Кочевники Евразии: от ариев до Золотой Орды

Подлинная история кочевых племен Восточной Азии ведет свой отчет приблизительно с того же времени и развивается почти тем же путем, что и история северных народов Европы²⁴.

В русском языке определение «кочевник» одного корня со словом «кочевать» и не требует особых разъяснений. Происходит оно, вероятно, из тюркского qosh, qoch. Кошами называли вооружённые лагеря при ханской ставке у крымских татар, военный и административный центр Запорожского войска Низового со ставкой атамана в Сичи, временные стоянки сибирских кочевников, степные стоянки казаков²⁵. Должность «кошевой атаман» также говорит сама за себя.

Выделяют три основные категории кочевников.

Во-первых, это охотники и собиратели (австралийские аборигены, арктические индуины, африканские кунгсаны), обитающие в естественной среде, незнакомые с сельским хозяйством или животноводством.

Во-вторых, это кочевники, занимающиеся ремеслом и торговлей, такие как цыгане или туареги, которые регулярно перемещаются ради торговли или выполнения небольших ремесленных работ. В-третьих, это кочевые скотоводческие народы от древних скифов, сарматов, гуннов до современных бедуинов или монголоязычных народов²⁶.

По отношению к кочевникам евразийских степей используется термин «номады», тогда как кочевниками в широком смысле этого слова можно называть всех, кто часто переезжает с одного места жительства на другое. Термин «кочевник» применим и к нормандским викингам или варягам древних русских летописей. Как отмечалось, наряду со скифами, гуннами, тюрками и теми, кого называли «монголами», условно кочевниками материковой части Евразии можно назвать и древних ариев.

Кочевничество с трудом вписывается в общепринятые периодизации истории, считает известный российский исследователь кочевничества Николай Николаевич Крадин. Он отметил, что в научных кругах России и на Западе высказывались предположения о существовании у кочевников лишь предклассового общества (Марков, 1976; Konig, 1981; Семенов, 1982; Калиновская, 1989; Павленко, 1989; Шнирелъман, 1989 и др.). Другие допускали существование у них ранних государств (Хазанов, 1975; Перший, 1976; Escedy, 1981; 1989; Khazanov, 1981; 1984; Таскин, 1984; Бунятян, 1995 и др.), кочевого феодализма (Владимирцов, 1934; Козьмин, 1934; Потапов, 1954; Шахматов, 1962; Кшибеков, 1984; Маннай-Оол, 1986 и др.). Наконец, допускался особый номадный способ производства (Марков, 1967; Bonte, 1981; 1990; Дигар, 1989; Андрианов, Марков, 1990; Масанов, 1991; 1995 и др.)²⁷. И единственным, кто пытался интерпретировать номадизм в рамках классической цивилизационной теории, по мнению Н.Н. Крадина, был Л.Н. Гумилев.

В настоящее время к цивилизационной теории интерес у исследователей снижается, тем не менее, например, А.И. Мартынов считает, что кочевники Южной Сибири еще в середине I тыс. до н. э. создали особую «степную цивилизацию», в частности Пазырыкскую археологическую культуру²⁸.

Надо заметить, что на евразийском континенте и в первую очередь в Великой степи с древнейших времен цивилизационные процессы имели свои особенности, отличные от таковых в Европе. Под названием Евразия один из основоположников русского евразийства Георгий Вернадский обозначал не совокупность Европы и Азии, а именно Срединный материк как особый географический и исторический мир. Он считал, что первоначально скотоводческое хозяйство играло главенствующую роль в общей экономике Евразии. Именно в рамках этого мира могли образоваться такие крупные социальные единицы, как Скифская, Гуннская или Монгольская империи, а позже империя Российская. История России должна быть рассмотрена в свете истории Евразии, и только под этим углом зрения может быть должным образом понято все своеобразие русского исторического процесса²⁹. Но советской академической наукой были отвергнуты взгляды евразийцев на российскую историю. Победили идеологические концепции евроцентристов и славянофилов.

