Клариса. По ту сторону холста

— Нет, даже и не подумаю. Я не поеду с вами. Об этом не может быть и речи — твердила я уже, наверное, в сотый раз.

— Клари, ну что ты теряешь-то? Отец уехал на распродажу в Вильйон и вернется только через три дня, не раньше. Арчибальд опять отбыл в свою сверхсекретную командировку, — медленно протянул, словно пропел, Себ.

— Они и не узнают, Клари. Кто им скажет-то? С мамой мы договорились. Она считает, что ты окажешь на нас благотворное влияние, не дашь натворить глупостей. И она только за, если мы поправим пошатнувшееся здоровье на водах. А то нервы у нас шалят, — быстро, словно опаздывал на поезд, проговорил Габби.

— Это совесть у вас пошатнулась, и здравый смысл шалит. А вот здоровье и нервы, как у былинных богатырей. И вам не курорт нужен, а хорошая трёпка, — не сдавалась я.

— Кто такие былинные богатыри? — протянул Себ.

— Это вы с братцем, — туманно ответила я.

Себастьян и Габбриэль были младшими детьми почтеннейшего мэтра Липринора и его жены. Они только недавно справили двадцатипятилетие и теперь вовсю пользовались вседозволенностью. Оба не обладали магией, зато с избытком обладали умом, хорошей памятью, отменным средним образованием и сейчас активно получали высшую ступень. Еще каких-то пять шесть лет и один станет прекрасным химиком, а другой, как ни парадоксально это звучало, — законником. Они были близнецами, но я при первой встрече ни за что бы так не подумала. Они были разные, как день и ночь.

Себастьян был холоден, серьезен и пунктуален. Носил классические пиджаки, фраки и сюртуки. Был всегда в курсе модных новинок, и его прическа была волосок к волоску. Он был очень умен и знал ответы, казалось, на все вопросы. Каждый раз, когда мы выходили с братьями на прогулки по городу, именно от него можно было получить ответы про любое здание в городе. Он учился на химическом факультете немагической Академии и собирался быть выдающимся химиком.

Габриэль или просто Габби был его полной противоположностью. Он сыпал шутками. Я не видела его серьезным, он постоянно улыбался. Одевался он в одежду разных цветов. Штаны могли быть синими, а пиджак белым. А уж что творилось у него на голове, было трудно вообразить. Он, в отличие от брата, носил длинные волосы и делал с ними все, что вздумается. От кучи косичек вперемешку с дредами до абсолютно прямых эльфийских длинных прядей. А один раз он пришел в мелкую кудряшку, волосы стояли дыбом и напоминали шарик. Он пожал плечами и сказал, что это просто неудачный эксперимент. Я не поверила своим ушам, когда узнала, что Габби собирается стать юристом и старательно изучает законодательство.

Но было у братьев и кое-что общее. А именно страсть к авантюрам и опасным приключениям. Однажды они решили залезть на городскую колокольню и спрыгнуть оттуда с самодельными крыльями за спиной. Они, видите ли, нашли этот рисунок у великого Леонардини. Хорошо, что их поймали раньше. Потом было купание в канале в разгар зимы в самодельных костюмах, обмазанных каким-то составом, изобретенным Себом. Состав не сработал, зато сработала простуда и полиция, которая их вылавливала. И так было регулярно. Но сейчас они выросли, и кажется, остепенились. Но это утверждала их мама, эмакум Альма. А вот мэтр, ругаясь почем свет стоит, постоянно оплачивал какие-то штрафы. И ворчал, что эти мальчишки никогда не угомонятся.

Вначале нашего знакомства, состоявшегося буквально на следующий день после моего поселения в доме у метра, они оба даже пытались за мной ухаживать. Но вскоре поняв бесполезность этого занятия, перешли на дружеские отношения. Не могла я серьезно их воспринимать, особенно после рассказов эмакум Альмы про их детство и проделки. Да и по возрасту они были младше. Младше той меня, что исчезла из другого мира. И я относилась к ним, как к младшим непутевым братцам. Оба восприняли это совершенно спокойно. У обоих не было отбоя от поклонниц. Они были молоды, красивы и богаты. Учились на престижных факультетах и были очень завидной партией для любой горожанки. Болтун Габби даже хвастался, что ухаживал и за аристократкой, сестрой его сокурсника. Но скорее всего это была очередная бравада.

