Курьер. Там, за туманами

Я расскажу вам историю которую вы сочли бы сначала за бред. Но по мере продолжения моего рассказа и в конце, у вас все таки должно сложится впечатление правдивости. Думаю что стоит попытаться украсть ваше время, и заставить вас меня послушать, да поверить в то что вы моя аудитория. И я начинаю свое повествование с самого начала, стараясь не упускать не только важного, но и мелочей которые порой бывают важнее всего.

Мое имя Филип Павлович Раевский и мне 29 лет. Я худого телосложения и не стандартного для многих роста в 190 и веса соответствующего в 90 кг. О внешности так лучше вообще ничего не говорить, потому что она довольно заурядная, и не привлекательная, поэтому совсем не оставляет мне по существу никаких шансов для знакомства с какой нибудь девушкой, разве что с крокодилом женского рода и такого же вида. Короткие и совершенно белые волосы, большие уши и такого же размера рот, да и большие глаза наверное пугают всех прохожих. По этой причине я привык ходить уткнувшись взглядом себе под ноги. При выпуске из училища мне шили форму в ателье, сапоги тоже пришлось делать на заказ и понятно по какой причине.

Родителей своих я не помнил, потому как вырос в детском доме, суровое воспитание которого не оставляло в душе места для сочувствия, юмора и доброты. По этой же причине рос я по большей степени угрюмым и замкнутым, не доверяя даже так сказать открытой двери. Как все я закончил школу и как все ушел в армию, в которой еще больше зачерствел и огрубел. Поступив а затем и закончив военное училище я был распределен именно в тот гарнизон, в котором сейчас скоропостижно прекращал свою короткую и скучную службу. Знал бы сразу что так выйдет-вообще бы не поступал, потому что мои знания военного дела, на гражданке вообще никуда не годились. А не годились и были не применимы, потому что я по армейской квалификации был артиллеристом.

Служил я тогда с 1991 и по 1995 года на Дальнем востоке в Амурской области в Завитинске. Конечно службой это назвать в те годы можно было с большим натягом. Личного состава почти не оставалось, беспредел и бардак коснулся даже такой сферы как армия. Зарплату вовремя практически не выдавали, постоянно задерживали, продовольственный паек отменили, а компенсацию деньгами за паек тоже не давали. Соответственно с этим и отношение к службе поголовно у всех было крайне отрицательным. И вот наконец таки наступил 1995 год, когда нас в феврале начали сокращать, а в мае того же года и вообще расформировали. В итоге весь офицерский состав, собрав свои пожитки в контейнеры и чемоданы, начали как тараканы расползаться по всей России кто куда. Всем давали возможность уехать куда угодно по собственному желанию, выдавая деньги за все предыдущие месяцы, за которые задолжали. Но так как мне в отличии от других ехать было вообще некуда, потому что я был так сказать изначально детдомовцем, то я выбрал самое верное как мне показалось решение, просто взять закрыть глаза и тыкнуть пальцем в карту. Что я и сделал тыкнув пальцем в карту, после чего открыл глаза и посмотрел куда попал, а попал я в озеро Байкал. Хмыкнув я начал все заново, закрыл глаза и сделал поворот вокруг своей оси. И снова тыкнул пальцем, на этот раз я попал в море Лаптевых.

— Да что за хрень какая-то а!? — выругался я и принялся начинать в третий раз.

Но и в третий раз я попал в тундру и в том месте куда попал мой палец, не имелось никаких населенных пунктов. Я от злости схватил карту и посмотрев в сторону кровати кинул ее, но она полетела под стол.

— Вот черт ну совсем плохо! И тут не попал.-воскликнул я и пнув табуретку ушел на кухню.

Завтракать совсем не хотелось. И одев свою офицерскую форму к которой так привык, я решил просто прогуляться за гарнизон, который мне тоже надоел до коликов в одном моем месте. Выйдя за пределы гарнизона я пошел вдоль небольших жилых домиков, на участках которых то тут то там суетились местные аборигены, пытаясь своим кропотливым трудом хоть как-то привести свой участок в порядок, и подготовить к посеву всякого рода хозяйственных культур.

Майский день только начинал набирать обороты, солнечные лучи ласкали крыши домов. За заборами мычали коровы и хрюкали поросята, где-то неподалеку от меня подал свой звук запоздалый петух, который проспал свой утренний подъем и завтрак. А я все продолжал свою бесцельную прогулку по местам, в которых и смотреть-то не на что. Проходя мимо одного из домов который выглядел лучше других, я вдруг заметил нечто на что стоило сегодня посмотреть. За невысоким забором который мне был почти по пояс, я увидел стоящий во дворе американский джип Виллис, времен второй мировой войны, а рядом с ним здоровую бабулю которая стояла подбоченившись руками в свои бока и курила трубку. На вид это была довольно крепкая бабуля с черными как смоль волосами, крупного телосложения.