Вопрос о месте и времени возникновения кочевничества остается предметом дискуссий ученых; считают, что истинный номадизм возник в степях Евразии на рубеже II–I тыс. до н. э. у скифов. Вот только доместикация лошадей в IV тыс. до н. э. с созданием колесниц древними ариями во второй половине III тыс. до н. э. указывают на более раннее начало кочевого образа жизни. А рубеж II–I тыс. до н. э. стал, вероятно, ростом могущества кочевников с появлением государств. Преимущества в средствах коммуникаций и ведения войны у кочевников сохранялись вплоть до эпохи Возрождения в середине II тыс. н. э., хотя и писали часто о неком их численном превосходстве, которого на самом деле никогда не было.

Историки приняли деление кочевых обществ и на «примитивные» или «менее примитивные», заметив, что на протяжении существования кочевой империи общество с легкостью могло переходить из одной стадии развития в другую и наоборот. Даже Л.Н. Гумилев не смог удержаться от соблазна счесть пришедших в Европу гуннов более примитивным в сравнении с их предшественниками — азиатскими хуннами³⁰. Причину такой «инволюции» он, вероятно, увидел в различиях описания хуннов китайскими историографами и гуннов европейцами.

Светлана Плетнева, разделяя кочевые общества по стадиям кочевания, считает признаками второй (более стабильной) стадии кочевания разделение пастбищ на определенные участки, принадлежавшие конкретным ордам, куреням и аилам. Места стоянок таких обществ напоминали поселения с курганными захоронениями и каменными статуями над ними, свидетельствующими о развитии камнерезного ремесла и пр. Появление же неразборных домов, глинобитных домиков у половцев XII в. свидетельствовали уже о переходе к третьей полуоседлой стадии кочевания. По ее мнению, завоевательные походы половцев могли сопровождаться переходом обратно в более раннюю стадию кочевания³¹.

В этой связи стоит привести описание главной стоянки Аттилы в Паннонии византийским посланником Приском Панийским в V в. Там он увидел прекрасные дворцы из дерева у гуннской знати и их жен с роскошным убранством внутренних помещений и пр. Получается, за восемьдесят лет присутствия в Европе дикие гунны вновь превращаются во вполне себе цивилизованное общество, которое согласуется с описанием хуннов китайскими историографами четыре столетия ранее.

Николай Крадин считает возникновение кочевых империй по соседству со сложившимися земледельческими цивилизациями неслучайным явлением. Все они зависели от получаемой оттуда продукции. В одних случаях кочевники вымогали подарки и дань на расстоянии (скифы, хунну, тюрки и др.). В других — они подчиняли земледельцев и взимали дань (Золотая Орда). В третьих — завоевывали земледельцев и переселялись на их территорию, сливаясь с местным населением (авары, булгары и др.)³². Соответственно, им выделены три модели кочевых империй.

Тем не менее нашествия кочевников на оседлые народы чаще заканчивались утверждением господства над побежденными, в том числе с образованием царских династий. Так не раз бывало в истории Китая и Персии, о чем подробнее будет сказано далее. Относительно немногочисленные, но воинственные кочевники завоевывали оседлое земледельческое общество, переселялись на его территорию, возглавляли его, их потомки ассимилировались в нем, становясь элитой уже нового общества. Так могло быть в государстве Шумеров или в Египте, где гаплогруппа R1b мумии фараона Тутанхамона оказалась схожа с таковой у обитателей центра Азии.

Так же и отношения Золотой Орды с русскими княжествами не могут рассматриваться только как подчинение их с взиманием дани и выполнением каких-то охранных функций по защите границ. Ведь в конечном итоге потомки кочевой ордынской аристократии стали частью элиты Российской империи.

Н.Н. Крадин кочевые империи называет продуктом интеграции и следствием конфликта между номадами и земледельцами, нечто вроде «надстройки» над оседло-земледельческим «базисом». К трем способам производства у древних обществ по А.И. Фурсову (рабовладение, феодализм и азиатский способ производства) он добавил четвертый, принадлежащий кочевым империям, предложив именовать экзополитарным, или ксенократическим, способом производства³³.

