Каникулы Теши Закроватного. Теша в поисках клада

Ещё с вечера небо заволокло плотными, тяжёлыми тучами. А ночью разразилась гроза. От вспышек молнии в комнате периодически становилось светло как днём. Гром грохотал так близко, что порой казалось, что будто здание дрожит и вот-вот обрушится. Ливень за окном стоял сплошной стеной.

Теша Закроватный очень боялся грозы. Обычно он спал, уютно свернувшись клубочком среди Мишиных вещей в открытом чемодане. Однако сейчас он понимал, что привычный чемодан не спасёт его. При каждой вспышке молнии он плотнее оборачивался хвостом и прижимал длинные уши, однако это нисколько не помогало. В конце концов Теша выбрался из-под кровати, огляделся вокруг и подёргал Мишу за рукав пижамы.

— Да не сплю я, — прошептал Миша. — Боишься?

Теша молча забрался на кровать и натянул на себя Мишино одеяло. Миша обнял его одной рукой и почувствовал, как тот крупно вздрагивает.

— Ну ладно тебе, — так же шёпотом попытался утешить друга Миша, — это ведь только гроза…

— Спорим, эта плакса там сейчас рыдает? — вполголоса спросил со своего места Дима Доброхотов.

— Нашёл чем удивить, — зевнул Митя Гроссман.

«Плаксой» была, конечно, Лиза Исакова.

— Да они там щас все поди ревут, — не трудясь понижать голос, объявил Дёма Квасников.

— Ты-то уж помолчал бы, — осадил его Арам. — Из-за тебя все неприятности сегодня.

Похоже, никто в комнате не спал, за исключением разве что Серёжи Сёмочкина, который отчётливо посапывал и, похоже, видел хорошие сны.

В этот момент что-то проскребло по стеклу.

— Ветка, что ли? — Арам обернулся в сторону окна. Миша подумал, что, наверное, Арам сейчас щурится и выглядит немного беспомощным, как всегда, когда снимает очки. Впрочем, за окном всё равно стояла такая темень, что разглядеть что-то было невозможно даже с хорошим зрением. Некстати вспомнилось, что ближайшее дерево — у окна девочек, сюда его ветки вряд ли дотянутся.

В этот момент раздался очередной удар грома, почти сразу вспыхнула молния, и снова послышался грохот, в котором чудились как будто отголоски звериного рёва. Что-то в этой молнии показалось Мише неправильным, однако он не мог сообразить, что именно.

Арам резко сел на кровати.

— Вы тоже слышали?

— Как рычало? — оживлённо переспросил Митя Гроссман. — Похоже, звери какие-то!

— Да нет, — отмахнулся Арам. — Гром! Гром не может быть раньше молнии!

Митя в темноте пожал плечами. «Подумаешь», — в унисон ему решил про себя Миша. Однако Арам, похоже, считал этот странный гром чем-то и впрямь из ряда вон выходящим.

— Скорость света выше, чем скорость звука! — с горячностью пояснил он. — А если гром раньше молнии, значит, это не гром… это… это что-то другое.

— Это кто-то, — совсем тихо сообщил Теша, едва высунув нос из-под одеяла и продолжая крупно дрожать. — Он там… я его давно слышу.

К утру погода не улучшилась. Гром гремел чуть реже и чуть дальше, однако ливень продолжал хлестать по крыше и стёклам, и было ясно, что запланированный на сегодня поход в лес точно не состоится.

— А вы знаете?! — Вика Незнамова, влетев в комнату мальчиков, как всегда, забыла даже поздороваться. — По лагерю монстры ходят! Мы одного видели!

Дёма Квасников презрительно хмыкнул и открыл было рот, чтобы сказать какую-нибудь гадость, однако наткнулся на тяжёлый взгляд Миши и осёкся.

— Кого видели? Можешь описать? — деловито переспросил Арам.

— Глаза видели! Во — глазищи! И вообще… да почти все девчата видели! Правда!

После умывания все ребята собрались в комнате девочек, чтобы обсудить, кто бродил по лагерю ночью. Квартирный Теша сидел тихонько в уголке на одной из кроватей и слушал.

Лиза Исакова традиционно всхлипывала. Её привычно пытались утешить Катя Величко и Алёна Гасанова, сидевшие рядом на кровати, поджав ноги. Впрочем, глаза были красными у многих девочек — сказывалась очередная бессонная ночь.

— Я оборачиваюсь, а там — глазищи! Вот такие! — Вика бурно жестикулировала, показывая, какими были глазищи. Выходило, что были они размером по меньшей мере с обеденную тарелку. — Жёлтые! Стррррашные!