— Вот это раритет! Это видать ваш трофей? — спросил я у бабульки стоящей перед капотом джипа.

— Да сынок, это мой трофей! — с гордостью произнесла она рассматривая меня все пристальнее и пристальнее.

— Все еще на ходу? — поинтересовался я подходя вплотную к забору.

— Конечно на ходу! Да вы заходите через калитку, у меня собаки нет! — пригласила меня к себе бабуля, все еще рассматривая мое лицо.

— У меня что-то не так с лицом? — я улыбнулся старушке понимая что такого урода как я, ей наверное еще не приходилось видеть.

— В том-то и дело что это именно так! Вы очень похожи на одного моего фронтового друга! — улыбнулась а затем рассмеялась она, начиная прикуривать свою трубку которая погасла.

— Да, такое в мире бывает! — кивнул я головой и тоже рассмеялся.

— Господи вот точно Том Майерс! Прямо один в один и это невероятно! Как будто вернулся из прошлого! Да и у меня такое чувство все равно что в прошлое попала! — восклицала старушка и качала от удивления головой.

— Он был вашим фронтовым другом? — я стал рыться в своих карманах в поисках сигарет.

— Именно так и есть и не только! Я в него была влюблена! Этот трофей является подарком Тома Майерса! Он сейчас живет в Китае.-кивнула головой фронтовичка и пригласила меня в свой дом из красного кирпича, но я отрицательно покачал головой.

— Я сейчас вернусь, я быстро! — и выйдя через калитку я пошел к ближайшему продуктовому магазину чтобы кое что купить.

Я не хотел заходить к старушке в шикарный дом с пустыми руками. Накупив необходимых продуктов я вернулся к ней домой с покупками к столу. Таким образом я познакомился с замечательным человеком, фронтовиком Степанидой Тимофеевной Лемешевой. На одной из стен висели фронтовые фотографии, на многих из них была изображена сама хозяйка. Я был поражен тем, насколько в молодости она была красивой. Две огромного диаметра и в полтора метра высотой китайские вазы, стояли по обе стороны красивого камина. Над полотком по обеим сторонам окна висели большие китайские фонарики красного цвета, с желтой бахромой по краям.

— И как у вас нынче служба? — поинтересовалась Степанида Тимофеевна накладывая мне в тарелку порцию жареной рыбы.

— Да никак! Понимаете Степанида Тимофеевна, нашу часть расформировывают! Ну а нас под сокращение! — усмехнулся я беря в руку вилку и кусок черного хлеба.

— Ну это Филип Павлович я думаю что не смертельно! — вздохнула Степанида Тимофеевна наливая себе в стакан пива а в другой стакан водки.

— Да, но вот только время сейчас ужасное! Да и с работой совсем проблема! — кивнул я головой и взял в руку рюмку с водкой.

Степанида Тимофеевна о чем-то подумала глядя на меня и вышла из комнаты. Вскоре она вернулась неся в руках большую чашку, до верху наполненную квашеной капустой с клюквой. Взяв столовую ложку, я с удовольствием положил себе немного капусты в свою тарелку.

Давно уже я так долго и так много не разговаривал. Разговор со Степанидой Тимофеевной был душевным и расслабляющим. У нее был очень обширный кругозор и отличная память. Она начала воевать еще в 1939 году с весны по сентябрь на Халхин-Голе у Монгольско-маньчжурской границе с японской армией. А закончила воевать в сентябре 1945 года на границах с Маньчжоу-Го, опять таки освобождая Китай от японских войск. Во время войны она была переводчиком китайского, немецкого и английского языка. В Китае у нее были фронтовые друзья, с которыми она нередко встречалась. Обычно это происходило с мая по сентябрь. Она меня расспрашивала о моей жизни до армии, о родителях, о жизненных взглядах и о планах на будущее. Под конец застолья и нашего разговора Степанида Тимофеевна как мне показалось приняла какое-то важное для себя решение.

— У меня есть для тебя Филип одно дело! Даже можно сказать деловое предложение! — удивила и заинтриговала меня Степанида Тимофеевна.

— Я даже не знаю как ответить! Но я вас слушаю! — с улыбкой и удивлением я посмотрел на старушку-ветерана.

— Я все время переживаю и постоянно думаю о том, что произойдет после моей смерти с теми вещами, которые были мне дороги! — задумчивым тоном говорила Степанида Тимофеевна глядя в потолок и выпуская изо рта табачный дым от курительной трубки.

— Вы что-то решили? — спросил я у нее прикуривая свою сигарету, в отличии от Степаниды Тимофеевны которая курила трубку с ароматным табаком, запах которого отдавал привкусом вишни.

— Да Филип! Я приняла решение подарить тебе свой джип! Не хочу чтобы он достался внуку! — усмехнулась она и снова налила себе в один стакан пива а в другой водки.

