просто сели на скамейку. Поболтать. Да? А я говорю глупости всякие…

— Ваня. — Голос ее звучал мягко и вкрадчиво. — Простите, что я вас так называю. Мне… очень нравится то, что вы говорите. Ваши всякие глупости. Говорите еще — я с удовольствием послушаю.

— Но вам действительно хорошо со мной? Интересно? Я же неотесанный чурбан в сравнении с вами. И старый уже.

— Нет, вовсе вы не старый. — Лидия наконец расправилась с корзиночной и теперь пила кофе, смешно, малюсенькими глотками, словно птичка.

«Эдит Пиаф», — подумал Иван, и у него закружилась голова.

Она допила кофе и взглянула на маленькие часики на запястье.

— Наверное, пора возвращаться. Уже поздно, врачи будут ругаться.

Иван с неохотой кивнул и встал. Он снова, как и утром, проводил Лидию до корпуса, помахал ей рукой через стеклянную дверь.

Он шел к себе и думал, что многого в жизни не знает, несмотря на солидный возраст. Например, что можно вот так, в одночасье, почувствовать себя живым и молодым, избавиться от одиночества, найти родственную душу и понять это с оглушительной ясностью, даже несмотря на то, что толком ничего не знаешь об этой душе…

С этой мыслью он зашел в палату. Сосед громко храпел. Иван разделся и забрался под одеяло. Сон не шел, слишком велико было возбуждение. Перед глазами стояло лицо Лидии, ее доверчивые глаза, розовые губы, каштановые пряди у виска. Иван ворочался почти до утра, и на рассвете наконец задремал, блаженно улыбаясь во сне, словно влюбленный юноша.