И вот теперь эти двое подбивают меня поучаствовать в их очередной авантюре. Хотя, звучит все совсем не плохо. Они зовут меня на экскурсию в один из городов. А конкретно в Гесснт. И вроде бы все безобидно, но меня все это жутко настораживает.

— Соглашайся, Клари. В конце концов, что может случиться? Просто съездим и посмотрим город. А завтра вернемся. Никто не узнает. А ты увидишь знаменитый собор и другой город, — вновь начал уговаривать Себ.

— Клари, даже если мы что-то и затеем, что тебе не понравится, то ты всегда сможешь уйти. Мы тебе даже обратный билет купим. Ты сядешь в поезд и будешь дома? Решайся. Когда еще выпадет такой шанс? Когда обоих твоих сторожевых пёсиков не будет в городе? — Габби явно решил поддерживать брата до конца.

— Ладно. Я поеду. Но вы должны пообещать, что, если мне что-то не нравится, вы разворачиваетесь, все бросаете и идете со мной на вокзал. — Кажется, я произнесла это очень решительно.

— Я обещаю, Клари. Если ты так настаиваешь, мы немедленно уедем, как только ты скажешь, — опять заговорил Себ.

И вот я уже сижу в магическом вагоне поезда, несущем меня в один из древнейших городов мира, в Гесснт. Город старый и самое примечательное там — это его собор святого Баввона, а в соборе — алтарь братьев ван Эйров.

Поезд, в котором мы ехали, отличался от привычного мне тем, что здесь было гораздо больше свободного места и намного меньше посадочных мест. Кресла широкие и удобные. Вагона-ресторана не было. Зато курсировали официанты, готовые принести по первому требованию всё, кроме алкоголя.

Мы с комфортом заняли три кресла, и к нашим услугам был еще и почти антикварный стол на массивных ножках. На нем-то мне братья, перебивая друг друга и стали рассказывать, зачем мы, собственно, туда едем. Вот не зря у меня было плохое предчувствие. Эти малолетние варвары решили осквернить собор. Разрушить его и совершить акт вандализма. И все потому, что им в голову пришла очередная гениальная идея.

С религией в этом мире все обстояло несколько иначе, чем у нас. Не было религиозной раздробленности. Христиане не делились, как у нас, на целые группы учений. Православие, католицизм, протестантизм, фрацисканизм, Доэфесские церкви и еще много чего. Религия имела лишь одно направление.

Здесь был, почитаем Бог Отец, Господь Всемогущий. А также Мать Заступница. И почти в каждой области был свой наиболее почитаемый святой.

— Клари, створка алтаря до сих пор не найдена. И вот мы-то ее и найдем, — уверенно заявил Себ.

— Кстати. Я вот припоминаю, что в моем мире эта створка тоже была похищена, только вот, к сожалению, подробностей, я не помню. И почему именно мы можем найти такую ценность?

— Может это потому, что мы умные, сообразительные и целеустремленные? А я еще и очень красивый. — При этих словах Габби откинул с лица на этот раз фиолетовую прядь волос.

— Не спорю, это все замечательно, но я уверена, в полиции немало умных и сообразительных. Насчет красивых я не уверена. Но, по-моему, для полиции это и не нужно.

— Мы расскажем тебе свой план, и ты точно согласишься. — Улыбка у Габби полна такого самодовольства, что просто зубы ломит.

— Ладно. Что с вами делать, давай свои неопровержимые доводы, — согласилась я. Ведь и в самом деле интересно.

— Створки похитили примерно три года назад. Плюс-минус пару месяцев. Несмотря на все усилия, преступники так и не были найдены. И тогда епископ объявил награду в триста золотых за любую информацию по кражам створок, — начал монотонно бубнить Себ, и был тут же перебит братом.

