Неформальная любовь

Амалия

Сегодня явно не мой день. Я случайно толкнула ведро, которое опрокинулось, и вода разлилась. Меня некому было остановить, а если уж Мальвину накрывало, то так, что уже не остановишь. То, что я сделала с постелью Сергея — совершено в состоянии аффекта, и когда перья, словно тополиный пух, разлетелись по всей комнате, в дверях я неожиданно увидела Терминатора и его ребят.

— Амалия, марш на чердак, наказание отбывать, — Тимур в своем репертуаре. Надменный и властный. — Да, и где Сергей?

— Не знаю я, где твой Сергей, — и я налетела на Терминатора с кулаками, а он, удерживая меня за одну руку, потащил на, такой уже знакомый мне, чердак, где я могла находиться по пять часов кряду. Вскоре я выдохлась, больше не вырывалась и не кричала. Смирилась. Для себя решила, что если и быть наказанной, то хотя бы знать, за что.

Но сегодня про меня забыли. Совсем. Время шло, но никто не появился и не выпустил. Походив по пыльному помещению, я выглянула в маленькое окошечко и поняла, что уже глубокая ночь. Пора ложиться спать. На чердаке жили голуби и моему соседству они не очень обрадовались. Сердце сжималось, и мне почему-то хотелось плакать. Чувство тревожности не покидало.

Почему меня не выпустили, я не знаю. Поглядев вниз, я заметила, как из дверей служебного выхода вышла Пикассо вместе с Сергеем, и они покинули территорию детского дома. Значит очкарик с Пикассо.

«Правильно, с ней тебе намного лучше будет. Художница и Профессор — сладкая парочка». И я начала плакать. Слезы никак не могли остановиться. В эту ночь яркие звезды усыпали небо, освещенное полумесяцем.

Одиноко холодно почему-то очень больно. После появления Профессора одиночество чувствовалось особенно остро. Его безразличие словно льдом сковало душу. Сердце трепетало от любого сказанного слова. Позже я назову Профессора заболеванием для Мальвины.

Хотелось бежать от такого общения, от его серых глаз, которые смотрели прямо в душу, обезоруживали, пугали. Вдоволь наревевшись, я наконец успокоилась. Чувство тревожности притупилось и уступило место немой и глухой опустошенности, а так же появилось привычное ощущение ненужности.

Я стала устраиваться на ночлег. Лежать было негде. Грязный пыльный пол, и доски, хаотично раскиданные повсюду. Устроилась как могла, и погрузилась в собственные воспоминания. Я не помню ничего про своих родителей. Нашли меня в лесу в возрасте шести лет. Как я попала в лес, и что случилось перед этим, я не знаю.

Мама… Была ведь, наверное, у меня мама. Почему я в лесу оказалась? Помню, как мое лицо покусали комары. И голод. Я несколько дней провела в лесу. Не кричала. Мой мир начинается с пробуждения в лесу. Рядом проходила железная дорога. Слышались поезда. Может, я упала с поезда, выпала с вагона? Не знаю. Однажды я потеряла сознание и приготовилась умирать, но кто-то меня спас. Я всего этого не помню.

В итоге, я оказалась в детском доме. До сих пор ощущаю, что этот мир не мой. Совершенно чужой. Я все еще не приняла этих воспитателей и детей. Удочерить меня не пытались. Слишком худая. Слишком странная, проблемная. У детей моего возраста мало шансов попасть в семью. Берут красивых, покладистых и умных. А я себе такую репутацию заработала, что меня может удочерить только такой сумасшедший родитель, как герой фильма «Трудный ребенок», который до последнего верил в то, что Джуниор любит его.

Удочеряют таких детей как Олеся или этот Профессор. Тихих, спокойных, неконфликтных. Ненавижу его. Теперь вот сижу здесь в грязи и пыли. Между прочим, почти сентябрь на дворе, и я замерзла. Господи ты боже мой, зачем мне все это? Ничего, ты, очкарик, теперь мой враг номер один, а кровать это только начало.

Очень хотелось пить, почти как тогда в лесу. Воспитатели доверяли Тимуру, а он забыл про меня. Или просто решил убить. Надоела я ему. Но тогда его посадят. Ну что ж, вероятно, он не боится. Пусть так.

Не знаю, уснула я или сознание потеряла, но когда открыла глаза, то увидела белые стены. Я оказалась в больнице, в палате. Белоснежные стены и рядом другие дети. Не наши. Кто-то лежал с мамой, а кто-то просто один как и я.

Я слегка пошевелилась и попыталась подняться. Жутко мутило, но я поднялась и неуверенной походкой отправилась искать туалетную комнату. Все смотрели на меня как на прокаженную. Сначала я не поняла, почему все так на меня смотрят, но потом посмотрела на свои руки, и снизошло озарение. Я заболела ветрянкой. Все тело покрывали пузырьки, намазанные зеленкой. Вот здорово. Только этого мне не хватало. Кто меня сюда привез, да так, что я не помню? Было непонятно.