Здесь кочевники и земледельцы сосуществуют на относительно паритетных началах и, вопреки представлениям, что они стремились только завоевать земледельческие народы, на практике чаще довольствовались доходами от внешнеэксплуататорской деятельности, предоставляя возможность земледельцам производить продукты, часть которых отчуждали. Таким образом, расцвет кочевых империй был неразрывно связан с благополучием и экономическим подъемом земледельческих государств. И наоборот, экономические, демографические кризисы оседлых обществ сопровождались кризисами кочевых империй.

А казахский историк и философ Жумажан Байжумин утверждает, что все государства, которые возникли на территории Евразии, являются «наложением этнокультурной общности завоевателей и скотоводов на местное оседло-земледельческое население…»³⁴

Безусловно, имело значение подавляющее количественное преобладание земледельцев над пришлыми кочевниками, браки кочевых воинов с женщинами оседлых народов с последующим воспитанием их потомков этими женщинами по своему образу жизни, обычаям и языку. Сыновья и внуки победителей становились элитой общества, воинами, стоявшими выше простых земледельцев и ремесленников в социальном статусе.

Многие годы считалось, что экспансия кочевников происходила в тех направлениях, где им не могли оказать должного сопротивления земледельческие общества, что сопровождалось задержкой развития того общества. Особенно преуспели в этом русские историки, объясняя экономическую отсталость России XVIII–XIX вв. татаро-монгольским игом. Тогда как, по А. Тойнби, причина генезиса цивилизаций кроется не в единственном факторе, а в комбинации нескольких; это не единая сущность, а отношение. В своей теории Вызов-Ответ он считал крайне важным для развития цивилизации вызов внешних сил, в т. ч. природной среды и человеческого окружения, побуждающих к росту. Отсутствие вызовов означает отсутствие стимулов к росту и развитию: «…Исторические примеры показывают, что слишком хорошие условия, как правило, поощряют возврат к природе, прекращение всякого роста»³⁵. В том числе Вызов кочевников стимулировал развитие земледельческого общества.

Мнение А. Тойнби о высоких индивидуальных способностях кочевников, вынужденных приспосабливаться к тяжелым условиям существования, мы приводили выше. Добавим лишь его замечание относительно того, чем номадизм был более прогрессивен экономически, нежели земледелие: «…Если земледелец производит продукцию, которую он может сразу же и потреблять, кочевник, подобно промышленнику, тщательно перерабатывает сырой материал, который иначе не годится к употреблению…Эта непрямая утилизация растительного мира степи через посредство животного создает основу для развития человеческого ума и воли»³⁶.

Отсюда делаем вывод. Во времена расцвета и доминирования в Евразии, вплоть до середины II тыс. н. э., кочевники обладали преимуществами над оседлыми народами не только в личностных качествах, в средствах коммуникаций и в военном отношении, но имели передовой для того времени кочевой способ производства.

Вот только сам А. Тойнби не смог отойти от устоявшихся предубеждений о превосходстве древней эллинской и западной цивилизаций. Считая, что все, кроме семи из выделенных им двадцати одной земных цивилизаций, уже мертвы, а большинство из семи оставшихся клонились к упадку и разложению, он особо выделял «задержанные цивилизации». Среди них полинезийцы, эскимосы и кочевники, османы и спартанцы³⁷.

Все задержанные цивилизации, по его мнению, потерпели фиаско, пытаясь преодолеть возникшие препятствия toure de fors (рывком). Они дали примеры «народов, у которых нет истории». Так, полинезийцы силой невыносимого напряжения совершили рывок в попытке преодолеть трудности трансокеанского пути и нашли рай земной на островах. Там жизнь их замерла в наслаждениях, пока не пришли западные мореходы и не начали их уничтожать, как арктические охотники уничтожают моржей. Наказанием эскимосов, которые приспособились зимовать на морском льду, стало жесткое подчинение жизни годовому циклу сурового арктического климата. Кочевники же, направив усилия на преодоление вызова степи, были обречены на постоянное движение либо вынуждены были покинуть степь, подыскав себе убежище где-нибудь на terra firma³⁸. Наказание, постигшее кочевников того же порядка, что и наказание эскимосов. Физические условия существования в степях, которые удалось им покорить, в результате сделали их не хозяевами, а рабами степи³⁹.