— И, как обычно, была куча никому ненужной и зачастую ложной информации, которую полиция, разумеется, пропустила мимо ушей.

— Но не вы с братом?

— Но не мы. Ты схватываешь на лету. Так вот полиция считает, что воры, а их было много, по их мнению, проникли в собор с помощью отмычки. Вынули две боковые створки алтаря и дальше, пройдя через весь собор, вышли из него на площади, и, сев в автомобиль, уехали в неизвестном направлении, — это снова основательный Себ.

— А вы думаете, что все было не так?

— Правильно мыслишь. Все было не так. Преступник был один. Выводы полиции о том, что преступников было много основываются на том, что извлечение створок, их вынимание из алтаря, требует усилия двоих. Мы с братом провели исследование и доказали, что это легко сделает и один человек.

— Да, верно. И еще. Совершенно не обязательно преступников ждал автомобиль на площади, чтобы обеспечить отступление. Это, получается, по мнению полиции, уже трое. Преступник мог уйти не через центральный, а через черный ход. Да, он был заперт, но ведь и преступник пользовался отмычками и артефактами. Что ему мешало закрыть за собой дверь?

— Ничего не мешало. Но вот центральный вход носил на себе следы взлома? Разве нет? — внесла я свою долю сомнений.

— Для отвода глаз? Или, что вероятнее всего, он через него зашёл. А вот вышел через черный ход, — тут же возразил Габби.

— И еще не забывай, что три человека — это, по мнению полиции, минимум воров. А ведь еще нужен скупщик, заказчик, и еще тот, кто писал те странные письма, — вмешался Себ.

— Да. И ты хочешь сказать, что в такой куче народу никто не проболтался? Это как в той поговорке: «Что знает один, не знает никто, а что знают двое, знают все». — Габби обожает поговорки, присказки и анекдоты.

— А что там с наградой? Её кто-то получил? — я не давала сбить себя с толку.

— Вот. Среди всей этой кучи ненужного, что наговорили в полиции за вознаграждение, был один интересный, на наш взгляд, эпизод.

— Один поздний прохожий, его, кстати, любовница из дома выгнала, поругались они, и он шёл домой. Так вот он рассказал, что именно со стороны черного хода от собора отделился человек и под мышкой у него был сверток, по форме очень напоминавший створку алтаря. А во второй руке он нес небольшой саквояж. Что примечательно — сверток со створкой был один. Он шёл как раз за храмом, и что происходило на площади перед собором, он не видел.

— Так что же он шум не поднял? Не крикнул воры: бандиты, грабят? — возмутилась я.

— Так он был в рясе священнослужителя и шел по направлению к дому епископа, что там же не далеко. Вот он и решил, что это просто кто-то припозднился. А вот зашел он в дом епископа или нет, он уж не отслеживал.

— И полиция не проверила? — снова не поверила я.

— Представь себе. Они не придали этому сообщению значения. И решили, что он был пьян. Да и мало ли. А вот мы проверили. И у епископа сказали, что в ту ночь все были на месте. Более того, в соборе все было уже закрыто в это время, — с воодушевлением продолжил Габби.

— Значит, мы можем сделать вывод, что это был преступник. И он был один. Если мы, конечно, верим этому неудачливому ловеласу, — внес крупицу здравого смысла Себ.

— А если верим, то, что из этого следует? — увлеклась я.

— Из этого следует, что створка осталась в соборе, — сделал неожиданный вывод Габби.

— Это с какой такой радости-то? — Я вот совсем не поняла, откуда такой вывод.

— А! Вот это самое интересное. Как мы тебе уже говорили, похитили не одну, а две створки. И однажды к епископу через объявление в газете обратился похититель с требованием почти полмиллиона золотом за возращение достояния народа.

— Про это вы не говорили.

— Вот. И епископ, конечно, с радостью воспринял эту новость. Хоть какой-то прогресс в этом казалось уже тупиковом деле. Он тоже через газету ответил. И завязалась переписка. Письма приходили в газету в отдел объявлений. И что интересно — это подпись.

— А что с ней?

— А, то, что он подписывался М.д.В., — таинственным шёпотом поведал Габби.

