СК

Как обычно это бывает — теория немного отходила от практики. Вадим рекомендовал забыть мне всю информацию про шпионов и шпионаж в целом. Чтобы от меня не сквозило таинственностью и загадочностью. Хотя раньше он сам, советовал читать некоторые книжки про это дело, для опыта, в случае чего уметь закосить «под дурака» при случае.

Выходило всё гораздо интереснее. Если бы я допустим на старости лет, решил книгу на тему СК написать и запечатлеть в ней всё что знаю, её бы конечно приняли. Её бы опубликовали в разделе фантастики и мистики и всё на этом. Как говорил Колен: «Частица правды, как камень на дне реки, всегда тонет в бурных потоках лжи». Может он и не так метафорично говорил. Но суть та же.

Именно размышления, об очевидной неприметности и осознанно подчёркнутой приметности, терзали меня при выборе что одеть на встречу с сестрой. С оружием всё было проще. С собой Вадим, рекомендовал носить всегда три ствола. Два на лифчике, в подмышках. Ещё один потайной, калибром поменьше на ноге или в паху. Кинжал на поясе и один потайной складной нож.

Только спустя два года, с тех пор как я впервые попал в организацию, мне разрешили навестить родную сестру. Теперь, помня все наставления и глядя на мой небольшой арсенал, я долго подбирал что одеть. Наконец решил, что чёрные рубашка и брюки, в паре с серым пальто длиной в три четверти, подойдут лучше всего.

В клинике, где была госпитализирована и наблюдалась моя сестра, приметили только мой аккуратный внешний вид. Ксива Службы Контроля не вызывала почти никаких эмоций, ведь как правило ещё никого и никогда, наша организация не оштрафовала. Даже для приличия. Потому никто СК не боялся и трепета при упоминании в разговоре не испытывал. Требовалось только содействие. Так и сейчас, я просто сказал, что нужно организовать личную встречу с Кариной Мировой. Меня пропустили без лишних вопросов и обыска. Не спрашивая ни цели визита, ни кем я прихожусь больной. Пустили на встречу, не смотря на то что был не приёмный день.

Фамилия моя конечно, в ксиве была не настоящая. Всю биографию мою естественно уже давно и повсеместно подчистили. Никто не подумает, что я её брат или однофамилец. Потому что как только я стал курсантом, Карину перевели в другую, более дорогую и современную клинику, где меня тем более никто не знает. Меня привели к ней. Она была в закрытом саду, со стеклянной крышей и стенами. Сидела на кресле. Напротив неё был книжный столик и стопка книг. Она внимательно читала одну.

Я отпустил санитара и зашёл к ней. Она была в саду одна. Одна среди множества цветов, простых и экзотических растений. Единственный мой родной человек и тот находится в сумасшедшем доме. Она была спокойна. Её глаза внимательно бегали по книге. Я застыл. Не осмеливаясь отрывать её и нарушать тишину. Перелистнув страницу, она дочитала главу и посмотрела на меня. Голубые глаза, то единственное чем мы похожи. У неё они больше, волосы тёмно-русые, заплетены в длинную косу.

— Карина привет, — произношу я опасаясь, что она могла меня забыть, за то что я не навещал её, пару лет подряд.

— Здравствуйте, а вы кто? — у меня застряёт ком в горле.

— Я твой брат, Гор, — выдавливаю я из себя.

— Привет Гор, — она смеётся. — Да разыграла я тебя. Ну не хмурься. Тебе не идёт. Как я рада тебя видеть. Не стой же. Садись, посиди со мной, среди цветов, мне здесь уже стало одиноко.

— Я тоже, очень рад тебя видеть, — мне, хотелось скорее обнять её, но я воздержался, не зная как она на это отреагирует.

— Садись, стоять родному брату пред сестрой, нет никакой нужды.

Присев рядом в кресло, я посмотрел на стопку книг. Серия «Юные дарования», три части: «Скептик», «Художник» и «Предсказатель». В руках у неё была книга «В сиянии». Автор всех книг знакомый, на слуху.

