Жемчужина Тамерлана

— Как ты собираешься дать бой, Тимур? — Хусейн протирал клинок своей острой сабли. — Ты отправил несколько наших воинов с женщинами. С ними поехали и больные. Нас осталось только пятеро.

Друг понуро кивнул, вороша угли разгоравшегося костра:

— К сожалению, у меня не было выбора, брат. Ты сам посуди: Ерден и Арвай — хорошие воины, но они заболели и пока не способны воевать. А это значит, что они не должны тут оставаться. Я принял решение отправить их с женщинами. — Он присел на рогожу из камыша. — С нами остался Батар, он пока здоров, слава Аллаху.

— Но как пятеро бойцов смогут дать достойный отпор? — Хусейн сорвал сухой стебелек и растер его в сильных руках.

Тимур вздохнул:

— Не знаю, брат. Но чувствую, что когда-нибудь это придется сделать. Похоже, они выследили нас…

К ним подошел Батар, вытирая влажное после умывания лицо.

— Что решили?

— Будем сниматься с места, — Тимур с сожалением поглядел на крытый войлоком шатер. — Может, и хорошо, что нас пятеро. Пятерым легче спрятаться. Собирайтесь.

— Пойду передам остальным, — Батар зевнул. — Только Аллах знает, когда это все закончится.

Вскоре всадники уже седлали коней. Тимур потрепал своего гнедого по тонкой шее, сунул ногу в стремя и содрогнулся, услышав знакомый до боли женский крик:

— Подождите!

Он обернулся, боясь поверить своим ушам. К ним бежала растрепанная Ульджай и махала руками.

Хусейн, увидев сестру, скривился.

— Как она тут оказалась?

Запыхавшаяся, с распущенными волосами, в запыленном халате, молодая женщина бросилась в ноги своему повелителю.

— Помилуй меня, ради Аллаха!

Тимур положил руку на ее темные волосы:

— Зачем ты вернулась, Ульджай? Разве я не дал тебе понять, что здесь опасно находиться?

Она подняла на него серые глаза, полные боли и любви.

— Мое место там, где ты, мой повелитель. И если тебе суждено принять смерть, я разделю ее с тобой, потому что без тебя мне нет жизни.

Тимур вздохнул и огляделся. Во все стороны расстилались бескрайние пески. Кто мог знать, какие тайны они хранили?

Ульджай продолжала цепляться за его ногу, и растрепанные волосы покрывалом стелились по спине.

— Хорошо, пойдешь с нами, — Тимур помог жене взобраться на коня, сам сел в седло, приказав женщине держаться за него, и покрепче.

Хусейн смерил сестру недовольным взглядом. Не прошло и полдня, а он уже тосковал по своему гарему, по женскому теплу.

Тимур сделал знак, и всадники тронулись с места.