Кошки смотрят свысока

Тогда они были в полном сборе, втроём: Лёха «Штык», Пашка «Кощей» и Макс «Док». Впервые за последние десять лет. А может, даже пятнадцать. Три товарища или, как прозвали их неразлучную троицу в военном училище, «Ремарки». После окончания учёбы их разнесло в разные концы благословенной Родины, и всё чаще — за её пределы. Случалось, они пересекались по службе, но впервые собрались в полном составе. И на гражданке. Повод тому был не сказать чтобы особенно радостный: возвращение к мирной жизни последнего из Ремарков, Алексея Маркелова, до недавнего времени — майора спецназа.

Первым со службы «откинулся» Док. Макс Буров был самым умным на потоке. Его даже несколько раз пытались перевербовать в ФСБ. Но Ремарки тогда были идеалистами-максималистами. Они мечтали стать спецназовцами. Что может быть круче? Только яйца спецназовцев! В общем, Макс Буров был слишком романтиком, чтобы работать на госбезопасность. А может, и правда уже тогда был слишком умён для этого. По крайней мере, из армии он уволился без проблем и теперь успешно поднимал бабло на компьютерной безопасности. Или опасности. Тут всё зависит от точки зрения и местоположения объекта относительно воображаемой линии фронта.

Вторым комиссовался Пашка «Кощей», ныне — владелец преуспевающей охранной фирмы. Большинство ново-знакомых считало, что шкаф Кощей получил погоняло за то, что профессионально чахнет над златом. В крайнем случае — за то, что бессмертный. Но истина была проще: когда Павел Поляков поступил в военное училище, он был костлявым, как дистрофик, и легко мог спрятаться за шваброй. Одно время его звали «Пашка Освенцим», но после инъекции патриотического воспитания от политрука Горыныча он стал «Кощеем».

Верным присяге оставался лишь Алексей «Штык» Маркелов. В прошлом году ему исполнилось сорок, и он ещё был готов к подвигам во благо Родины. Но судьба распорядилась по-другому. Тяжёлое ранение в бедро чуть не унесло его на тот свет. Чудом выкарабкавшись, он остался с хромотой, безобразными шрамами и печальными перспективами. Собственно, его дальнейшая судьба и стояла главным вопросом на повестке дня Ремарков.

Собрались приятели на хайтековской кухне Дока. Макс к своему сороковнику массу так и не нарастил, и остался жилистым и худощавым, каким был в училище. На его висках засеребрилась седина, но в остальном он выглядел моложе своих лет и на первый взгляд производил впечатление мажора. Любил он пофорсить. Эдакий форс-мажор. Только цепкий взгляд стального цвета глаз выдавал столь же стальной характер. И мебель на кухне была вся хромированная до тошноты. На стерильно-блестящей кухне приятеля Лёха чувствовал себя чужим. Впрочем, на гражданке он везде чувствовал себя чужим.

–…Ты ещё в Росгвардию мне пойти предложи, — буркнул Лёха на очередную реплику Кощея. — Демонстрации разгонять.

— А что? — хохотнул приятель, чпокнув пробкой буржуйского коньяка и потянулся разливать. — Всё при деле. Сам же говоришь, что больше ничего не умеешь, кроме как стрелять, драться и убивать тридцатью разными способами.

— Я пас, — Алексей прикрыл рюмку ладонью. — Печень шепчет.

— И о чём она шепчет? — полюбопытствовал Док.

— Что голос пропила!

Мужики поржали, но Маркелову было не до смеха. Убойные дозы лекарств крепко ударили по и без того побитому жизнью организму. Ему был без малого сорок один год. А он чувствовал себя развалиной.

— Лёх, а давай ко мне, — щедро предложил Кощей, ненавязчиво подталкивая свою рюмку Доку, чтобы тот не пропустил.

— В магазине за мониторами следить? — фыркнул Штык.

Лёхе было обидно, что его, как щенка бездомного, пытаются пристроить в любые руки, лишь бы с голоду не подох. Конечно, он не может похвастаться крутой тачкой и евроремонтом, но и нищим его назвать сложно. Платили Маркелову неплохо, тратиться на службе было особо некуда, и даже за вычетом алиментов за последние годы у него накопилась кругленькая сумма.

— Почему в магазине? — удивился Пашка. — Будешь у меня замом по боевой подготовке. Бойцу, — Кощей потряс кулаком с боксёрскую перчатку, — ему дисциплина нужна. Чтобы жиром не оброс и бдительность не утратил. Ну, будем!

Приятели чокнулись, и Алексей сделал небольшой глоток обжигающе-горячительного напитка с непривычно богатым букетом. Приятно, что друзья ценят настолько, что даже готовы придумать для тебя целую новую должность.

— А что, мне кажется, неплохая идея, — крякнув, поддержал друга Док. — Прямо по тебе работа. Скажу тебе прямо: здесь тебе не в армии. Народ расхлябанный, распущенный, расслабленный. Ему крепкая рука нужна. Да кнут с розгами.

— Не знаю, мужики. Я хочу отдохнуть. Долечиться. А потом подумаю, — осторожно ответил Алексей. Авось, к тому времени приступ благотворительности у приятелей рассосётся.

— Ты подумай, — кивнул Кощей с неожиданно серьёзным лицом. — Хорошо подумай.

На сием разговор про будущее Маркелова как-то сам собой рассосался, перескочив на более важные политические темы. Как трём друзьям не почесать зубы о политику за бутылочкой буржуйского коньяку.

А потом все разъехались по домам.

Квартира Лёхи встретила его тишиной, пустотой, необжитостью, запахом пыли и затхлости. Штык распахнул окна, с удовольствием вдыхая ароматы молодой ещё листвы и цветущей сирени. Всё наладится. Всё обязательно наладится. Ему всего сорок. Самое время начать новую жизнь с нуля.

Утром он встал в полседьмого, сделал зарядку с глубокой растяжкой, сходил на физио и к обеду вернулся в свою холостяцкую двухкомнатную пещеру. От приготовления обеда его оторвал звонок Пашки.

— Друг, выручай. Без тебя никак, — заявил с ходу Кощей. — Я за тобой машину отправил.

— Пообедать-то дай, — возмутился Лёха.

— Какое «пообедать»? Чтобы был как штык!

Лёха тяжело вздохнул в пикающую короткими гудками трубку. Конечно же он будет. Кто же ещё будет как штык, если не он?