Новые приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона в России. Дело «Медного всадника»

Катера — большие и маленькие — толпились у пристани, выплевывая пассажиров. Ветер с залива нес крики балтийских чаек. От темных вод реки тянуло холодом. От солнца — жаром и ультрафиолетом. Июнь в устье Невы двуличен. Пассажиры ступали на трап — кто-то ежился, кутаясь в шаль или поднимая воротник пиджака, кто-то открывал зонтик, прячась от солнца. Здесь были юные гроссмейстеры-вундеркинды, спившиеся мастера, самоуверенные интеллектуалки, оспаривающие превосходство мужского серого вещества над женским, и просто любители шахмат. Не спеша сходили с трапа финны, купившие билеты в VIP-зону с бесплатными алкогольными коктейлями. Их обгоняли шумные стайки китайцев. Бородатый араб, завернутый в длинное белое платье, хитро кивал в ответ быстро говорящему англичанину.

Всех их проглатывал старый каменный эллинг, стоящий своей пастью — стеклянным торцом — к реке. Там, внутри бывшего эллинга, под звуконепроницаемым прозрачным куполом, на небольшом возвышении друг против друга сидели двое. Их разделяла лишь доска, расчерченная на 64 черно-белых квадрата.

— Он что, заснул? — спросил шкет, пристроившийся прямо на полу возле аквариума. — Его же ход!

Действующий чемпион мира, петербуржец Петр Брагин, не подавал признаков жизни. Его глаза были закрыты, тело обмякло на стуле. Хулиганская кепка-восьмиклинка, неизменный атрибут чудаковатого гения-чемпиона, съехала набок.

— При таком счете можно и вздремнуть, — усмехнулся проходящий мимо мужчина, похожий на Цукерберга, с коктейлем в руке.

Соперник русского чемпиона, англичанин Найджел Скотт, нетерпеливо ерзал, отхлебывая из бутылки минералку «Vittel». Внезапно Брагин встрепенулся, открыл глаза и молниеносно передвинул фигуру на доске. Зал зашумел, зароптал, запричмокивал. Скотт запустил пальцы в давно немытую, сальную шевелюру и склонился над позицией.

Эллинг бурлил и кипел. Народ толпился у шахматных столиков, у большой демонстрационной доски, вокруг индийского гроссмейстера Сингха, комментирующего партию. Здесь же Патрик Манн, восьмилетний вундеркинд из Андорры, прилетевший вместе с мамой, давал сеанс одновременной игры вслепую на пяти досках. Мама, стоящая рядом, то и дело платком вытирала нос юному дарованию.

— Слышали? Говорят, у Скотта в приватной комнате висит портрет Брагина. Весь истыканный дротиками, — розовощекий репортер «Спортивной хроники» хитро подмигнул Полу Киртону, придумавшему грандиозный ребрендинг игры — со встроенными камерами в фигуры королей, трансляцией частоты пульса игроков и пиаром околошахматных скандальчиков.

— Это невероятно! Как виртуозно Брагин выжимает победу из мизерного преимущества слона над конем при пешечных «островках» на обоих флангах! Без всяких сомнений, Брагин — король, один из сильнейших шахматных королей всех времен, — сыпал восторгами Сингх.

— Холмс, неужели это интересно?

— Что именно, мой друг?

— Смотреть, как два типа в гробовом молчании часами таращатся на доску. По-моему, самое захватывающее в трансляции шахматного матча — это рекламные паузы.

— Смотреть за партией, Ватсон, — все равно что наблюдать, как пишется детективный роман, и ждать, кто в итоге окажется убийцей. Этот, — Холмс ткнул пальцем в экран компьютера, — или этот?

— Хорошо, что круг подозреваемых ограничен.

— Э-э-э! Не совсем так. Есть третьи силы. Видишь чудака с перьями на голове? Дырявит взглядом смотровое стекло. Не иначе как натуральный шаман. Его притащил с собой Скотт — гипнотизировать Брагина.

Ватсон с отпечатком скуки на лице смотрел на экран через плечо Холмса.

— Кого же притащил Брагин? В качестве наемного убийцы?