Можно было бы предположить, что Вика по обыкновению слегка преувеличивает, однако лица остальных девочек говорили о том, что не одна Вика видела за окном огромные глаза. Правда, Маша Куковицкая при этом уверяла, что глаза были красными, но её близняшка Даша соглашалась с Викой.

— Ну хорошо, — спокойно сказал Арам, расхаживая по комнате, скрестив руки на груди, — а кроме глаз, вы что-нибудь видели?

Вика на секунду замерла с открытым ртом, затем пожала плечами.

— Так темно ж было.

— Я вообще ничего не видела, — решительно сообщила рассудительная Эля Мухтиярова. — Может, кошка пробежала…

— Да какая ещё кошка! — с горячностью прервала её Вика. — Ты вечно, пока обернёшься, ничего уже нет… С такими глазищами!

— Гром, — веско напомнил Арам, продолжая расхаживать из угла в угол. — Я поддержал бы версию с кошкой, если бы не гром.

— Оно большое было, — тихо проговорила Алёна Гасанова.

— Насколько большое? — оживился Арам. — Глаза — на какой высоте?

Алёна на секунду задумалась, затем встала на кровати, опираясь на плечо Лизы, приподнялась на цыпочки и вытянула вверх руку, показывая.

— М-да, — Араму определённо не нравилось, что он не может как-то классифицировать загадочного гостя. — Ну а ты что скажешь? — Он обернулся к Теше. — Может, это из ваших кто-нибудь?

Теша отчаянно замотал головой.

— Не из наших это, — сердито буркнул он. — Из лесных!

— Ну я же и имел в виду…

— Из лесных, говорю ж тебе! — с горячностью подтвердил Теша и взмахнул лапкой, как будто отметая само предположение, что он может иметь какое-то отношение к неведомому чудищу. — Мы, домовые и квартирные — да все Разные, кто с людьми живёт, — не ладим с этими дикарями. И говорил я вам, нечего с русалками вон всякими связываться. И с лесными — нечего!

— Погодите-ка, — Эля Мухтиярова, похоже, наконец поверила в то, что ночью и впрямь могло произойти что-то необычное. — Так ведь Семён же, скорее всего, знает, кто это.

— Точно! Наверняка! — загалдели все разом.

Бывший банник Семён, живший здесь с тех времён, когда на месте детского лагеря была большая усадьба, и сам в начале смены немало напугал ребят. Правда, потом оказалось, что масла в огонь специально подливала Вика Незнамова, которая была знакома с Семёном уже не один год.

— Не скажет он ничего, — сообщил Теша. — Я уже спрашивал. Говорит: от леса подальше держитесь, никого хорошего там точно нет. Всё.

— Это Лихо Лесное! — замогильным голосом сообщила Вика. — Мне Семён как-то рассказывал… Лихо клад Настасьин охраняет…

— Да слышали мы уже про твою Настасью! — отмахнулась Эля.

— Ну она же была на самом деле! — обиделась Вика. — Вон портрет даже в главном корпусе висит.

Вика очень любила рассказывать истории про Про́клятую Настасью — дочь богатого помещика, который жил когда-то в усадьбе на месте лагеря. По её рассказам выходило, что Настасья, про́клятая собственным отцом, погибла от несчастной любви. Однако лагерный Семён внёс в историю некоторые поправки. Оказалось, Настасья Белоцерковская просто сбежала из дома, чтобы стать балериной, и блистала многие годы на столичных сценах. Что до её отца, он был не слишком рад такому решению дочери, однако смирился в конце концов и даже нянчил в старости внуков. К слову, знаменитая когда-то балерина Анастасия Белоцерковская, чей портрет висел по сей день в коридоре главного корпуса, приходилась прапрабабушкой нынешней директрисе лагеря — Зое Валерьевне, по прозвищу Нагайна.

А ещё Вика рассказывала, что отец Настасьи под старость будто бы сошёл с ума и все свои богатства закопал неподалёку от того места, где якобы утопилась дочь. Ни клада, ни озера с тех пор никто больше не видел. Историю про клад Семён не стал ни подтверждать, ни опровергать. Просто посоветовал ребятам держаться от леса подальше.

— Доброе утро! — Дверь открылась, и в комнату вошла Ксюша, явно отлично выспавшаяся и посвежевшая. На какое-то время все забыли про ужасы прошедшей ночи и сгрудились вокруг вожатой, расспрашивая, как она себя чувствует, и радуясь, что с ней всё в порядке.

