Записки менеджера низшего звена. Солдатам и матросам бизнеса

Старейшина нашего отдела Турбо-Мэн в тот период пребывал в режиме расслабона невзирая на творившийся вокруг беспредел. Он восседал за своим девственно-пустым столом в центре кабинета и предавался самосозерцанию. Его долговязая фигура, увенчанная ежиком седеющих волос, торчала как ярмарочный столб, а худые длинные руки с крупными пятернями покоились на столе. Иногда они вдруг начинали выстукивать «ча-ча-ча» по затертому зеленому ежедневнику. Тогда Турбо-Мэн раскрывал его на нужной странице и ненадолго углублялся в чтение, затем брал телефонную трубку и начинал длинный громкий ничего незначащий разговор, в конце которого вдруг между делом на краткий миг всплывала самая суть.

Прикормив нужных контрагентов и наладив работу таким образом, что разобраться в ней мог только сам, он чувствовал себя в безопасности. Все вертелось практически автономно. Нужно было лишь вовремя вбрасывать в топку емкие порции бабла. А изредка набегающие, подобно бризу, необременительные геморы, Турбо решал легким движением скрюченного среднего пальца, которым нажимал клавиши телефона. При этом он громко посмеивался в телефонную трубку, делая пометки в старом добром ежедневнике. Происходящее вокруг избиение младенцев его не касалось. Возможно, Турбо-Мэн даже считал это внезапным курсом молодого бойца. Ведь он, ветеран внешнеэкономической деятельности, поднявшийся из самых ее низов, раньше не раз смотрел в лицо опасности в рамках индивидуального предпринимательства.

Начав лихим «челноком», Турбо-Мэн закалял характер в горниле девяностых, затем перебрасывал через линию фронта контрафактный спирт и товары первой необходимости, пока жажда натурализации не подтолкнула его в объятия Барина. Тот как раз вербовал бойцов во внешнеэкономический отдел молодой фирмы. Барин прекрасно находил общий язык с интуристами, жаждущими поставлять к нам свои товары, но загадочная русская душа таможенника была для него непостижима, поэтому он тыкался в разные приграничные инстанции, как слепое млекопитающее, безуспешно пытаясь наладить импорт стройматериалов и мечтал заполучить себе в помощники такого отчаянного головореза.

О своих доблестях Турбо-Мэн любил сочно напомнить в компании «Джонни Уокера»: «Знаешь, сколько меня мордой об стол били, когда я начинал работать с таможней? — слегка захмелев, склонялся ко мне Турбо-Мэн. — Я ведь все сам. Все сам. Никто ничего не объяснял. Не помогал. Только и норовили на деньги кинуть. Сколько я своих кровных отстегнул за эту науку!»

Барин в такие минуты начинал многозначительно кивать и вбрасывать одобряющие междометия. Поймав нужную волну, он властно требовал «освежить» содержимое рюмок, и веско напоминал, о том, что они вдвоем с Турбо-Мэном стояли у истоков.

Турбо-Мэн по натуре был деятельным, жизнерадостным и общительным. Но с тех пор, как Барин утратил психическую стабильность, выбирая жертвы для увольнения, он перешел в режим энергосбережения и выплескивал энергию за пределами рабочего кабинета.

Как-то Турбо-Мэн продемонстрировал завидную живучесть после жестокого кутежа, который сотрясал корпоративную базу отдыха выходные напролет. В то время когда его коллеги в два раза младше лежали пластом на песке, морщась от лучей утреннего солнца, Турбо-Мэн умудрился развить бешеную активность.

Появившись на берегу озера в полдень, он обрызгал спящий тут молодняк, обозвал всех инфантильными, скинул одежду и с гиканьем бросился в ледяную воду. Минуту спустя он баттерфляем нагнал идущую малым ходом моторку, груженную алкоголем и прочими рыбацкими снастями. Лихо закинув в нее свои похожие на циркуль ноги, он взошел на борт и триумфально вскинул руку с бутылкой огненной воды. Затем еще долго над озером носился его хриплый торжествующий голос, пугая уток и возмущая рыбаков.

Вечером катер доставил Турбо-Мэна прямо к бане, где он принялся нещадно драть веником всех подряд, до одури поддавая кипяток на камни. Он так же успевал подкидывать дрова в печь с такой интенсивностью, что в какой-то момент мне показалось, будто баня сейчас взлетит на воздух или паровозом помчит вперед. В перерывах он утолял жажду пивом и бросался неглиже в хладную речную стремнину.

День клонился к закату, но Турбо-Мэн был неутомим. И к ночи его активность лишь возросла, особенно когда судьба подкинула ему проблем: сначала он битый час искал трусы по всей базе, но едва смирившись с их безвозвратной утратой, он тут же обнаружил севший аккумулятор своего авто. Что было немудрено, поскольку его аудиосистема отапливала шансоном всю округу выходные напролет. Подобные события, происходящие в два часа ночи в воскресенье, могут подкосить кого угодно, но только не Турбо-Мэна!

Отперев дверь при помощи линейки, он мигом организовал самых крепких волонтеров, которые тридцать минут толкали машину по всей деревне взад и вперед, и в принципе могли бы уже дотолкать ее до города. Но мотор, к счастью, ожил.

В девять утра Турбо-Мэн сидел за своим рабочим столом, как огурчик, и попивал «Боржоми».