— Вот эта худая девушка кавказской внешности почти не отходит от аквариума. Правда, на гипнотизершу не похожа. Внешняя покорность, а внутри — огонь. Красота тигрицы. Та еще особа. С характером. Когда Брагин уходит в приватную комнату, начинает заметно нервничать. Может, подруга.

— О! Похоже, звонят в дверь. — Ватсон оживился. — Шерлок, прояви свою прозорливость. Кто бы это мог быть?

— Easy as a pie,^[3] Джон! Или, как говорят в России, проще пареной репы. Это Брагин, чемпион мира по шахматам, которого мы только что наблюдали за десятой партией матча. Наблюдали в записи. А теперь будем, так сказать, лицезреть живьем. Ну что ты так на меня смотришь? Человек попросил аудиенции. Не сочти за труд, впусти гостя!

Ватсон удалился, бормоча под нос: «Мог бы и предупредить». Холмс устроился поудобнее в кресле. Через минуту Ватсон вернулся, рукой приглашая посетителя войти в комнату. У Брагина было свежее лицо, уверенная осанка. Однако резкие торопливые движения выдавали его нервозность. Он сдернул с головы кепку-восьмиклинку и, как показалось хозяевам, с пренебрежением бросил ее на комод. Две глубокие складки на лбу и выпяченный вперед квадратный подбородок придавали Брагину сходство с бульдогом.

— Вы сегодня блестяще провели партию! — произнес Холмс. — Как я понимаю, для победы в матче осталось набрать пол-очка в оставшихся двух играх?

Брагин кивнул, опускаясь в свободное кресло. Ватсон разместился на диване рядом с дремлющим енотом.

— Мистер Холмс, у меня проблемы, которые я хотел бы озвучить без посторонних. — Брагин устремил взгляд на Ватсона.

Ватсон схватил енота и, выдворив беднягу в коридор, с невозмутимым видом вернулся в комнату. Холмс едва заметно усмехнулся.

— Вы можете быть откровенны. Это мой помощник и верный друг — доктор Ватсон.

— Что ж… — Брагин развернулся всем корпусом к Холмсу. — Вы, как я понял, следите за матчем. И в курсе счета — плачевного для моего соперника.

— Да, конечно. Прошу, продолжайте, — терпеливо сказал Холмс.

— В последнее время со мной происходят странные вещи. И это на фоне матча. Кто-то подбрасывает мне черные фигуры. Сначала пришел курьер и вручил запечатанный конверт на мое имя. Внутри была фигура коня. Конечно, я не обратил на это никакого внимания. А на следующий день конюх сообщает, что погибла моя лошадь. Не сомневаюсь, что ее отравили. Она несколько часов мучилась, захлебываясь пеной, пока не издохла. Сказать, что я был огорчен, это ничего не сказать! Лошади и скачки — мое любимейшее занятие…

— Любимейшее? — удивился Ватсон.

— Ах, ну да, после шахмат, конечно же, — бросил через плечо Брагин и продолжил: — Так вот. Через несколько дней в почтовом ящике опять конверт. И там уже фигура ладьи! Но и в этот раз я не придал этому значения. Ладья отправилась следом за конем в мусорное ведро. На следующий день — новое несчастье. Сгорает дача.

— Хм… Ладья на европейских языках означает замок, крепость, — заметил Холмс. — Да мне ли вам об этом говорить!

— Вот-вот. И я тоже сообразил, что все это неспроста. Кто-то давит на меня, пытается выбить из равновесия. Я припомнил, что послания-предупреждения всякий раз появлялись после того, как Скотт оказывался на лопатках. Для чего? Конечно же, чтобы не позволить мне довести матч до победного конца. Надо признаться, я действительно стал плохо спать, нервничать. У меня пропал аппетит! Но Скотту это не помогло. Я снова увеличил разрыв в счете. И… получил угрозу — ферзя.

— Каким образом получили? — спросил Холмс.

— Все фигуры приходили в запечатанных конвертах. Их либо опускали в почтовый ящик, либо приносил курьер. Почту забирала моя жена Ольга. Курьера тоже она встречала. И передавала конверты мне.