— Всё хорошо, ребят, — улыбалась Ксюша. — Просто ногу судорогой свело, зацепилась за что-то… ерунда. Воды только наглоталась. Спасибо вам! Только у меня плохая новость — ну вы догадались уже, наверное. В поход, может быть, завтра пойдём, если распогодится. Сегодня точно не выйдет ничего. Будем в своём корпусе в игры играть. Пойдёмте в холл? Там ещё на территории у нас за ночь ветром пару лавочек снесло и кусок забора, представляете? Завхоз всё чинит сейчас. Кстати, — она строго посмотрела на Арама. — Ты выпустил наконец свою черепаху?

Черепаха Арама была Ксюшиной головной болью. Держать животных воспитанникам лагеря не разрешалось. Сам Арам уверял, что специально взял Че с собой в лагерь, чтобы выпустить его на волю. По информации юного биолога, климат здесь был самый что ни на есть подходящий для европейской болотной черепахи, а на местных озёрах должны обитать родственники Че. Однако каждый день мальчика что-нибудь останавливало. Так что вопрос о черепахе Ксюша повторяла ежедневно, это стало своеобразной традицией.

— Конечно! — с самым честным видом ответил Арам, и Ксюша вздохнула, понимая, что всё бесполезно.

В холле хмурый Константин Алексеевич извлекал с полок книжного шкафа какие-то настольные игры. Посередине комнаты он уже поставил низкий раскладной стол. Пару секунд поразмышляв, Константин Алексеевич развернул на столе игровое поле с надписью: «В поисках сокровищ» в центре.

Митя Гроссман, задумчиво глядя на поле, хмыкнул про себя, а затем обернулся к вожатой:

— Ксюша! А вы не слышали случайно каких-нибудь местных историй про клады?

— Кое-что слышала, — улыбнулась Ксюша. — Есть тут одна легенда. Но вообще-то это лучше меня, наверное, Эля Мухтиярова расскажет. Она же местная.

Все с недоумением обернулись к Эле.

Эля Мухтиярова и в самом деле жила в ближайшем к лагерю городке Солнцеморске и была дочерью тамошнего участкового. Её мама так часто бывала в командировках, что Эля привыкла отвечать не только за себя, но и во многом за своего отца, который был прекрасным полицейским и в то же время совершенно беспомощным человеком, когда дело касалось домашнего хозяйства. Именно поэтому высокая и нескладная Эля всегда считала себя ответственной за всё, что происходит вокруг, и старалась держаться «по-взрослому». Вдобавок, отправляя дочь в лагерь, участковый Алмаз Ибрагимович поручил ей присматривать за всем, что там творится. Так что теперь Эля чувствовала себя ответственной вдвойне и очень расстраивалась, когда что-то шло неправильно.

— Папа мне когда-то рассказывал, — неохотно подтвердила наконец она, пожав плечами. — Но это ерунда, конечно…

— Да рассказывай уже! — нетерпеливо вмешался Дима Доброхотов.

— Ну говорили, что есть клад в лесу, в гражданскую войну, что ли, кто-то зарыл, да я не помню толком! — Эля сердилась. Видно было, что пересказывать местные легенды ей совсем не хочется.

— Я слышала, — страшно смущаясь, сообщила вдруг Алёна Гасанова. Все обернулись к ней, ещё больше удивляясь. — У меня бабушка с дедушкой под Солнцеморском живут, в Богатырёво… бабушка рассказывала. Говорили, что после революции хозяин усадьбы — старый Белоцерковский, он тогда уже очень болел, а всё равно сбежал — собрал свои богатства и зарыл их вроде бы где-то в лесу у озера… ни карты не оставил, ничего. Его самого нашли потом, он в лихорадке всё повторял что-то про сокровище и про «Настино озеро». Потом то озеро искали, все пруды вокруг изрыли… ничего не нашли всё равно.

Дима и Митя Грохотовы многозначительно переглянулись.

«Не к добру это всё», — подумал Миша, но предпочёл промолчать. Пусть уж всё идёт как идёт.

В этот день Арам бродил по лагерю, потерянный, как никогда: исчезла его черепаха. С утра он решил, что Че по обыкновению забрался в какой-то укромный угол и спит, но найти его не удалось ни к обеду, ни позже. Истории о желтоглазом чудище, которое бродит вокруг и топчет скамейки, не прибавляли оптимизма.

— Может, он просто сам ушёл в лес? — предположил Миша, но Арам лишь покачал головой. Он изучил следы, оставшиеся вокруг корпуса, и пришёл к единственно несомненному выводу: Че был похищен. А вот кем и с какой целью — предстояло выяснить.