Господин адвокат

На третий день моего пребывания в Лебеданске и второй день судебного разбирательства в уголовном деле допрашивали свидетелей.

Нужно сразу сказать, что когда я утром пришел к зданию суда, то снова встретился с веселой дамочкой в шляпке с незабудками, которая так весело вчера изображала курицу.

Сегодня мадам снова сидела у подножия памятника и была просто отвратительно пьяна.

— Дорогуля, займите слегка подвыпившей антеллихентке немного денег, — заплетающимся языком сказала она, увидев меня. — Завтра у меня непременно голова будет болеть, а я это состояние просто не переношу.

Я сделал вид, что не замечаю ее, взбежал на крыльцо суда, и тетка тут же потеряла меня из виду. Дама подперла одной рукой голову, ладонью другой вытерла рот и пригорюнилась. Судя по выражению ее лица, задумалась она явно о чем-то очень серьезном и неутешительном.

Первой в зал судебного заседания зашла девушка, в которой я сразу же узнал вчерашнюю подружку продавщицы ягод.

— Свидетель, сообщите суду ваши фамилию, имя, отчество и место жительства, — приказала судья.

— Водорезова Оксана Владимировна. Живу в Лебеданске на улице Заречной, дом три, — ответила девушка.

Так вот из-за кого, по мнению Светланы, Сергей совершил убийство!

— Вас допросят в качестве свидетеля, — сообщила Водорезовой судья. — Предупреждаем вас об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний, а также за дачу заведомо ложных показаний. Подсудимого знаете?

Девушка поправила прическу, оглянулась на подсудимого и ответила:

— Да, знаю. Это Сергей Крылатый.

— В каких отношениях с ним состоите? — задала новый вопрос судья.

Девушка как-то мельком и при этом немного испуганно снова оглянулась на клетку и робко ответила:

— Я в отношениях с ним не состою. Вернее, мы с ним дружили… Или правильнее будет сказать: он за мной ухаживал, но это было совсем недолго.

Сергей Крылатый в клетке недовольно хмыкнул, скрестил руки на груди и отвернулся.

— Значит, отношения дружеские? — спросила судья.

— Ну, можно и так сказать, — ответила Водорезова.

— Расскажите суду все, что вам известно, — предложила судья.

— Рассказать то, что я следователю говорила? — спросила Водорезова. — Ну, в тот день девятого мая, мы ходили на массовые гуляния по случаю Дня Победы и потом собрались идти на дискотеку.

— Кто это — мы? — недовольно спросила судья.

— Мы — это я, Сергей Крылатый, Андрей Емельянов и Лиза Михнюк. Парни в тот день выпивали и перед дискотекой решили еще догнаться, то есть спиртного где-нибудь раздобыть. Денег у нас не было. Вернее, сначала были, но мы их до вечера истратили. Тогда Андрей Емельянов предложил сходить к бабе Гале и взять у нее в долг самогонку. Андрей сказал, что идти должен именно Сергей, потому что баба Галя его знает, он ей как-то дрова колол и еще в чем-то по хозяйству помогал.

Водорезова снова поправила прядку волос, что-то вспоминая, и продолжила:

— В общем, Сережка поднялся на крыльцо и постучал, а мы остались за калиткой. Когда баба Галя открыла дверь, Сережка у нее стал просить в долг самогонки, а она сказала, что продает только за деньги. Тогда Сережка напомнил ей, что помогал дрова колоть, а она его взяла и обматерила.

— Что именно она сказала Крылатому? — спросил прокурор.

— Ну, сказала, что он помогал ей от доброй души, а самогонку она продает только за деньги. И еще сказала, что сейчас деньги ценятся больше всего другого.

Прокурор поправил свои затемненные очки, ухмыльнулся и произнес:

— Я хотел спросить, как именно Мишина оскорбила Крылатого?

Водорезова замешкалась и вопросительно уставилась на судью.

— Сторона обвинения желает узнать, насколько слова Мишиной показались оскорбительными для Крылатого. Правильно я вас поняла?

Прокурор кивнул головой, а свидетельница снова вопросительно посмотрела на судью.

