Тайны Кремлевской Либерии

Господин Кондратьев, здравствуйте.

Вчера вечером посыльный доставил мне Ваше письмо, которое, честно говоря, меня сильно расстроило. Я знал, или, точнее сказать, предчувствовал, что Калеб прав. Не случайно рукопись охраняется вот уже столько лет или даже столетий. Я, конечно, не допускаю, что это подлинные рукописи, то есть, я имею в виду, что этим записям действительно столько лет, сколько Вы говорите, а именно около 1800 лет, скорее всего, было допущена ошибка, и им всего 800 лет, но так или иначе, документы эти действительно древние. Я склонен думать, что эта ересь была написана значительно позже, в эпоху вольнодумцев, к которым относятся такие псевдо-христиане, как, скажем, Иосифляне. Да-да, я уже слышу Ваши аргументы, что манускрипты написаны на древнееврейском, соблюден стиль и написания и ветхость соответствует, но поверьте, меня эти доводы не убеждают. Людей образованных в достаточной степени, чтобы суметь подделать иврит и стиль того времени, хватало во все века, и гораздо чаще именно среди шарлатанов. Истинные свидетели, как правило, просты и менее смышлёны. Вы же сами говорите, что манускрипты написаны явно одной рукой, то есть это идея одного заблуждающегося, чей тлетворный замысел очевиден, что и доказывает случившееся с несчастным Гариком. Кстати, древность документов как раз доказывает обратное. Слишком уж хорошо они сохранились для срока в почти два тысячелетия.

Ох, Гарик, бедный Гарик! Моё сердце искренне скорбит от случившегося с ним. А ведь я говорил Вам, чтобы Вы берегли рукописи более тщательно. Когда Вы упомянули при последнем нашем разговоре, что привлекли Гарика для помощи в переводе манускриптов, как Вы помните, я был категорически против. И вот результат!!! Хоть я и далёк от мысли, что эти манускрипты не что иное, как подлинные доносы Иуды Искариота, тем не менее, сердце автора этих записей, этого лживого шарлатана, явно наполнено таким же лукавым духом, как и того древнего предателя. И как я говорил, так и продолжаю говорить, прекратите читать этот архив! Вы, конечно, хоть и учёный, историк и всё такое, и, как говорите, далеки от вопросов веры, и для Вас это всего лишь историческая находка, но поверьте мне на слово, это вредная историческая находка и Вам лучше её запечатать и не прикасаться к ней более.

Ох, Гарик такая чистая душа, и так низко пасть… Жаль, что Вы человек далёкий от религии, иначе Вы могли хотя бы прийти, покаяться, а так Вы и виновным-то себя не считаете.

Ну, да ладно, поступайте как знаете, может быть, и помилует Вас Бог за Вашу детскую наивность и искренность, граничащие с безумием.

С уважением, Отец Сергий.

Крик, визг, скрип или что-то еще в этом роде повторилось, как и в первые два раза с той лишь разницей, что в этот раз все были к нему почти готовы. Если бы не пару десятков шагов разницы, все было бы вообще идеально. Однако кроме крестов, оставленных на стенах Андрей, были еще несколько деталей, которые Андрей запомнил, и потому крико-скрип не застал его врасплох, хотя и прозвучал несколько раньше. Впрочем, сам проводник оказался к этому готов, а ребята, хоть и не так, как в первые два раза, но все-таки испугались.

— Фу! Никак не могу к нему привыкнуть. — Лена передернула плечами. — Брр… мороз по коже.

— Почему ЭТО… случилось раньше времени? — спросил Влад?

— Ненамного раньше, мы в нескольких шагах от места, — ответил Андрей, разглядывая стены.

— Что, правда? — удивилась Тамара. — А, ну, да, точно. Вот и метка твоя.

В этот момент они как раз дошли до того места, где Андрей оставил на стенах два креста с каждой стороны тоннеля.

— А все-таки, что это такое? И почему всякий раз, когда мы проходим это место, звучит это странный писк? — спросил Влад, ни к кому особенно не обращаясь.

— Сказал тоже…, «писк», — усмехнулась Тамара.

— Да уж! — в тон ей проговорила Лена и с пафосом продолжила: — Мы проходим границу царства подземного мышиного короля, и его страж-мышь с позволения сказать «пищит» всякий раз, когда мы входим на его территорию.…Что-нибудь не так?