— Да как это подарить? Он ведь дорогой…! — начал было я говорить, но она только махнула рукой перебивая меня.

— Не дороже жизни! И ты меня не дослушал! Я же говорила что у меня к тебе деловое предложение! — напомнила она мне поднимая вверх указательный палец и залпом выпивая пол стакана водки.

— Слушаю вас! — кивнул я головой и подпер свой подбородок правой рукой, опершись локтем о поверхность стола, собираясь выслушать ее.

— У меня к тебе вот какое дело! Раньше я часто посещала Китай с целью встречи со своими фронтовиками! Теперь здоровье уже не то. Хочу чтобы вместо меня на этом джипе прибыл туда именно ты, и чтобы встретился с Томом Майерсом! Вот это будет для него шок увидеть себя, каким он был много лет назад! — рассмеялась она и покачала головой.

— Ну и новости! А как же виза и все такое? — я с сильным удивлением смотрел на нее.

— Все такое-это ерунда! Не переживай и поверь, нет проблем для ветерана! Я все оформлю, ты только документы мне дай и все! — махнула она в мою сторону рукой.

— Когда вам лучше их принести? — не веря своим большим ушам спросил я.

— Да хоть сейчас и не забудь зайти в фотоателье и сделать соответствующие фотографии на паспорт, заграничный паспорт и на водительское удостоверение! Да на медицинскую справку! — усмехнулась она отпивая из стакана пиво.

Я встал из-за огромного стола и пошел к себе в гарнизон. Мне все еще не верилось в такое совпадение и везение. Я еще никогда не посещал другие страны и это был мой шанс, взглянуть как живут другие люди и наконец развеяться от опостылевшей и никчемной военной армии, которую ельцинское пьяное правление довело до такого упадочного состояния. Выполнив все ее требования и советы по поводу фотоателье, я ближе к вечеру забрал фотографии и вернулся домой.

Откопав в своих немногочисленных документах удостоверение личности офицера, и на всякий случай свидетельство о рождении, я взяв все фотографии направился обратно к Степаниде Тимофеевне.

— Все таки пришел!?Ну молодец, присаживайся за стол и продолжим! — и Степанида Тимофеевна показала рукой на стул.

— Я принес документы и фотографии как вы просили! — стал я доставать из кармана документы и одновременно усаживаясь на стул.

— Давай их сюда и через три дня 14 мая прибудешь снова ко мне! Только смотри не забудь и не запей! — предупредила она меня и погрозила мне пальцем, беря из моих рук документы и положив их в стоящую на столе шкатулку.

— Да как можно-то, как можно! — стал я ее уверять и чуть ли не кланяться и целовать ей ноги.

— А это тебе от меня! — и она протянув руку под стол, поставила передо мной трех литровый бутыль в котором было что-то желтоватое.

— И что это? — я тупо уставился на огромный бутыль с каким-то корнем внутри похожим на человечка.

— Домашнее белое вино из яблок с корнем женьшеня внутри! Сама делала! — похвасталась она прикуривая снова свою трубку.

— Это значит как вы говорите не запей да? — усмехнулся я разглядывая корень находящийся в бутыле.

— Так что там пить-то? Простое крепленое вино! Это же не спирт или самогон! — махнула она на бутыль рукой.

— А нуда, ну конечно! Как же я сразу-то не понял! — закивал я головой и затем от этого заявления поперхнулся и закашлял.

— Ну будет, будет! Все нормально! Ты еще довольно молод и у тебя все еще впереди! — засмеялась она и снова куда-то вышла.

Минуты через две она вернулась неся вторую большую миску полную соленых огурцов и помидоров. Затем снова вышла из комнаты. Буквально через минуту она вернулась неся в руках третью миску полную соленых грибов.

— Я так полагаю что нынешнее застолье ожидает быть немного дольше чем обычное! Но это даже хорошо! Лучше узнаем друг друга! — и рассмеявшись она стала накладывать мне на тарелку всего понемногу.

Мы мирно продолжали беседу а ближе к вечеру расставшись с ней я пошел к себе в гарнизон, с бутылем вина в руках. Следующие три дня я проводил дегустацию вина Степаниды Тимофеевны. И оно было великолепным потому что напрочь сбивало с ног наверное даже лошадь.

Я так и не придумал куда мне по сокращению ехать и какую глубинку России выбирать. И поэтому решил пока что отложить эту головную боль до лучших времен. Надо было сначала разобраться с теми делами, которые водрузила на меня Степанида Тимофеевна. Три дня с ее бутылем пролетели для меня как три часа, и вот настал день 14 мая когда надо было прибыть к ней за документами. На всякий случай я зашел в магазин, и снова купив кое что, бодрым и строевым шагом направился в сторону ее дома. Самым смешным для меня было то, что она как и в прошлый раз стояла на улице перед своим джипом и курила трубку, как будто и не уходила в дом когда меня провожала.