Весна безумия

После занятий в кванториуме я отправилась домой. Предупредила Ингу, что не останусь у неё сегодня: они вечно задерживались на робототехнике допоздна, а мне нужно было хоть раз в неделю ночевать дома.

За ужином в кругу семьи папа сказал, что на майские праздники взял отпуск и хочет отправиться в горы. Он у меня любил походы, и я отправлялась с ним почти каждый год с десяти лет. Это не альпинизм, в основном туристические маршруты. Ночи в палаточном лагере, еда на костре, горные реки, водопады, снег на вершинах даже летом. А какие там звёзды яркие, кажется, протяни руку — и вот они рядом. С этим ничего не сравнится. Прошлым летом мы ходили на Эльбрус, даже брали с собой Ингу, и она осталась в восторге.

— Я подумал, что летом у тебя экзамены, выпускной, поступление, а в мае ты как раз отвлечёшься от всей суеты. Что думаешь?

— Когда я отказывалась от гор?! — А потом вдруг вспомнила про историю Артёма. — Пап, а может, в этот раз на Алтай?

— Почему бы и нет, я ещё не выбирал маршрут. Но, если хочешь на Алтай, пусть будет Алтай.

— Только аккуратнее там! — напутствовала мама.

Она походы не любила, да и горам предпочитала море.

— Я могу Ингу с нами позвать?

— Хоть двух! — усмехнулся папа.

***

На большой перемене Инга негодовала:

— Решила вчера вечером зайти к Артёму, проверить, как он там. Апельсин ему принесла, а то бледный, как поганка. И он опять загрузил меня своими нотациями. Он, оказывается, видел как-то, как Дождик меня провожал, и заладил, что тот мне не пара. Господи, какой же он душный¹²… — закатила она глаза. — Умудрённый жизнью социофоб, блин! О нём заботишься, а он мозги трахает.

— И как он?

— Вроде ничего, отошёл. Режим душнилы врубил по полной.

— Значит, идёт на поправку, — усмехнулась я и вспомнила вчерашний разговор с папой. — Кстати, Инга, папа собирается на майские праздники в горы, на Алтай. Гоу с нами?

— О, я всегда за любой движ на природе! Батя у тебя топовый, мне бы такого, — с нотой горечи проговорила она.

Инга в сотый раз открыла телефон:

— Почему мне Дождик не отвечает второй день?

Она открыла их переписку, быстро написала: «Скучаю. Почему не пишешь?» — и отложила телефон экраном вниз. Подпёрла руками подбородок. Выглядела как тоскующий пёс без хозяина.

— Может, обиделся, что в гости его не позвала в последний раз. Меня тянет к нему адски, аж до ломки! Но он здоровый, как шкаф.

Инга приблизилась и зашептала мне на ухо:

— Я как подумаю о сексе, боюсь, что он меня раздавит. И поэтому всё время сливаюсь. Он вроде не форсит, но предлагает остаться у него. К себе я его ещё не приглашала.

Я подавилась чаем, представив подобную картину. На языке вертелась пошлая шуточка, что секс с бодибилдером похож на падающий на тебя шкаф, из которого вываливается маленький ключик.

— Чего ты лыбишься? — похлопала меня по спине Инга.

— Ничего, — откашлявшись, я вновь глотнула чая, чтобы скрыть улыбку. — Я в этих вопросах тебе не советчик. Ну… может, предупреди его, чтобы не раздавил… аккуратнее там… не знаю.

— Нет, говори, что тебя так развеселило! — требовала Инга.

— Ты меня убьёшь, — если я перескажу Инге эту глупую шутку, она же в момент близости вспомнит, и всё у них сорвётся.

Но Инга наседала, и пришлось ей рассказать. Она расхохоталась, но потом уронила лицо в ладони:

— Янка, что же ты наделала?! — но потом вновь зашлась смехом.

А после занятий Тим стоял на том же месте, что и вчера. Увидев меня, заулыбался. Инга рядом вздохнула:

— Всё с вами ясно, пойду-ка я… — и резко развернулась в противоположную сторону.

А мы с Тимом двинулись в сторону моего дома. Вчера я погорячилась, надев плащ, поэтому сегодня вновь вернулась к пуховику.

— Я тут вдруг понял, что в этом году ни разу не катался на коньках. Хочешь составить компанию? — предложил он.

— А я вот тут поняла… — копировала я манеру Тима. — Что первый и последний раз каталась лет в десять. Это будет кринжово.

— Хватит тебе! Это как на велосипеде, один раз научился, почувствовал равновесие, а дальше оно само.

— Я и не говорила, что научилась тогда. Да я и на велосипеде, честно говоря, не очень, — призналась я и поморщилась. — Ты же наверняка знаешь эти мемы про меня от физрука.

Тим хмыкнул:

— Видел пару раз в общем чате. А был ли хоть какой-нибудь спорт в твоей жизни, который очень?

— О, мы с Ингой почти два года ходили на спортивные танцы, и это было круто! Трудно, но мне нравилось! Но потом студия переехала, а на их месте открылся танец живота. Мы туда припёрлись, а там взрослые тётки.

— И всё?!

— Да, с физкультурой у меня швах. Физрук меня троллит каждый урок. Говорит, что я бегаю и прыгаю хуже, чем мешок с картошкой. Называет инвалидом и ставит мне четыре только потому, что я выжила.

Тим засмеялся:

— Если хочешь, я тебе помогу. На коньках и велике уж точно могу научить. Да и прыгать, и бегать. Всё что пожелаешь! — улыбнулся он и добавил: — Если ты не против.

