Места здесь тихие

И в этот момент завибрировал телефон — звонил Личман, легок на помине.

— Слушаю вас внимательно.

Адвокат, помимо обыкновения, начал издалека:

— Лев Иванович, доброго дня, как дела ваши?

— Помаленьку, — осторожно ответствовал сыщик, — а, собственно, что…

— Да нет, все в порядке, — заверил Личман, — просто вы давеча Радаевым интересовались, мужем Леры Паскевич.

— Допустим.

— Я просто хотел сообщить — возможно, вам это будет полезно, — что он практически тотчас по прилете в Россию инициировал процесс исключения супруги из состава учредителей клуба «Метеор».

«Да, это было от души. Теперь даже с точки зрения формальной, по инструкции, есть все основания трясти безутешного мужа — чего это он так поспешно решает вопрос, который можно решать только при уверенности, что пропавшая не возвратится?»

— Странно, потому что умно, — признал Гуров от чистого сердца. — Я бы сказал, слишком. Не тебя ли он нанял для этой операции?

— То-то и оно, что нет, — пояснил Личман, можно сказать, сокрушенно. — Стал бы я вам докладывать, сами посудите.

— Кто же счастливчик-то?

— В том-то и смысл, что неизвестно, — пояснил адвокат. — Кого ни спрашиваю — все лишь брызжут ядом и плюются, такая добыча — и мимо! Имени же того, кто представляет интересы нашего вдовца соломенного, никто не знает…

— Однако кто-то же должен быть?

Личман, помолчав, начал снова, и в тоне голоса появилось новое звучание, нечто среднее между сожалением и язвой:

— Кто-то быть должен. В противном случае придется предположить, что профессиональный спортсмен с многочисленными сотрясениями мозга прошарился до такой степени, что готов найти оптимальное решение сложной правовой проблемы. Правдоподобно?

— Нет, — признал Гуров. — Но он мог с кем-то посоветоваться.

— В таком случае придется опять-таки предположить, что все мои коллеги не только отменные правоведы, но и сверхталантливые лицедеи. Никто из опрошенных… а их, можете мне поверить, большинство! Да, никто не консультировал Радаева — ни по данному вопросу, ни вообще ни по какому.

«Обиженный адвокат — великая сила, с ним по убойной силе сопоставима лишь обиженная женщина, — философски заключил Гуров, благодаря и прощаясь. — Кто же тогда надоумил? Или Профессор не так туп, как кажется. Уж такое прозвище говорящее, не будут же его давать полному идиоту…»

Он случайно глянул на монитор, в поисковую строку «Правосудия» — и, не удержавшись, присвистнул: глянь-ка, по данным системы, Радаев не просто догадался, что делать, он уже составил иск и даже подал его, буквально на днях. Более того, уже вынесено определение о принятии, подготовке к заседанию и прочем…

Что это получается, дорогие товарищи? Все только и толкуют о процессе оглупления масс, между тем нате — первый попавшийся качок на коньках легко разбирается в хитросплетениях корпоративных процессов (в которых, честно говоря, Гуров сам не особо ориентировался).

Он открыл текст судебного определения, принялся изучать. И, сказать по правде, несколько опешил. Из документа следовало, что речь идет не о том, чтобы исключить из состава учредителей г-жу В. Паскевич по причине того, что местонахождение ее неизвестно. Причина была куда круче: она, мол, своими действиями неправомерно завладела суммой — ни много ни мало — в два миллиона триста семьдесят три тысячи денежных средств со счетов ООО «Хоккейный клуб «Метеор».

Учредителей же этого самого «Метеора» было двое — А. А. Радаев и В. В. Паскевич, в равных долях. Судья попалась старательная и скрупулезная, и очень скоро прояснилась картина вопиющего вероломства госпожи Паскевич. Воспользовавшись тем, что по долгу службы соучредитель находился не в России и по характеру занятий не имел возможности контролировать дела общества, коварная, не уведомив его, подала в налоговую инспекцию заявление о внесении изменений в Реестр юридических лиц, на основании которого является единоличным исполнительным органом общества. Причем протокол общего собрания, на котором якобы было принято это решение, был совершенно определенно подделан.

На этом страшная женщина не успокоилась, а переоформила на свое имя права на распоряжение расчетным счетом несчастного «Метеора» и далее несколькими траншами перевела на корпоративную карту, которой распоряжалась безраздельно, те самые два миллиона триста семьдесят три тысячи. Тем самым, резюмировал грамотный хоккеист, обществу нанесен существенный вред, в итоге чего бедный клуб теперь на грани финансового краха.

«Сработано чистейшим образом. Как минимум потому, что не надо ждать целый год для признания пропавшей безвестно отсутствующей, — размышлял сыщик, — и как интересно подобрана сумма, странная, некруглая, нелогичная. Интересно, куда на самом деле улетели эти деньги? Муж утверждает, что не имеет доступа к карте жены. Однако если он утверждает это в своем иске, то, стало быть, сумма в самом деле изъята, имел место этот факт, и у него есть доказательства…»

И снова Гуров набрал номер супруги.

— Что опять?! Пожар?

— Извини, — кротко и богобоязненно попросил он, — я лишь хотел уточнить: когда вы с Лерой обсуждали финансовые вложения…

— И что?

— Какова была цена вопроса? Сколько от тебя денег требовалось?

— Около двух миллионов четыреста…

— А точнее не припомнишь?

— Два миллиона триста семьдесят три тысячи, — отрапортовала Мария. — Теперь я могу отправиться служить искусству, а не сыску?

«Великолепно. Теперь есть основания предположить два момента: в совокупности стоимость объекта, интересующего Леру, — по всей видимости, усадьбы, турбазы или что там, — составляла без малого четыре миллиона восемьсот. И половина этой же суммы была якобы похищена со счетов «Метеора»… с чего это Лера затеяла переориентацию? Подняв предприятие из руин, вдруг решила забросить его в пыльный угол под лавку — нелогично даже для женщины».

Лев Иванович довольно долго просидел, чертя на бумаге разнообразные схемы и рожицы, но Радаеву так и не решился позвонить. Было стойкое ощущение того, что несвоевременно, да и незачем.