— Все эти книги ты выбрала сама или тебе их доктор посоветовал?

— Сама.

— Разве здесь разрешают читать романы?

— Разрешают. Я хороший пример для подражания. Потому, вправе выбирать то что захочу с полок библиотеки сама, а не что мне разрешат или посоветуют.

— С тех пор, как я тебя видел в последний раз, ты стала ещё красивее.

— Наверное, — пожимает она плечами, ей не интересна эта тема. — Гор. Почему ты так редко ко мне приходишь? Я плохая сестра?

— Ты прекрасная сестра Карина. Это я виноват. Я устроился в одну государственную организацию, называется Служба Контроля и меня направили в командировку. Но теперь я буду часто тебя навещать. Если ты захочешь.

— Я очень этого хочу, — она взяла мою ладонь в свою. — Мне здесь совершенно не с кем поговорить, знаешь ли. Приходится говорить с книгами. Точнее больше говорят они мне, когда я их читаю. Не пойми меня неправильно.

— О книги наши лучшие собеседники. Ты нашла верных друзей.

— Гор, ты бы знал, какая здесь огромная библиотека. Чтобы познакомится со всеми книгами, не хватит одной жизни.

— Прям, как у меня на работе. Не обязательно перечитать все в мире книги Карина. Главное успеть найти свои, которые изменят твою жизнь, в лучшую сторону.

— В лучшую сторону? — она на мгновение задумалась. — Когда ты возьмёшь меня жить к себе в дом? У тебя ведь уже есть дом, жена и дети? Я могла бы стать им хорошей нянькой, — она искренне смеётся, представляю себя, в этой новой для неё роли. — А у тебя много детей? Они настоящие, из плоти?

— У меня пока нет дома Карина, — я не решаюсь ей говорить о квартире, чтобы не напомнить о родителях. — Но я обязательно куплю дом для нас.

— Только чтобы он был обязательно у леса. Я хочу, чтобы из окна открывался вид на лес. Иначе, какой смысл в доме?

— Так и будет Карина. Я обещаю тебе, что как-нибудь я заберу тебя к себе.

Мои часы трижды вибрируют. Пора возвращаться. Перед прощанием я долго обнимаю её. Она кладёт свою голову мне на плечо.

— Приходи ко мне чаще. Я совсем одна здесь, — говорит она мне перед тем, как я выхожу.

В коридоре меня ждёт санитар. Мне бы зайти к её лечащему врачу, но у меня нет на это времени. Я и так задержался на минуту допустимого опоздания. По часам и телефону меня отслеживают, потому я не смогу придумать отговорку, если опоздаю сверх положенных мер. В данном случае, минуту я уже потратил. Теперь компенсирую её скоростью служебного Dodge. Звонит телефон. Вешаю на ухо жабру.

— Слушаю.

— Гор, это Вадим. У нас ЧП. Один из наших уже бывших сотрудников, украл данные и хочет с ними бежать. Мы уже едем за ним. Ты движешься ему навстречу. Задача остановить любой ценой. Не дать выехать за город. Исключить передачу ценных данных и груза, третьим лицам. Как понял?

— Понял отлично.

— Хорошо. Дальше тебя скоординирует Иса.

— Привет Гор, — переключается на меня Иса. — Цель едет в твою сторону. Дистанция девять километров. Так, срочно поворачивай налево. Он сменил трассу. Всё хорошо, ему больше некуда свернуть. Выезжай на встречную полосу. Сближение через пару минут. Белый седан, Mercedes. Я уже вывела схему его движения тебе на экран.

— Понял.

— Прижмись к левому краю. Там меньше машин. Постарайся его напугать, чтобы он снизил скорость.