— Вам вопрос не понятен? — спросила судья. — Ответьте, Мишина выражалась нецензурно?

Водорезова кивнула.

— Ну и… — напомнила о себе судья.

— Я не могу это повторить, — покраснев, ответила Водорезова.

— Ладно, что было дальше? — хмуро спросила судья.

— Дальше, мы пошли по улице. Сережка был очень злой, молчал. Потом, когда мы дошли почти до поворота, он взял и побежал обратно к дому бабы Гали и минут через пять-семь вернулся с бутылкой самогонки. Вои и все.

— Вы спрашивали у Крылатого, где он взял спиртное? — спросил прокурор.

— Нет. Я и так все поняла, — ответила Водорезова.

— Поняли, что Крылатый совершил убийство? — ехидно усмехнулся прокурор.

— Нет, что вы, — испугалась свидетельница. — В тот момент я подумала, что Сережка все-таки выпросил у бабы Гали самогонку в долг.

— Кровь на бутылке, руках и одежде Крылатого видели? Спрашивали, откуда она? — поправив на переносице очки, спросил прокурор.

— Нет. Я не спрашивала, — испуганно ответила свидетельница.

— А видели хоть эту самую кровь-то? — вмешался в допрос адвокат Лисицын.

— Так! Попрошу не нарушать регламент судебного заседания, — строго перебила его судья. — Сейчас очередь прокурора задавать вопросы.

— Извиняюсь, — еле слышно пробурчал адвокат.

— Я видела пятно на рубашке Сергея и даже спросила его об этом, но он ничего не ответил. Тогда я решила, что он порезался, и не придала этому факту никакого значения, потому что Сергей был сильно выпивший.

— Подсудимый, какая у вас группа крови? — спросила судья.

— Первая положительная, — без особого настроения ответил Крылатый.

— А у пенсионерки Мишиной, по заключению эксперта, кровь была четвертой группы, — заметил прокурор. — Следует также отметить, что по заключению экспертизы на рубашке Крылатого обнаружено пятно крови именно четвертой группы. Кровь Мишиной! — весомо добавил он.

— Подсудимый, откуда на вашей одежде могло взяться это пятно? — спросила судья.

Крылатый встал, подумал маленько и пожал плечами.

— Еще вопросы будут? — спросила судья у всех участников процесса.

Прокурор и адвокат сообщили, что вопросов больше не имеют.

— Свидетель, вы свободны. Можете идти, — сказала судья. — Пригласите следующего.

Следующим был рыжий парень примерно одного с подсудимым возраста. Он сообщил свой адрес и назвался Емельяновым Андреем Анатольевичем.

— Расскажите суду все, что вам известно по данному делу, — предложила судья.

— Ну, что? — почесал голову свидетель. — Мы, короче, на дискотеку в тот день собрались идти и решили выпивки где-нибудь надыбать. Вот и пошли к бабе Гале Мишиной. Она самогон варит и людям продает.

— Кто предложил пойти к Мишиной? — спросил прокурор.

Емельянов снова почесал в затылке и сообщил:

— А хрен его знает.

— Свидетель, как вы себя ведете? — возмутилась судья.

— Я хотел только сказать, что не помню, кто предложил это первым, — оправдался Емельянов. — В тот вечер я выпивший был. Конечно, не такой синий как Серега, чтобы совсем уж ничего не помнить, но все-таки.

— Итак, вы пошли к Мишиной. Что было дальше? — спросила судья.

— Я к Мишиной не ходил, — испуганно ответил Емельянов. — Я этого не говорил. Это Серега к ней ходил.

— Хорошо. Зачем Крылатый ходил к Мишиной? — обмахиваясь, словно веером, листом бумаги, спросила судья.

— Как зачем? — опешил свидетель. — Так за самогонкой же. Господин судья, вы что меня не слушаете? Зачем тогда вызывали?

— Свидетель, как вы себя ведете? Делаю вам замечание, — повысив голос, сказала судья. — Рассказывайте, что было дальше?