А. Тойнби рассматривал жизнь кочевников в рамках сформулированной им концепции Вызов-Ответ как непрестанную борьбу с тяжелыми природными условиями степи, которая насильственно сковывала человеческий разум, низводя функции человека к искусственно выработанной сумме навыков и умений. В результате они становились на порочный путь, ведущий от гуманизма к анимализму, — путь, обратный тому, что проделало Человечество. Проведя сравнение человека с животными, он указал, что умение существовать в любой замкнутой, ограниченной среде, очевидно, является слабостью, недостатком независимости и представляется фактом, согласно которому приспособление к определенной замкнутой среде делает невозможным или очень трудным для животного существование в любом другом окружении.

В этой части знаменитый ученый противоречит себе, т. к. именно кочевники менее всего были расположены к обитанию в замкнутой системе, непрестанно меняя не только географию обитания, но и общественную среду, вступая в контакты с оседлыми народами. То есть кочевники сами меняли среду оседлых народов, в результате чего появлялись новые общества. Арнольд Тойнби, вероятно, задержанными цивилизациями кочевников назвал сохраняющиеся кое-где и в наши дни архаичные кочевые общества в замкнутых ареалах обитания Азии и Африки. Но архаика до сих пор сохраняется и у собирателей, и у некоторых земледельцев.

Нет в его работе и анализа жизни кочевников в убежище на terra firma, о чем он сам упомянул. То есть взаимоотношения кочевников и оседлого населения в местах совместного проживания не попали в поле зрения ученого. Для нас же это важно с точки зрения роли и значения кочевников в мировой истории. Действительно, попадание кочевников в слишком хорошие условия спрекращением роста утраты своего «стержня», своей культуры создавали предпосылки ассимиляции в оседлом обществе. И Арнольд Тойнби писал, что варвар-завоеватель склонен к большей восприимчивости к жизненным благам, которые он обнаруживает в культуре покоренных им народов, а правящее меньшинство завоеванных народов, в свою очередь, переходит на варварскую платформу⁴⁰.

Известные из истории Геродота скифы Северного Причерноморья Анахарсис и Скил являются ярким примером восприимчивости к жизненным благам соседней с ними греческой культуры. Сей исторический факт, сохранившийся в письменном виде, свидетельствует, что в жизни древних кочевников такое действительно имело место. Но, воспринимая благоприятные стороны жизни оседлых народов, они привносили в эту жизнь и свои достижения, ценности. В результате такой интеграции рождалось новое, более сильное общество, а не задержанная цивилизация.

Основной пищей кочевников были мясные, молочные продукты, получаемые от домашних животных, а также добыча охоты и рыболовства. Другие продукты они чаще получали в результате торговли и обмена с земледельческими народами. О тех, кто кормился с весла — о древних русах, варягах и викингах, которых также не назовешь оседлыми земледельцами, речь пойдет ниже.

Культура хуннов. III в. до н. э. — I в. н. э. (археологические раскопки у с. Дурены Республики Бурятия). Из экспозиции Музея истории Бурятии им. М.Н. Хангалова. 1). Сошник. Железо (с. Дурены, А.В. Давыдова, 1979). 4–5). Шилья. Железо (с. Дурены, А.В. Давыдова, 1979). 6). Нож. Железо (с. Нижние Дурены, А.В. Давыдова, 1979). Фото автора

Не чуждо им было употребление в пищу и продуктов собственного земледелия, что, казалось бы, трудно увязывается с кочевым образом жизни. Тем не менее орудия труда и предметы быта гуннов конца I тыс. до н. э. и начала I тыс. н. э., найденные в 20-е гг. прошлого столетия археологами при раскопках древнего города гуннов в пригороде г. Улан-Удэ, свидетельствуют о высокой технологии их производства и земледельческой культуре великого кочевого народа. Найденный там железный сошник указывает на наличие у гуннов передового для тех времен плужного земледелия.