Я развил скорость, в сто пятьдесят километров в час. Встречающиеся мне редкие машины, едва успевали сменить направление движения. На экране ярко пульсировала, приближающаяся красная точка. Впереди я заметил, искомый белый объект. Кажется, он меня увидел. Экран показал, что он сбросил скорость до девяноста. Я тоже стал сбрасывать скорость и ехал не более семидесяти. Продолжая сбрасывать скорость до пятидесяти, он вдруг резко запетлял среди потока машин и стал стремительно ускоряться.

Проскочить хочет. Ну, уж нет. Выбрав центральную полосу, я был готов протаранить его хоть лоб в лоб. Служебная машина, оборудована особой защитой для таких случаев. Когда сближение достигло пика, он попробовал вывернуть в сторону. Я предугадал его манёвр и протаранил его, в область задней двери. Я ощутил сильнейший удар. Вздувшаяся белая подушка безопасности ударила меня в лицо, разбивая мне губы и больно ушибив нос.

Меня сильно мутит, кружится голова. Тело моментально испытывает последствия, сильнейшего в жизни сотрясения. С выбитым из груди воздухом, я поворачиваюсь вправо и вижу, как на меня несётся бежевый, легковой автомобиль. Я давлю педаль газа не слушающейся ногой, но машина лишь ревёт, не производя движения. Столкновение неизбежно. Удар. Темнота.

Просыпаюсь я только в больничной койке. Палата с белыми стенами. Моя правая рука и голова перемотаны бинтами. Рядом капельница. Глаза слезятся, мысли перемешиваются и не строятся вместе в ряд. Входит медсестра. Делает смену капельницы. Я отключаюсь. Новое пробуждение, гудит голова. За окном звёздное небо. Третье пробуждение оказывается более информативным. Я чувствуя себя сносно. Даже могу шевелить головой и руками.

— Третьи сутки валяешься после операции, — говорит Колен заходя в палату. — Ничего не говори, я знаю, ты специально не уехал с дороги. Хотел получить несколько лишних выходных и пристальное внимание, симпатичных медсестёр.

— Каких ещё медсестёр. Кто со мной говорит? Кто я и где я? Что вообще случилось? — притворяться мне нужно, мой больничный вид говорит сам за себя, Карина научила.

— Гор не гони, — говорит Колен, но на лице его проскакивает сомнение в силе собственных слов и улыбка исчезает с лица.

Я не выдерживаю глупого вида Колена и начинаю хихикать. Мне больно, но я всё равно это делаю, как каркающий ворон.

— Ах ты, авантюрист-обманщик. Я чуть было не купился.

— Купился, купился, — говорит входящий Вадим.

Гор, ты у нас прям сотрудник месяца. Двух лапейний взяли с твоей помощью и их гнездо. Ещё и остановил утечку секретов. Вместе с покойным, бывшим сотрудником.

— Он что умер? — спрашиваю я.

— А колен тебе ещё не показывал?

Колен показывает мне запись со своего телефона. Записанную с камер нескольких проезжающих мимо машин. После того, как я протаранил в задний бок мерседес, его перевернуло и ещё долго кувыркало по дороге. В конечном итоге крыша была полностью смята, вместе с сидящим в ней водителем. Потом следующее видео, где мне в дверь въезжает бежевая иномарка. Я морщусь глядя на видео.

— Не могли мне, что-нибудь жизнеутверждающее показать?

— Запись показала, что ты провернул всё верно. Ты не мог учесть, что не справится с управлением другой участник движения и протаранит тебя со всей скоростью. За рулём была девушка, говорила по телефону и одновременно красилась, смотря в зеркало заднего вида. Тебя конечно не увидела. У неё сотрясение, но жить будет. То, что выжил ты, для нас чудо.

— Расскажи ему теперь, о самом весёлом, — говорит Колен.

— О том, что я теперь твой новый начальник?

— Да нет, послужит ещё под моим началом, — говорит Вадим улыбаясь. — Тебе пробило голову в нескольких местах. Повреждения поверхностные, мозг, к счастью не задет.

