Сказка без конца

Жили-были муж с женой. Было у них две дочки и одна овечка. Муж каждый день работал в поле, а жена занималась тем, что стригла овечку, пряла из её шерсти пряжу, чтобы соткать из неё два больших и красивых ковра в приданое для дочерей. Девочек звали одну Цици-бах, что значит «красивая», а другую — Пану-бах, что значит «ленивая». Обе были писаные красавицы. Цици-бах к тому же была трудолюбива, маме помогала по дому, а Пану-бах любила только сидеть у окна и приговаривать, глядя в зеркало: «Всё-таки я красивей сестрички Цици-бах! У меня личико беленькое и ручки мягкие». Да ещё Пану-бах капризно прикрикивала на мать и требовала: «Хочу халвы! Хочу мёда!»

Как-то мама села за чесалку, чтобы шерсть чесать, Цици-бах подошла и сказала:

— Мама, дай я тебе помогу!

Села девочка чесать шерсть — вдруг поднялся ветерок, взял и унёс одну шерстинку.

— Ой! — расстроилась Цици-бах. — Нашей маме шерсти на нитки, ниток на ковёр не хватит! Пойду поищу шерстинку!

Пошла Цици-бах вслед за шерстинкой и увидела, что она упала прямо в дымоход лачужки Бабушки Кафтар^[2]. Подошла Цици-бах к лачужке, открыла дверь и говорит с порога:

— Здравствуй, Бабушка Кафтар! Как поживаешь? Сытно ли тебе? Тепло ли тебе?

— Здравствуй, доченька, — отвечает Бабушка Кафтар. — Хорошо поживаю: постель слежалась, очаг давно потух, а казанок пустой.

— Я распушу твою постель, растоплю очаг, сварю тебе кашу, — сказала Цици-бах.

— Спасибо, доченька, — ответила Бабушка Кафтар.

Цици-бах распушила постель старухи, растопила очаг и сварила кашу. Пока Бабушка Кафтар ела кашу, девочка подмела, прибрала в её лачужке.

— Теперь скажи, доченька, зачем ты пришла? — спросила Бабушка Кафтар.

— Я на чесалке овечью шерсть чесала, одну шерстинку ветер унёс, она упала в твой дымоход, — отвечает девочка. — Я за ней пришла. А то моей маме не хватит ниток, чтобы соткать ковёр….

— Вот твоя шерстинка, а вот тебе сундучок от меня в подарок, — сказала старуха. — Только не открывай его, пока домой не придёшь.

Девочка взяла шерстинку, сундучок, сказала спасибо Бабушке Кафтар и отправилась домой. Когда Цици-бах дома открыла сундучок, все ахнули: сундучок доверху был полон золотых монет. Мать с отцом обрадовались, а Пану-бах позавидовала сестре, крикнула капризно:

— Я тоже хочу такой сундучок! Принесите чесалку, и я почешу овечью шерсть! Дайте, дайте!..

Дала мать и Пану-бах охапку шерсти; села девочка за чесалку, начала шерсть чесать. Уколола неумёха Пану-бах пальчик о гребень, но делать нечего, продолжила работу — так ей хотелось получить такой же сундучок, какой принесла её сестричка Цици-бах. Вдруг поднялся ветерок и унёс одну шерстинку. Пану-бах обрадовалась и побежала за ней. Видит, шерстинка упала в дымоход лачужки Бабушки Кафтар. Пошла Пану-бах, открыла дверь старухиной лачужки, видит: на лежанке лежит Бабушка Кафтар. Пану-бах и кричит:

— Эй, старуха! Я пришла за шерстинкой, она упала в твой дымоход! Верни мою шерстинку!

— Хорошо, доченька, — отвечает старуха. — Только некому мне помочь; видишь, постель моя слежалась, огонь в очаге давно потух, каша остыла…

— Некогда мне с тобой разговоры разговаривать, отдай скорей шерстинку! — говорит Пану-бах.

— Хорошо, возьми свою шерстинку, — говорит Бабушка Кафтар. — Вот ещё сундучок, это тебе подарок. Бери, но не открывай его, пока домой не придёшь.

Взяла Пану-бах и шерстинку, и сундучок и пустилась в обратную дорогу. Только не вытерпела она, остановилась на полпути, открыла сундучок. Вдруг оттуда выпрыгнул ослиный хвост да шлёпнулся ей на лоб и прилип. Сколько ни тянула, сколько ни старалась Пану-бах, не смогла отцепить ослиный хвост от своего лба. Так и пришла домой.

Больше никогда Пану-бах из дома не выходила, у окна не садилась и в зеркало не смотрелась.

Они все остались в сказке, а я вернулся к вам.