— И что? Из этих инициалов следует, что створка в соборе? — Недоуменно пожала я плечами.

— Давай по порядку. Между преступником и епископом завязалась переписка, и чтобы подтвердить серьезность своих требований, преступник или, как думает полиция, преступники, согласились вернуть одну створку. За вторую они по-прежнему требовали полмиллиона золотом, — вернулся слегка назад обстоятельный Себ.

— И что, вернули?

— Да в том-то и дело, что вернули. Но не просто вернули. Они в очередном объявлении дали код от ячейки в банке. Епископ лично понёсся в банк и представляю, как у него дрожали руки, когда он набирал код. В конкретно этой ячейке артефакта-ключа не требовали. Ограничились кодом. И представь. Она там-таки была! Створка «Рыцарей Веры», — с воодушевлением воскликнул Габби.

–Но самое примечательное, что она была там упакована. И не просто упакована, а в специальный футляр, защищающий от повреждений. И в такой футляр вмещает в себя только одну створку. Следовательно…

— Следовательно, если принять к сведению, что тот случайный прохожий видел вора, то получается, он выносил из собора только одну створку. Вторую он спрятал внутри.

— И вообще. Ряса священника, возвращение одной из створок в специальном футляре, сам выбор. Согласись, там много створок. Алтарь в ширину около пяти метров. А он выбирает «Рыцарей Веры» и «Праведных судей». Все это многое говорит о личности преступника.

— Согласна. Но еще я согласна с тем, что многие ваши улики косвенные. А выводы во многом надуманы и базируются на неподтвержденных данных. И, кстати, сколько всего створок?

— Створок всего двадцать четыре, — поспешил проинформировать Габби.

— Вот поэтому ты нам и нужна! Ты осторожная и в то же время авантюрная, здравомыслящая и рисковая, сомневающаяся и деятельная. Нам такую напарницу и нужно. А еще ты ни в какую не поддаёшься на наши чары, — подвел итог Себ.

— Эй. Говори за себя! Мои чары действуют всегда, просто у Клари на них временный иммунитет, — тут же возмутился Габби.

–Хм, — Себ скептически хмыкнул и продолжил, — ну, а твой открывшийся дар — это подарок. Когда мы найдем створку, ты сможешь сразу подтвердить её подлинность. Створок много. И каждая из них, отдельная, по сути, картина. Прикоснувшись к каждой, ты с уверенностью определишь автора.

— Но мне понадобится несколько дней. И потом, кто мне разрешит прикасаться к створкам? Те, что сейчас находятся в соборе, насколько я знаю, под толстым стеклом и сигнализацией.

— Хм. Я об этом не подумал. Но это тоже поправимо. Как ты знаешь, по одной из версий, на створке автопортрет одного из братьев. Так что ты его узнаешь.

— Ребят, мы приехали. Давайте поспешим? Нам надо добраться до собора затемно. Ночевать мы будем внутри, — сказал Габби вставая.

— Что? Как внутри? Вы с ума сошли? — зашипела я.

— Не волнуйся, Клари. Все уже разработано, — и Себ потянул меня на выход.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ними. Город я почти и не увидела. Сразу с вокзала меня запихнули в автомобиль, и мы поехали к собору. Выйдя на площади перед центральным входом, я задрала голову вверх, любуясь высокой башней, заканчивающейся четырьмя маленькими шпилями, и плоской крышей. И классической готической верхушкой. Этаким недостроенным обрубком. Как будто башню строили и не достроили. Меня всегда это поражало в подобных соборах. Устремленные ввысь две или, как тут, одна башня, венчаются плоской крышей. Но потом все стало логично, когда узнала, что она, как символ. Символ бесконечности познания мира. Может позволить себе быть незавершенной.

Но полюбоваться собором снаружи мне толком не дали. Со словами «что ты тут не видела», меня затащили внутрь. Сказать, что это просто божественно — ничего не сказать. Собор потрясает и удивляет. Не зря, как мне кажется, знаменитый алтарь, несмотря на многие приключения, всегда возвращался назад. Поистине чудесно.