Предки современных хакасов (древние кыргызы) в предгорьях Саян использовали водные каналы для орошения полей, где выращивали просо. А в желудках лошадей, захороненных вместе с людьми, в царских курганах Пазырыка найдены овсяные зерна. Это также может служить свидетельством элементов земледелия у древних кочевников либо об их тесных взаимоотношениях с соседними земледельческими народами.

Одежда евразийских кочевников в силу обитания в различных географических условиях и перемещений на огромных земных просторах была более разнообразной и функционально лучше приспособленной к климату и образу жизни, чем у оседлых народов. У них появились штаны, без которых непросто ездить верхом на лошади, разного вида шапки, куртки и прочие предметы из шерсти, войлока и кожи животных. В том числе каблуки для обуви придумали всадники с изобретением стремян. Это вовсе не означает, что кочевники не пользовались одеждой и тканями для ее изготовления, полученными у окружающих народов, что вносило дополнительное разнообразие в одеяниях.

В качестве жилища использовали быстро возводимые юрты, утепленные войлоком, и «кибитки» на колесах у скифов, которые в описании Геродота кругом закрыты войлоками и устроены подобно домам, одни с двумя, другие с тремя (отделениями). Кочевники Саяно-Алтая жили и в бревенчатых срубах наподобие шестиугольных юрт на местах длительных (постоянных) стоянок, возводя легко сборные юрты лишь в местах сезонных кочевий. Что характерно для третьей (полуоседлой) стадии кочевания по С. Плетневой.

Речь и письменность кочевников требует отдельного рассмотрения. Но с учетом географии и огромного временного промежутка длительностью более трех тысяч лет истории кочевничества следует допустить изменения того и другого в Евразии. Примером может служить древняя руническая письменность и утрата ее тюрками с принятием мировых религий в IX–XIV вв., так же как наличие значительного числа тюркизмов в современных англосаксонских и других европейских языках, о чем пойдет речь далее.

Об ариях пишут как об индоевропейцах, прародина которых не установлена. Племена, называемые «индоевропейцами», в результате головокружительных миграций из Азии в Европу и обратно (или, наоборот, из Европы в Азию и обратно, в зависимости от принимаемых учеными гипотез их происхождения) обитали в обеих частях Евразии. Многие языки народов Азии, Европы и Америки сегодня относят к индоевропейской языковой семье.

Происходили они, вероятно, от одного общего языка (или, скорее, группы диалектов), который сравнительная филология может реконструировать; на этом языке-предке должен был разговаривать определенный народ. Носителей языка называют ариями. И к какой бы расе или расам ни принадлежали, они должны были обладать неким духовным единством, нашедшим отражение в их языке⁴¹.

В Энциклопедическом словаре ариями называются народы, принадлежащие к восточной ветви индоевропейской семьи языков (преимущественно индийцев, иранцев). В словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона это общепринятое название для обозначения лингвистической семьи народов, населяющей, за незначительным исключением, почти всю Западную Азию и Европу. Aryja в переводе с санскрита означает «верный». На персидском — airja, arija. Отсюда Airjana — Иран, т. е. страна ариев⁴².

Здесь стоит заметить, что Персию стали называть Ираном только в XX в.

С ариями связывают курганные захоронения. Считается, эта культура была преимущественно кочевой с элементами земледелия. Арнольд Дж. Тойнби ариями называл варваров, появившихся в Северо-Западной Индии в начале индской истории. Они пришли из Великой степи через Гиндукуш⁴³: «…Древнеегипетские документы свидетельствуют, что в течение первой половины III тыс. до н. э. арии вышли из Великой степи в том месте, откуда 3000 лет спустя вышли тюрки. Арии предвосхитили тюрков планом своего расселения. Если некоторые арии (что известно из индийских источников) пересекли Гиндукуш и устремились в Индию, то другие прошли через Иран и Сирию и к началу XVII в. до н. э. были уже в Египте»⁴⁴.