— Нельзя делать столько поспешные выводы доктор, — злорадствует довольный Колен.

— В общем, всю лобную и теменную долю черепа, тебе сделали из титана, взамен раздробленной старой. Операция длилась шестнадцать часов. Ты там, в раю не побывал случайно?

— Вот что нет, то нет, — огорчённо развожу я руками. — Так чего же здесь хорошего?

— Новость хорошая, теперь с собой можем не брать таран и взрывчатку. Сможешь вышибать двери головой, — показывает мне «окей» Колен и подмигивает.

— Ты жив здоров, башка твоя стала только крепче, чем не повод для радости, — поддерживает меня Вадим. Ладно, поправляйся. Тебя скоро выпишут. Нам пора.

— Так он ещё, здесь будет отдыхать? Вот халявщик! — деланно возмущается Колен.

На прощание я радостно высовываю ему язык, но не успеваю его убрать, когда входит медсестра. Её внимательные зелёные глаза из-под хлопающих ресниц, приводят меня в прекрасное расположение духа. Мы стали общаться и слово за слово, познакомились. Её звали Леля. Через два дня, она уже искала свободные часы, чтобы посидеть со мной.

На третий день, мне можно было снять бинты. Леля пришла с небольшим зеркалом и ножницами. По мере размотки бинтов с руки, настроение моё росло. Рука была в прекрасном состоянии. По мере убирания их с головы, настроение упало до уровня пола, вместе с зеркалом. На меня смотрел урод, с ужасными шрамами и свежими заживающими швами, на всю голову. Волос на голове почти не осталось. Теперь всю жизнь, как какой — нибудь пират, ходить с банданой на голове придётся.

Леля успокаивала меня, говорила, что при нашем уровне медицины, такие пустяки исправляют легко. Действительно, спустя пару недель, как зажили все шрамы, мне сделали серьёзную операцию, по вживлению новых волос. Уже через месяц, мою голову покрывала новая шевелюра, таких же русых волос, как и прежде. Пожалуй, даже гуще прошлой моей шевелюры. Хирурги постарались на совесть. Не осталось даже шрамов на лбу. Как-то раз, Колен шутки ради постучал мне по голове, телескопической дубинкой. Постучал он конечно не сильно, слегка. Несмотря на кожный покров, звонкие удары металла о металл, отчётливо были слышны. Поджав нижнюю губу, Колен солидно покачал головой и нарёк меня — железной головой. Благо нас никто не слышал и новое прозвище, не разнеслось дальше стен кабинета.

В течение всего этого времени, я не покидал нашу чёрную башню, за что Колен пытался издеваться надо мной, сравнивая меня с нечистью, которая боится солнца или с горбуном, стыдящегося своего уродства. Дел действительно не было. Я успел поднатореть в теории, денно и нощно посещая библиотеку, чередуя её с тиром, спортзалом, бассейном и конечно же, свиданиями с Лелей.

В отличие от Лели, живущей в двадцати минутах езды, обитал я на девятнадцатом этаже, в выделенных мне на постоянной основе апартаментах. Так что теперь, у меня не было необходимости, постоянно ездить домой. Однажды вечером, обозревая в мощный бинокль город, я случайно наткнулся на приличный ресторан на третьем этаже, с видом на реку. Превосходное место, чтобы сводить туда Лелю. Когда Леля снимала мне последние косметические швы, я пригласил её в ресторан.

— Пошли. Послезавтра я буду свободна.

— Не в наш ресторан. В другой. В городе.

— А чем тебе наш, не нравится? Вид с пятнадцатого этажа просто восхитительный.

— Ну, должен же я тебя вывести, хоть в одно приличное место, за всё время нашего знакомства. А здесь мы хоть на шестнадцатом этаже, а всё равно словно и не покидаем работу. Никакой романтики. Нужно открывать новые горизонты.

— Ну вот, можешь теперь на люди выходить и не бояться выглядеть, как киборг. Выглядишь даже лучше, чем до аварии.