— Хорошо, — кивнул Холмс. — Ферзь — Queen, то есть королева. Под удар попала женщина?

— Точно! Жене подкинули фотографии. Это подло! Кто-то подкараулил меня с любовницей, сфотографировал и в одночасье разрушил мою семейную жизнь. Ну с кем не бывает — немного развлекся. А в Ольге я души не чаял… Она не стала меня слушать, сказала — развод.

Брагин умолк. В тишине стал слышен ход старомодных настенных часов с олимпийскими кольцами на большом круглом циферблате. За дверью жалостливо скребся енот.

— Я не дурак, — продолжил Брагин спустя пару минут. — Сообразил, что фигуры поступают по нарастающей в сторону увеличения их ценности. И даже боялся думать о том, что… Но все-таки это произошло. Сегодня. После победы в десятой партии.

Брагин сунул руку в карман пиджака и достал черного короля.

— Вот! Когда я получил очередной конверт… Я его еще не открыл, а уже догадывался, что внутри. Меня прошиб пот. Холодный страх. Это же намек, так? Король — самая ценная фигура…

— Простите — бесценная, — вмешался Ватсон. — Разрешите взглянуть?

Брагин протянул Ватсону фигуру, которую только что нервно крутил в руках.

— Почему вы не обратились в полицию? — спросил Холмс.

— Не хотел. Раздуется скандал, подтянется пресса. Лишняя шумиха. Это может быть на руку команде Скотта — матч могут прервать. Что не в моих интересах — я намерен в ближайшее время поставить жирную точку в матче. И получить свой миллион евро призовых. Понимаете, что на кону?

— Что-нибудь еще в конвертах было? — пропустив вопрос гостя, поинтересовался Холмс.

— Да, в каждом — записка. С каким-то дурацким текстом, каждый раз новым… По смыслу — что-то вроде «верни то, что тебе не принадлежит». Те записки я не сохранил. Но последняя у меня с собой. Вот. — Брагин вытащил из другого кармана вдвое сложенный коричневый конверт и передал Холмсу. — Записка там, внутри.

— «Лучше от копья кончина, чем позорной жизнью жить»^[4], — прочитал вслух Холмс и уткнулся в записку, вооружившись лупой. — Дело серьезное. Вы не зря волнуетесь. Вам следует опасаться за свою жизнь.

Брагин вздрогнул:

— Так я и думал!

— Я возьмусь за это дело. А вам надо быть крайне осторожным. Лучше всего залечь на дно, улететь, например на Мальдивы. Но вы же этого не сделаете? До победы в поединке осталось полшага, а на кону, как вы говорите, миллион призовых и миллионные рекламные контракты. Верно?

Брагин не ответил, о чем-то задумавшись. Через несколько секунд он вскочил с кресла.

— Благодарю, Холмс! Прошу, держите меня в курсе расследования.

— Минутку, мистер Брагин! — остановил его Холмс. — Я хочу поговорить с вашей женой.

— Ольга сейчас живет в загородном доме своего отца в Стрельне. Здесь адрес, — Брагин протянул клочок бумажки.

— Я вас провожу, — Холмс поднялся с места.

Ватсон, попрощавшись с гостем, продолжил исследование короля: нюхал, вертел его и взвешивал на ладони. Из коридора донесся скрипучий голос Холмса:

— Посетили солярий? У вас едва заметный приятный загар.

— Нет, — голос Брагина, — это естественный загар. От солнца.

За гостем закрылась дверь, и Холмс вернулся в комнату:

— Что скажешь, Джон?

— Фигура из дерева, покрыта черным лаком, с красной бархатной подложкой. Четыре дюйма в длину. Сколов и царапин нет.

— Четыре дюйма без четверти. Из стандартного шахматного набора в стиле «Стаунтон». Самые обычные фигуры. Джон, не будем терять время. Едем к Ольге Брагиной!

— Это из запасов моего отца. Он как всегда в разъездах. — Ольга наливала в стаканы шотландский виски из пузатой литровой емкости. — Долго меня ждали? Пришлось отлучиться по одному делу. Подавала заявление на развод.

Конец ознакомительного фрагмента.