То есть в древних египетских документах зафиксировано, что арии пришли к ним из степей Евразии, и, конечно же, они не были скромными земледельцами. Причиной движения арийских, позже тюркских кочевых племен А. Тойнби, как истинный европеец, называл возможность поживиться и отсутствие какого-либо существенного сопротивления со стороны местных народов. На рубеже III–II тыс. до н. э. в Юго-Западной Азии уже существовало универсальное государство Царство Шумера и Аккада, созданное в 2298 г. до н. э. В это государство входила Сирия. После его распада в 1947 г. до н. э. аморит Хаммурапи⁴⁵ восстановил его. А в период между падением империи Хаммурапи в 1905 г. до н. э. и так называемым Новым царством Египта XVI в. до н. э. в Сирии господствовали арийские переселенцы, известные под именем гиксосов⁴⁶.

Имеет место гипотеза формирования индоевропейских народов в области Южного Кавказа, Верхнего Междуречья и Восточной Анатолии. Часть их, в т. ч. хетты, в IV тыс. до н. э. ушли в Малую Азию, а другие через Кавказ переместились в степи Северного Причерноморья и Поволжья. Якобы оттуда эти племена двинулись на Иранское нагорье и далее в Индию.

В последние годы стали писать о происхождении ариев где-то в Среднерусской возвышенности, и нередко в утверждающей форме: «…Считается общепризнанным, что арийская общность сформировалась где-то на просторах Русской равнины, а впоследствии ряд арийских племен мигрировал в Северную Месопотамию, Индию и Иран»⁴⁷.

Как бы то ни было, в большинстве работ ариями считают мигрантов из евразийских степей, пришедших в Иран или Индию. Их часто называют «пастушеским народом», отказываясь от слова «кочевники». При этом чуть ли не безоговорочно принимается мало о чем говорящий перевод с санскрита aryja — «верный», «достойный», с игнорированием того, что в древнетюркском словаре ar означает «человек», «мужчина»; «рыжий» [рыжий мужчина. — Прим. автора]⁴⁸.

В русских княжествах эпохи Золотой Орды не было известно слова «монгол». Завоевателей называли «татары», «татарове». Но кроме тат-ар были миш-ары — «лесные люди», су-ары — «водные люди», ав-ары, булг-ары, хаз-ары (казары русских летописей), башк-иры, саб-иры и многие другие «ары», «иры». Этноним «ар» от древних времен звучал в составе 40 тюркских этнонимов, а татары — это всего лишь «чужие ары», считает известный лингвист академик Мирфатых Закиев⁴⁹.

Возникает вопрос: почему в названиях тюркоязычных народов звучал «ар», «эр», «ир» после обозначения принадлежности человека к тому или иному роду, племени? И не предки ли аров, иров пришли в III тыс. до н. э. из степей Евразии на Ближний Восток, а затем в Египет, о чем свидетельствуют древние египетские документы?

В стойбищах арийских пастушеских племен складывается учение Заратуштры⁵⁰. Но только при династии Сасанидов⁵¹ в Персии зороастризм стал государственной религией и была составлена письменная Авеста из 21 книг.

В авестийских сказаниях говорится о стране, где по воле Ахуры Йима создал поселения для «людей и скота», названные «вар размером в бег на все четыре стороны». Вар состоял из трех концентрических кругов валов и жилищ, выстроенных из глины и земли. Во внешнем круге было девять проходов. В среднем круге — шесть, во внутреннем — три. Между реками Иртыш и Урал археологи обнаружили десятки поселений XX–XV вв. до н. э. с тремя вписанными друг в друга окружностями валов и стен, в том числе Аркаим: «…Учение, созданное в стойбищах арийских кочевых племен, не знало храмов. Арии молились и приносили жертвы на вершинах холмов и гор, у домашнего очага, на берегах рек и озер»⁵².

В поселениях, подобных Аркаиму, уже работали металлурги. По мнению профессора Г.Б. Здановича, урбанизированный характер и значимость культовых центров петровско-синташтинские поселения приобрели прежде всего как очаги производства и распространения металлических изделий⁵³. Металлургическое производство позволяло производить оружие, средства защиты и другие изделия, в т. ч. составные части колесниц. Что позволяло ариям не просто превосходить окружающие народы в военном отношении, но и преодолевать большие расстояния. В Аркаиме обнаружены останки самых древних боевых колесниц⁵⁴.