Я ходила с открытым ртом, но вдруг меня резко притянули к земле, и я оказалась рядом с братьями, сидя на корточках и прижатой к стене.

— Сейчас рванет бомба. — И мне тут же зажали рот рукой, потому как я собиралась заорать. — Да тише ты. Она игрушечная. Шуму наделает и все. Мы ее три раза испытывали. Будет хлопок, и мы, когда все туда ринутся, тихонечко проскальзываем вниз, — на этих словах мне указали в нужную сторону. — Там подвал, где есть секретные комнаты. У нас ключ-артефакт есть. Откроем и тихо посидим.

Когда раздался оглушительный взрыв, меня подхватили и куда-то потащили вниз по лестнице. Затем запихнули за массивную дверь в комнатку, напоминавшую склад.

— Тут безопасно. И сегодня не должен никто наведаться, — тихо прошептал Габби.

— Здесь, через сто лет после создания, прятали алтарь. Стены тут в полтора метра толщиной. В городе были, какие-то волнения. И от греха его спрятали. А потом главе магического собрания не понравились обнаженные портреты первых людей. И он велел их одеть. Ну, сняли и тоже хранили тут. А на место повесили одетых.

— То-есть как одетых?

— Ну, копии Адама и Лилит с лимоном, только в тогу их обоих завернули, — пожал недоуменно плечами Себ.

— А почему с лимоном-то? Почему не с яблоком?

— Да не знаю я. Лилит почему-то на алтаре с лимоном, — опять не понял вопроса Себ.

— А куда вы Еву дели? У нас на алтаре Ева и у нее в руке тоже, кстати, почему-то лимон.

— Кто такая Ева? — поинтересовался он.

— Ну, это жена Адама, её сделали из его ребра.

— Нет. Ты что-то путаешь. Бог Вседержитель создал Адама и Лилит. Если бы наши дамы узнали, что их прародительница из чьего-то там ребра, нам мужчинам пришлось бы очень несладко.

— А ещё на центральной створке в нижнем ряду «Поклонение Агнцу», там чаша нарисована. Красивая такая. Золото и драгоценные камни. Это знаменитый Святой Грааль? — снова принялась выпытывать я. Все равно ведь ждем.

— Святой Грааль? Нет. У нас Магический Грааль. Это довольно старая легенда. Я её плохо помню. Если хочешь, потом можно будет посмотреть. — Вот чудо из чудес. Себ что-то не помнит.

— Тихо. Заканчивайте дискуссию. На всякий случай надо затаиться.

Я так устала и перенервничала, что, прислонившись к плечу Габби, закрыла глаза, и задремала. Проснулась, по моим ощущениям, почти сразу. Но Себ шепнул, что спала я почти два часа. Он тихонько подошел к двери и, достав какой-то артефакт, открыл её. Мы, крадучись, вышли и, прислушиваясь к каждому шороху, направились по лестнице в собор. Габби достал еще один артефакт и провел им, как бы обследуя собор.

— Всё. Мы одни. Тут пусто, — заключил он.

— И какой у нас план? Ну, кроме того, что мы утром окажемся в тюрьме? — почему-то все же шепотом спросила я.

— Пошли, что покажу. — Габби схватил меня за руку и куда-то потащил.

Мы подошли к красивому мраморному саркофагу, украшенному коваными розами и листьями. И Габби торжественно мне указал на надпись. Там было написано, что здесь покоится Мишель де Валуа и что-то там еще, я не успела прочесть. Габби нетерпеливо заныл.

— Ты поняла, поняла?

— Что поняла?

— Так подписывался автор писем, требующий выкуп, таинственный вор, так и не назначивший встречу, когда сумма была собрана, и просто исчезнувший вместе со створкой.

— М.д.В… Это инициалы принцессы, которая похоронена тут, — пояснил не понимающей мне Себ.

— И вы собираетесь…

— Ну, да. Вскроем гроб и посмотрим, что внутри, — легкомысленно сказал Габби и пожал плечами.

— Нет. Себ, скажи, что он пошутил, — запаниковала я.