Последние слова были обращены к Андрею, который все еще стоял и рассматривал два креста, которые он оставил на стенах.

— Подойди-ка сюда, — попросил он в ответ. — Ты не помнишь, по-моему, я рисовал простые кресты без всяких загогулин? И они, насколько я помню, были чуть короче. А вот эти финтифлюшки я, хоть убей, не помню.

— Хм…, не уверенна. Кажется, ты нарисовал что-то вроде буквы «Х». Хотя… не знаю.

— Вот и я о том же. Я точно помню, что эти «клюшки» я не рисовал.

— Тогда откуда они взялись?

— В чем дело, ребята? — подошел Влад, а вслед за ним Тамара.

— Может быть, ты не помнишь, как ты это нарисовал? — спросила Лена.

— С обеих сторон?

Лена посмотрела на другую сторону тоннеля.

— А, ну, да, вообще-то.

Влад, наконец, понял, в чем дело.

— По-моему ты нарисовал просто крест. Но мне кажется, здесь что-то не так. Я уже где-то видел этот знак.

— И что он означает? — спросила Тамара.

— Не помню. Что-то из истории. Как-то связано с императором Константином.

— Да ну, бред! Причем здесь Константин?

— Может быть, мы пойдем дальше? — робко предложила Тамара.

Андрей глубоко вздохнул, поправил вещь-мешок за плечами и молча, зашагал дальше.

В этот раз он шел уверенно и быстро, стремясь поскорее попасть в загадочный подземный зал, похожий на древний храм. Экономя время, он лишь изредка поглядывал на стены, замечая одному ему известные подземные ориентиры.

Между тем он размышлял:

«Странно! Очень странно! Я отлично помню, как я рисовал эти два крестика. Не было там никаких «клюшек» сверху. Но нарисовано явно моим баллончиком; я исследовал струю, она очень даже характерна. Да и следов кроме наших тоже нет. Я, вроде, все внимательно осмотрел. Так что, по всей логике это должна быть моя рука, но я не помню, чтоб я рисовал такое, хоть тресни. Неужели у меня так плохо с памятью? Но, даже если я и забыл — он попытался представить себе, как он рисует знак, увиденный на стене «…» — хотя, похожа на звездочку. Может быть, я действительно не заметил, как я ее нарисовал, и сделал это чисто машинально? Странно только, что две сразу и такие одинаковые.

Погруженные в свои мысли он не заметил, как они подошли к тому самому повороту, за которым был колонный зал.

— Ну, Жуля, ну, дай поспать!

Хозяин попробовал отогнать пуделя, но тот, вместо того, чтобы уйти, нетерпеливо взвизгнул и стал стаскивать с него одеяло.

— В кои веки мне выдалась возможность отдохнуть, и ты мне не даешь, противная собака.

— Р-р-р! — ответила Жуля с небольшим подвыванием.

— Ну, ты наглеешь. Я же могу тебя и наказать как следует, — сказал хозяин, и попробовал натянуть одеяло на голову.

Тогда Жуля подошла к экрану, встала на задние лапы и начала громко заливисто лаять на движущиеся по нему светящиеся точки.

— Это просто невозможно! Ты наглая и противная псина, и ты заслуживаешь серьезного наказания. Вот сейчас встану и всыплю тебе, — высунул он голову из-под одеяла.

Не слушая его, пудель залился лаем еще более звонким.

— Ну, что ты будешь делать?!

Он встал, наконец, и взялся за брюки, висящее на стуле рядом с кроватью, чтобы снять с них ремень, но в этот момент обратил внимание на экран, вызвавший столь странное поведение собаки.

— Ага! Вот оно в чем дело! Теперь я понимаю, что тебя встревожило. — Он подошел к экрану, надевая на ходу брюки и смешно подпрыгивая на одной ноге. — Скажите на милость, им снова захотелось приключений. Ну, и что нам с ними делать, а?

Собака радостно повиляла хвостом в ответ и гавкнула три раза.

— Вот и я так думаю. Придется им включить увеселительные мероприятия. Да, Жуля?

Собака снова гавкнула.

— Опасно? Конечно, опасно. Но, я надеюсь, ничего плохого с ними не случится. Мы ведь им скажем, что им делать. Правильно, псина?