Итак, основой формирования арийской общности стало учение о единственном несотворимом и вечном Боге, творце всех прочих божеств. Но только в III в. н. э. зороастризм становится государственной религией персидского государства Сасанидов. Тогда как мировоззрение кочевников Великой степи с верой в верховенство Вечного Синего Неба сформировалось значительно раньше, не менее 3 тыс. лет назад.

Среди основных положений зороастризма было разделение арийского общества на четыре варны (касты): браминов (жрецы и учителя), кшатриев (воины, чиновники и вожди), вайшьев (скотоводы, земледельцы, ремесленники, купцы). И последняя каста — шудры (слуги). Брамины считались хранителями арийского учения, учителями и наставниками. Арийская религия, кроме этического учения, содержала и мировоззренческие взгляды на развитие Вселенной, ее циклическом характере, законов и сроков эволюции⁵⁵.

Стоит подробнее остановиться на отношениях между кастами арийского общества, где межкастовые браки, мягко говоря, не приветствовались, хотя разрешались браки между представителями касты браминов и кшатриев. Считалось, что жизнь потомков от межкастовых браков становилась неопределенной⁵⁶.

Сторонники европейского происхождения ариев считают, что в определенный момент истории распадается единая арийская культурная общность и начинается миграция на восток. В т. ч. отмечают следы миграции на восток населения западной части трипольской культуры⁵⁷.

Вопрос о причинах и о том, куда ушли арии, пока недостаточно изучен, но чаще говорят о миграции за Урал, в Сибирь, на Иранское нагорье, в Индию, подразумевая их европейское происхождение. В причине распада арийского общества видят нарушение арийских законов, в т. ч. межкастовые браки. Так, в Европе царь Вена разрешил смешанные браки. Потомков этих смешанных браков назвали «венами». Отсюда, возможно, пошли вены, венеды, венды, венеты⁵⁸.

Так называемые «верные арии» ушли с территории Восточной Европы на восток. Но и там появились «вероотступники», в частности кшатрии вратьи, установившие тираническую власть над самими браминами. Кшатриев вратьев еще называют щаками или саками.

В.С. Янович, наоборот, с саками — кшатриями вратьями связывает нашествие на Европу во второй половине III тыс. до н. э. воинственных племен древнеямной культурно-исторической общности, культур шнуровой керамики или боевых топоров: «…С приходом носителей ямной культуры в степные области и культуры шнуровой керамики в лесостепные области внезапно, по необъясненной исторической наукой причине, исчезает трипольская культура…Воинственные саки, захватив страну, отобрали у полян стада скота и все, что было у них ценного»⁵⁹.

Те же саки в конце XVIII в. до н. э. под руководством высших саков — царей пастухов (египтяне их называли гиксосы) — вторглись в Малую Азию, захватив Нижний Египет, о чем упоминалось выше. В северо-восточной части Египта гиксосы основали свою столицу, их вожди получили право называться фараонами. Они правили этими землями вплоть до середины XVI в. до н. э.

В 1535 г. до н. э. правитель Верхнего Египта Яхмос захватил их столицу Аварис. Гиксосов изгнали из Египта, а сотрудничавших с ними израильтян превратили в рабов. По библейским преданиям, израильтяне пробыли в рабстве 40 лет до исхода в 1495 г. до н. э. Тогда же новыми фараонами (18-й династии) началось уничтожение всех памятников гиксосов, вписывание своих имен и титулов в надписи о них и пр. Таким образом, были уничтожены чуть не все следы пребывания гиксосов в Египте⁶⁰.

Но сотни лет взаимодействия с воинственными пришельцами, вероятно, изменили не только культуру земледельческого народа, здесь стали рождаться воины — наследники северных завоевателей. Благодаря этому войска фараонов уже представляли внушительную силу для соседей.

Часть кочевников вернулась в Северное Причерноморье, где получили греческое название скифы. А в конце XIII в. до н. э. сюда вторгаются уже войска египетского фараона Рамзеса II, часть воинов которых, возможно, являлась потомками гиксосов. С уходом его войск на Северном Кавказе остались воины, женившиеся на аборигенках. Их потомство принято называть нахским народом⁶¹, в языке которого присутствуют египетские и пеласгийские корни⁶².