— Ну, Серега вошел в ограду, поднялся на крыльцо и постучал, а мы за калиткой остались. Потом из дома вышла баба Галя, и Серега сказал ей, что просит взаймы бутылку самогонки. А она его послала подальше.

— Что именно Крылатому сказала Мишина? — спросил прокурор.

В зале судебного заседания из уст свидетеля прозвучали ненормативные выражения. Судя по всему, Емельянов запомнил слова, сказанные пенсионеркой Мишиной дословно.

— Свидетель! Я сейчас удалю вас из зала судебного заседания, — возмущенно приподнялась со своего места судья.

— А чё? Я же как было говорю, — сказал Емельянов. — Правду и ничего, кроме правды.

— Что было дальше? — оборвала его судья.

— Потом мы ушли, прошли до конца улицы, и тут Серега, ничего никому не сказав, побежал обратно к дому Мишиной. Я сначала подумал, что он на крыльце что-то забыл, а потом смотрю, он обратно уже с бутылкой самогонки бежит.

— А почему вы пошли на народные гуляния и не взяли с собой денег? — спросил прокурор.

— Так мы взяли, только быстро истратили все, — ответил свидетель. — Да вы, наверное, и сами знаете, как это бывает, когда компанией гуляешь.

— Не знаю, — гордо ответил прокурор и, сверкнув стеклами очков, надменно посмотрел на присутствующих в зале, сразу же после чего по залу прокатился недоверчивый какой-то смешок и шепоток.

— Еще вопросы к свидетелю будут? — спросила судья.

Я посмотрел на адвоката. Лисицын отрицательно покачал головой.

— У меня будут вопросы, — сообщил я.

— Пожалуйста, — сказала судья.

— Скажите, перед тем, как подсудимый вернулся к дому пенсионерки Мишиной, Оксана Водорезова что-нибудь ему говорила?

Емельянов задумался, а потом отрицательно помотал головой.

— Значит, не помните? — констатировал прокурор. — Матерные слова Мишиной помните дословно, а то, что говорила Водорезова Крылатому, не помните. Как это понимать? — прокурор пристально посмотрел на Емельянова и спросил: — Свидетель, вы наркотики употребляете?

— А п-п-почему вы спрашиваете? — ни с того ни с сего принявшись заикаться, спросил свидетель.

— Отвечайте на поставленный вопрос, — потребовал прокурор.

— З-з-завязал, — заикаясь ответил свидетель.

— А что употребляли? — спросил прокурор.

— Г-г-героин, — ответил свидетель.

— И вы хотите сказать, что от героиновой зависимости можно легко избавиться? — вмешался адвокат Лисицын.

Свидетель промолчал.

— К уголовной ответственности когда-нибудь привлекались? — грозно спросил прокурор.

— Д-д-да, — ответил Емельянов.

— За что? — спросил прокурор.

— З-з-за наркотики и п-п-привлекался.

— Точнее, за сбыт наркотиков, — поправил прокурор. — Я помню обвинительное заключение в отношении вас почти дословно.

— Д-д-да. Было д-д-дело, — сказал свидетель. — Продал одну дозу приятелю и попал под статью. Мне тогда деньги очень нужны были.

— Для чего вам нужны были деньги? — спросил прокурор.

— Господин судья, а можно я не буду отвечать на этот вопрос? — умоляюще спросил свидетель судью.

— Я не господин, — бросила судья. — Отвечайте на поставленный гособвинителем вопрос.

Емельянов промолчал. Разглядывая свои стоптанные ботинки, а потом возмутился:

— Да ч-ч-что вам всем от м-м-меня нужно? Да что вы в-в-все до меня дое…

— Емельянов! — истерично оборвала его судья. — Я в последний раз предупреждаю вас о недопустимости такого поведения в суде. Еще вопросы будут? — спросила она у прокурора и адвоката. — Нет?! Свидетель, можете быть свободны.

Емельянов направился было к двери, но потом остановился и спросил:

— Господин судья, а сколько ему дадут? — и мотнул головой в сторону клетки с подсудимым.

— Я не господин, а сколько я ему дам — узнаете после оглашения приговора, — просто-таки взвизгнула судья и тут же обратилась к одному из охранников: — Уведите свидетеля.