— Правда? Тебе нравятся имплантанты, вживлённые в моё тело?

— Правда, — она смеётся. — Но на этих в голове, можешь остановиться. Постой, может тебе и самому, нравятся имплантанты в женском теле?

— Поверь мне на слово Леля, с твоим телом, не нужны, никакие имплантанты.

Внешность моя полностью восстановлена. На следующий день, я еду навестить сестру. Я подготовлен. У меня с собой, огромный букет свежайших цветов, выращенных в ботаническом саду нашей лаборатории. Первосортный китайский чай Те-Гуань-Инь и большая коробка французских трюфелей. Я прошу заварить нам, принесённый мною чай и подать на подносе в крытый стеклянный сад, где Карина любит проводить время одна. Она уже там. Она рада меня видеть. Она обнимает меня, а я целую её в щёку.

Мы садимся пить чай. Несмотря на своё имя, она не корит меня, что я не появлялся так долго. Она слишком увлечённо рассказывает мне, о последних прочитанных из классики книгах. Ей нравятся трюфели. Она с удовольствием уплетает их, а я слежу, чтобы в её чашке, всегда был горячий чай. Она счастлива и я понимаю, что теперь и я такой же, счастливый человек на белом свете.

— Гор, а ты помнишь нашу маму? — вдруг спрашивает она.

— Помню Карина.

— Опиши мне, пожалуйста, какая она была.

— Она была очень добрая и красивая женщина. У неё наш цвет глаз и волос. Она любила нас, больше всего на свете и никогда не чаяла в тебе души.

— А где теперь она?

Я вспоминаю наставления лечащего врача, сказанные им мне перед тем, как я зашёл к ней. Они касались запретной пока темы, обсуждения погибших в авиакатастрофе родителей. Мне нельзя бередить душевные раны Карины.

— Она на небесах, — просто отвечаю я.

Больше она ничего не спрашивает, а я перевожу дух и начинаю её расспрашивать, о настоящем саду во дворе. Сознательно переводя, тему разговора.

— Давай я свожу тебя в сад, в следующий раз. Если ты так сильно заинтересовался им.

— Это было бы здорово, Карина. Свежий воздух и виды цветущего и прекрасного сада успокаивают меня.

— Так говорила наша мама, — замечает она, а я внутренне одёргиваю себя, за оплошность.

Так действительно говорила наша мать, когда я был маленький. Стоило Карине напомнить о ней, как её цитата неосознанно сорвалась у меня с губ. Как она умудрилась, запомнить эти вещи? Не зря читает книги. Хотя у неё, как и у меня, очень точная и избирательная память, это у нас от отца. Наш отец был великий гуманист и мыслитель, потративший свою жизнь на то, чтобы сделать жизнь людей лучше.

Я не могу ей обещать, следующую точную дату посещения, но обещаю это сделать в ближайшее время. Уходя, я разговариваю с её лечащим врачом. Он использует новую разработанную им программу лечения и социализации, без медикаментозного вмешательства, если пациент не проявляет признаков агрессии и суицидальных наклонностей. Она основана на правильном режиме дня и ночи, арт и музыкальной терапии. В неё включены обязательные лёгкие занятия физическими упражнениями на свежем воздухе и прогулки в саду, голодания и наполнения ума, тщательно дозированной информацией.

Он отмечает улучшения в её поведении, начиная с моего первого появления в их клинике. Ведь раньше у неё совсем не было посетителей и она чаще замыкалась внутри себя. Потому он настоятельно рекомендует навещать её, не столько часто, сколько регулярно. Вызвав в ней тем самым, естественную потребность общения с человеком. Он говорит, что было бы лучше, если бы она общалась с родственником. Ситуация получается немного комичная. Я не говорю ему, что я её брат, а он думает, что мне вверено заботиться о ней, её живыми родственниками. В её медицинской карточке указано, что неизвестно остались ли у неё родственники.