— Если ты готов сгореть от испанского стыда рядом со мной, то я за! — тоже улыбнулась я.

— Тогда жду тебя около «Маяка» через полчаса! Пойдём сгорать со стыда вместе.

Тим проводил меня домой и убежал переодеться.

— Ты сегодня на стиле! — оценила я чёрную водолазку Тима и голубые джинсы. — Под Джобса косишь?

Ему очень шло. Сразу стала заметна его спортивная фигура: широкие плечи, крепкие мускулистые руки.

— Я же обещал быть в чёрном, чтобы мы с тобой хорошо смотрелись, — хмыкнул он.

Но на запястьях были напульсники, теперь чёрные. Тим носил напульсники постоянно, даже в школе, белые, под рубашку.

— А их вообще не снимаешь?

— Не-а. Я без них как без рук!

— Даже спишь в них?

— Иногда да, — улыбнулся он.

В прокате Тим быстро напялил хоккейные коньки. Я же возилась со шнуровкой на фигурных, осторожно затягивая каждую петельку. Скорость не моя сильная сторона. Тим присел рядом и, пока я возилась с одним коньком, помогал мне со вторым, затянул его и спросил:

— Не слишком туго?

— Вроде нет, — поболтала я ногами.

Тим подал руку и помог подняться. Рука у него была горячая, шершавая и мозолистая, а ладонь по сравнению с моей казалась просто огромной.

— Что с рукой? — глянул он на мою забинтованную ладонь.

— Порезалась вчера.

Тим не стал расспрашивать подробности, но держал мою ладошку бережно, как бутон розы.

Стоило выйти на лёд, я поняла, что поход на каток был плохой идеей. Коровы на льду просто фигуристки по сравнению со мной. Хорошо, что людей было немного. Поймать равновесие никак не получалось. Ноги не слушались и всё норовили укатиться вперёд отдельно от моего тела. Голени сводило от напряжения. Каждый шаг давался с трудом, столько сил нужно было приложить, чтобы сдвинуться с места и не упасть. Я чувствовала себя памятником, который заставили встать и пойти. Тим держал меня за руку и, наверное, сгорал от стыда рядом со мной, как я ему и обещала. Хоть я его и предупреждала, всё равно щёки горели.

— Подсогни колени, чтобы слегка вперёд наклониться, так ты не будешь бояться упасть назад. А как поймаешь устойчивость, просто расслабься, и оно само получится, — подсказывал Тим. — Смотри только вперёд, под ноги вообще никогда не смотри. Так тебе будет проще.

Он развернулся ко мне лицом, ехал спиной и подал мне две руки. Так оказалось легче. И я, чуть наклонившись, поймала равновесие, но всё равно каталась очень осторожно. Уже через полчаса от напряжения у меня отваливались ноги, да и левую немного натёрла. Тим заботливо подставлял руки, и я ни разу не упала.

— Чувствую, тебе на сегодня хватит? — с улыбкой заглянул он в лицо.

Видимо, там отразились мои мученические страдания, но я стоически держалась и ни разу не пожаловалась.

— А сейчас будет скорость, согни колени сильнее и расслабься.

Тим объехал меня сзади, положил руки на талию и начал разгоняться, да с такой скоростью, что аж дух захватило: хотелось раскинуть руки и подставить лицо ветру. Тим подкатил меня к выходу с катка, его лоб вспотел, но он дышал ровно, будто и не запыхался. Я бы от такой скорости уже давно выплюнула лёгкие.

После того как мы сняли коньки, я шла на полусогнутых ногах. Тим усмехнулся, но ничего не сказал и до сих пор не выпускал мою руку. А мне вдруг стало стыдно за собственную слабость, что рядом с ним я катаюсь будто инвалид. Возможно, физрук был прав.

— По кофейку? — предложил Тим.

— Можно, — согласилась я, но больше всего мне хотелось провалиться сквозь землю, и я старалась не смотреть на Тима.

— Что-то не так? — он наклонился и заглянул мне в лицо. — Ноги болят?

— Коньки явно не моё.

— Под конец у тебя нормально стало получаться, ещё пару раз покатаемся, и будешь летать по катку!

Пока Тим покупал кофе, ему кто-то позвонил, он разговаривал серьёзно, но не отходил от меня:

— Сегодня не успею. Давай завтра туда съездим, — он глянул на часы. — Через час буду в зале. Да не кипишуй, всё успеем!

Закончил разговор и виновато глянул на меня:

— Мне на тренировку пора, — протянул мне кофе. — Придётся пить на ходу.

— Спасибо! Ничего. — Я обняла ладонями горячий бумажный стакан.

Тим ничего не сказал мне по поводу звонка, кто это был, на какое место они собрались завтра. Но он не отошёл во время разговора, значит, ничего от меня не скрывал.

— Я тащусь от твоего шарфа, — усмехнулся Тим на улице, глядя, как я обматываюсь.

Концы шарфа доставали мне почти до колен, если учесть, что на шее было два оборота.

— Я сама от него тащусь.

Тим придвинулся вплотную и обмотался одним из концов:

— Мне идёт? — улыбнулся он. Я вновь почувствовала его аромат: терпкий, с горькими нотами орехов, мела и кофе. Аромат кофе прочно вписывался в его образ. Даже немного закружилась голова от такой близости и его запаха.

— Идёт! — выдохнула я.

Тим так и держал меня за руку до самого дома.

— Давай послезавтра опять сходим на каток после уроков? Нужно закрепить твои успехи!

Над словом «успехи» я посмеялась, но согласилась. И до самой квартиры улыбалась отчего-то, как блаженная дурочка.