— Держись, братан, — крикнул Емельянов Крылатому и с помощью конвоира покинул помещение.

Следующим свидетелем снова была девушка. Она сняла с головы наушники плеера, вынула изо рта жевательную резинку и назвалась Михнюк Елизаветой Николаевной.

Свидетельница рассказала, что девятого мая вместе с Крылатым, Водорезовой и Емельяновым ходила к дому пенсионерки Мишиной и слышала, как та нецензурно ругалась на подсудимого. Она также сообщила, что видела, как Крылатый убежал к дому Мишиной, а потом вернулся с бутылкой самогона.

— Вопросы к свидетелю будут? — спросила судья.

— Будут, — уверенно сказал я.

— Пожалуйста.

— Скажите, когда пенсионерка Мишина отказала подсудимому дать взаймы самогон, ваша подруга Оксана Водорезова что-нибудь говорила Крылатому?

— В каком смысле? — не поняла свидетельница.

— Ну, может быть, она его унижала, говорила, что он ни на что не способен?

— Точно. Так все и было, — ответила девушка. — Оксанка вообще всегда с ним в насмешливом тоне общалась, а он за это на нее всегда обижался.

— А что именно она говорила? — почувствовав, что нащупал какую-то ниточку, спросил я.

— Да я уже и не помню. Но что-то вроде того, что Крылатый бесхарактерный слабак, который даже бутылку самогона в долг взять не может.

— И сразу же после этого Крылатый пошел и зарезал пенсионерку Мишину, — вмешался прокурор и победоносно посмотрел на меня.

Я сел на свое место и сделал вид, что не заметил его усмешки.

— Скажите, Водорезова употребляла спиртные напитки? — спросила судья.

— Нет, что вы! — ответила свидетельница. — Оксанка водку не пьет. Она вообще очень правильная.

— Тогда зачем ей нужен был самогон? — спросила судья.

— Самогонка ей была не нужна. Я же говорю, это она Крылатого так подкалывала.

— Свидетель, скажите, а что вас и Водорезову связывало с Крылатым и Емельяновым? — спросил прокурор. — Один напивается до потери пульса, другой наркотики употребляет. Хорошая компания! Один сейчас на скамье подсудимых находится, другой просто каким-то чудом в колонию не попал, а отделался условным сроком.

— Они хорошие, — тихо сказала свидетельница. — Просто Крылатый водку пить не умеет, а Дрына наркотики по глупости один раз попробовал и втянулся. Да он уже завязал. Он мне сам это говорил. Да и с кем тут еще дружить-то? — развела она руками. — Все более и менее приличные уже давно в город переехали.

— Кто такой Дрына? — спросила судья.

— Дрына — это Андрей Емельянов. Его еще в школе так прозвали.

— Спасибо. Можете быть свободны, — сказала судья.

К моему великому удивлению, следующим свидетелем оказалась Дымова Валентина Петровна — та самая Валя-Валентина, которую я видел накануне вечером. Это именно она вчера стояла на дороге на коленях и скорбела о якобы сбежавшем от нее молодом муже.

Сегодня Валентина выглядела совершенно спокойнее и даже, задержавшись на мгновение на моей персоне взглядом и, судя по всему, сразу же узнав меня, нисколько не смутилась. Ее самообладанию можно было позавидовать.

— Свидетель, вы должны дать суду правдивые показания. Это понятно? — спросила судья.

— Понятно.

— Расскажите все, что вам известно по данному делу.

— Девятого мая этого года вечером я пришла к бабе Гале Мишиной. Она одинокая была, и я ее часто навещала. В тот вечер я хотела ее поздравить с праздником и принесла конфеты, шоколадку и еще какие-то гостинцы. Когда входила в дом, сразу же обратила внимание на то, что входная дверь открыта. Баба Галя торговала самогонкой и дверь всегда держала закрытой на засов. Потом я прошла в дом, зашла на кухню, увидела бабу Галю, лежащую на полу в луже крови, и сразу же вызвала милицию.

Конец ознакомительного фрагмента.