Чёртова дюжина. 1-6

Даже беглого взгляда на главный корпус областной клинической больницы хватало, чтобы понять: тут все серьезно. Семиэтажное здание сверкало мрамором и хромом даже при слабом солнечном свете, чуть затемненные стекла в окружении дорогих новеньких рам навевали мысли скорее о транснациональном капитале, чем о клизмах и пенициллине. Любого посетителя этого невеселого, в общем-то, учреждения охватывала гордость за отечественную медицину и вообще успехи родной страны. Шутка ли: каких-то десять лет назад любая провинциальная больница напоминала общежитие малоимущих пенсионеров, каким-то чудом уцелевшее во время вражеского авианалета, а тут — полноценный пятизвездочный отель, свадьбу справить не стыдно. Шикарный ремонт, мягкий свет, новенькая униформа персонала.

Деньги у областной больницы и впрямь водились. Не то что водились — сыпались на нее, как из рога изобилия, по первому же требованию, после любого намека на потребность в финансировании. Отреставрировать корпус? Запросто. Новое оборудование? Не вопрос, и федеральная программа подходящая имеется. Обновить мебель в стационаре? С удовольствием! Оно и неудивительно — больница действительно заслуживала такого внимания всех ответственных товарищей, от главы облздрава до, страшно подумать, президента страны.

Дело было в том, что за последние десять лет ОКБ побила все существовавшие рекорды по выздоровлениям. Не отечественные, берите выше. Мировые. Нигде на всей планете, и это официально подтвердили все маститые специалисты, никому и никогда ни разу не удалось добиться настолько высокого процента исцеленных пациентов. Аномально высокого. Подозрительно, если честно, высокого, но когда речь идет об излечении от страшных недугов, о спасенных человеческих жизнях, все подозрения вторичны и неуместны.

В конце концов, кого и в чем можно подозревать в связи с тем, что неуспешных операций и курсов лечения в какой-то отдельно взятой больнице практически нет? Тем более что главврач, импозантный, видный, авторитетнейший Борис Маркович Иоффе развевал любые сомнения одним своим внешним видом. Статный красавец с ухоженной бородкой, прекрасно смотревшийся в кадре, неоднократно и с самых разных трибун заявлял: у наших успехов три причины — отличные врачи, слаженная работа всех подразделений и бесперебойное финансирование. После таких заявлений, особенно прозвучавших в эфире самых что ни на есть центральных телеканалов, финансирование, как правило, становилось еще более бесперебойным. Лучшие врачи заносили в соответствующие кабинеты безумной стоимости подарки, надеясь получить место в царстве Бориса Иоффе. Новейшее оборудование поступало в больницу вне всяких очередей. Любые медикаменты в любом количестве, конференции, симпозиумы, выступления перед сотнями почтительно притихших коллег — Борис Маркович мог гордиться плодами своего десятилетнего труда. И он гордился.

Впрочем, иногда его гордость омрачалась глупыми сплетнями суеверных техничек и прочего несознательного элемента. Большинство исцелений от самых тяжких недугов, особенно по кардиологической и онкологической части, сложно было встроить в цепочку причинно-следственной связи с собственно лечением пациентов. Иногда, а если быть совсем уж честным — очень часто больные выздоравливали сами по себе, без всяких видимых причин. Порой еще до начала назначенного курса терапии. Словно сами больничные корпуса, отремонтированные до состояния шикарной гостиницы и напичканные современной техникой на зависть любому выставочному павильону, обладали некими чудесными целительными свойствами. Уборщицы в этой связи частенько крестились, проходя мимо пустыря за перинатальным отделением — по слухам, именно в этом месте когда-то находилась келья настоятеля давным-давно разрушенного монастыря, на месте которого в шестидесятые отгрохали больничные корпуса. Именно монастырской наследственности, так называемой «намоленности» места и прочим околорелигиозным глупостям молва и приписывала феноменальные исцеления. Борис Маркович предпочитал отшучиваться по этому поводу и делать вид, что не обращает на обывательские суеверия решительно никакого внимания. В конце концов, врач в первую очередь должен быть материалистом, иначе ему прямая дорога в шаманы.

Лукавил Борис Маркович, ах, лукавил. Порой, оставаясь в одиночестве, покачиваясь в своем шикарном кожаном кресле (подарок прокурора области) и попивая подаренный очередным благодарным пациентом из числа серьезных людей «Курвуазье», главврач давал слабину и принимался судорожно думать: как? Ну как он выздоровел? Это же рак! Аденома! Или врожденный порок сердца. Или саркома легкого. Или еще какая-нибудь неподвластная современной медицине дрянь. И эти думы немедленно навевали на Бориса Марковича тоску, потому что ответов на вопросы не было и не предвиделось — многие исцеления и впрямь больше походили на чудо.

Однако главврач был серьезным, деловым человеком — иначе не усидел бы в этом кресле так долго. А серьезные деловые люди знают: чернуху от себя надо гнать. Вот и сегодня, погрузившись в тягостные раздумья буквально на пару минут, Борис Маркович встрепенулся, допил коньячок и привычным усилием воли отогнал от себя лишние мысли. Встав, потянувшись и подмигнув своему отражению в экране шикарной телевизионной панели, главврач накинул на плечи плащ, запер кабинет и направился к лифтам. Весело трулялякая под нос что-то бравурно-жизнерадостное, Борис Маркович прошел по застеленному ковром коридору, кивнул молодому врачу по имени, кажется, Петр, невесть зачем слонявшемуся в «штабном» блоке главного корпуса, и умиротворенно отбыл домой, к любимой жене и не менее любимым детям. Когда спина главврача скрылась за поворотом, Петр достал из кармана халата мобильник, набрал номер и сказал: «Выходите, я иду за вами».

Конец ознакомительного фрагмента.