Началась серия новых войн. Уже нашествию скифов подверглись Греция, Крит, Малая Азия, Сирия, Кипр и Палестина. С большим трудом фараону Рамзесу III (1204–1173 до н. э.) удалось остановить их на границах Египта⁶³. А в истории Северного Причерноморья начинается другой период, оставивший археологические памятники, принадлежащие киммерийской и скифской культурам.

Как отмечалось, в познании прошлого человечества все большее значение приобретает генетика. Исследования в области археогенетики, популяционной генетики, ДНК-генеалогии в различных частях Земли начинают менять представления историков, археологов, антропологов, этнографов и лингвистов о древних народах. А.А. Клёсов пришел к заключению, что люди с гаплогруппой R1a в течение нескольких тысячелетий передвигались из Сибири на запад и 8–10 тыс. лет назад уже жили в Европе. Хотя до настоящего времени гаплогруппа R1a не обнаружена в останках древних захоронений европейского мезолита. Там нашли только более ранние гаплогруппы G, E и I.

Носители гаплогруппы R1b (эрбины) также передвигались с востока на запад из Южной Сибири, но несколько позже. Они отметились пребыванием в Средней Азии, на Памире и далее на Кавказе. С Кавказа пришли на Ближний Восток, где, по мнению А.А. Клёсова, и основали государство шумеров. Далее пошли на запад по Северной Африке до Атлантики. Около 5 тыс. л.н. переправились через Гибралтар и заселили Европу как культура колоковидных кубков, между 4,6–3 тыс. л.н. Среди ископаемых гаплотипов в Европе гаплогруппы R1b ранее 4600 лет назад не обнаружено⁶⁴.

Итак, по А.А. Клёсову, носители гаплогруппы R1b пришли в Малую Азию, а далее в Европу. За сто лет до него об этих «мигрантах» писал Эдуард Мейер (1855–1930), который привлек внимание ученых к любопытной колеснице, хранящейся во Флоренции⁶⁵, найденной в гробнице фараонов эпохи 18-й династии. И Арнольд Дж. Тойнби, как отмечалось выше, писал о приходе в Египет древних ариев через Гиндукуш из Великой степи. Различие только в том, что Э. Майер и А. Тойнби писали об ариях, а А. Клёсов называет их носителями R1b, которых не считает ариям, называя ими исключительно представителей гаплогруппы R1a, тогда как к индоевропейцам относят и носителей R1b наряду с другими гаплогруппами.

Сегодня, как отмечалось ранее, в некоторых государствах Западной Европы к гаплогруппе R1b принадлежат до 80 % населения, в среднем около 60 %. Немало представителей этой гаплогруппы живет в Северной Африке. Это еще раз подчеркивает, что внешние антропологические черты мало зависят от гаплотипа человека, определяемого по мужской Y-хромосоме, и передаются преимущественно митохондриальными ДНК (мтДНК) матери. То есть женщины в Африке рожали детей от кочевников-завоевателей из евразийских степей, а темный цвет волос и кожных покровов, как доминирующий признак в смешанных парах, передавался по наследству от матери.

В древних египетских рисунках представлены отряды хеттов в остроконечных шапках, какие встречаются в изображениях степных кочевников на персидских и греко-скифских рисунках. Они сражались на колесницах, запряженных лошадьми, и первыми среди соседей с XIV в. до н. э. начали в производстве использовать железо⁶⁶. Эти кочевники в смешении с местными оседлыми племенами создали Хетскую цивилизацию Малой Азии. Историки делят ее на три периода: древний (1650–1500 гг. до н. э.), средний (1500–1400 гг. до н. э.) и новый (1400–1200 гг. до н. э.). Нет оснований сомневаться, что в ее создании главенствующую роль играли евразийские кочевники в интеграции с автохтонными земледельческими народами.

Полированный боевой топор считают характерным признаком и символом скандинавских культур. Всего несколько народов смогли додуматься до простой на первый взгляд конструкции — делать отверстие для топорища, в числе их мигранты из Великой степи