— Ну, ты же должна согласиться, что это хорошая идея? — протянул Себ.

— Хорошая? Осквернять останки принцессы? И что тут хорошего-то? — сорвалась я на крик.

— Ну, мы же тебе все так логично рассказали? — поныл Габби.

— Так. Я накладываю вето на это безобразие, и мы немедленно уезжаем домой. Вы мне обещали.

— Ну, так мы и уедем. Только утром. Когда собор откроют. А пока не получится. Он закрыт, — ухмыльнулись эти наглые братья.

— Да ладно тебе, Клари. Когда мы найдем створку, никто и не вспомнит про осквернение могилы, которой уже бог знает сколько лет. И принцесса на нас не обидится.

Я тяжело вздохнула.

Мы пошли осквернять. Вернее, это ребята принялись за дело. А я опустилась на пол и закрыла руками уши. Так как не легкое это дело — осквернение. И вот только когда я услышала недоуменные возгласы, я встала и подошла к гробнице. Они сняли крышку и даже умудрились не сильно ее покорёжить. Ущерб был минимальный. Но это не утешало совсем, потому что никакой створки внутри не было. Эти «мудрецы» водрузили крышку гроба на место и уселись на пол рядом со мной. А я с ужасом наблюдала следы вандализма. Снять крышку, взломав соединительный раствор между ней и самим гробом, аккуратно все же не получилось, несмотря на использование специального химического раствора. Раствор специально для этих целей изобрел Себ.

— И что теперь?

— Пойдем ломать дальше.

— И что на этот раз? — спросила я почти обреченно.

— У нас еще два места на примете, куда он мог её спрятать. Там, под крышей, есть схрон. Туда уже прятали алтарь во время погромов и бунтов. Но туда надо лезть на веревках. У нас они есть. Но этот вариант мы оставим, если не сработает другой.

— И какой же?

— Пойдем ломать орган, — совершенно спокойно сказал Габби.

— Ор…Ор…

— Ган, — закончил Себ.

— Видишь ли, Клари, орган состоит из пульта, мануалы…

— Хватит, Себ. Не умничай. Клари, самое главное в органе — трубы. Трубы бывают открытые и закрытые. Закрытые, по своему звучанию глубже и ниже. Так вот в тот период, когда была совершена кража, в соборе монтировали как раз один из органов. И у него есть и открытые, и закрытые трубы. Но самое главное, у него есть фасадные или слепые. Они не звучат.

— Вот. С начало мы сломаем фасадные, а потом обследуем закрытые. И найдем створку, — утешил Себ.

— Пошли. Быстрее начнем, быстрее закончим.

Надо сказать, что они были очень красивые. Эти самые фасадные трубы. В моем мире они тоже есть. Я так поняла, что устройство органов у нас одинаковое. Я даже припомнила, что в моем мире, кажется, тоже предпринимали попытки обследовать старый орган. Только вот у нас сверлили в нем дыры. Он все-таки уникальный.

Так вот фасадные трубы были великолепны. До того, как Себ что-то вылили на одну из них. Предварительно они натянули что-то вроде шатра, в который мы и забрались. Зачем не понятно. Повалили едкий дым, от которого наши лица моментально стали черными, черными стали и стенки шатра, и наша одежда. Но дальше него дым не пошел. И мы стали похожи на трех демонят. Но результат был на лицо. Мы черные, а в органе образовалась дыра, в которую и сунулся Габби.

— А просто выломать было нельзя? Или, по крайней мере, кто-то один внутрь бы залез и вылил. Зачем всем троим то лезть? — прокашлявшись, спросила я.

— Нет. Так гораздо аккуратнее. Я проверял. А разве тебе не интересно, и ты согласилась бы остаться снаружи? — спросил в ответ Себ.

— Нет, не согласилась бы, — кивнула я.

— Вот и не ворчи.

И тут Габби основательно нырнул в орган так, что только его ноги и торчали на поверхности. А потом что-то восторженно завопил. Мы подскочили и потянули его назад. Он вывалился, держа в руках пыльный футляр.

А в нем…