Хрустальная тайна

Поднимаясь по лестнице в свой кабинет, Аня натолкнулась на стайку сотрудников, которые что-то оживлённо обсуждали.

— Анют, привет! А ты припозднилась сегодня.

Практикантка Леночка Найдёнова была единственной в коллективе, к кому Аня испытывала не только искреннюю симпатию, но и почти родственные чувства. «Луч света в тёмном царстве» — точнее охарактеризовать эту девушку было трудно. Леночка была сиротой. Дом ребенка, затем детский дом. Однако суровая детдомовская действительность мало отразилась на её характере. Леночка была общительной, доброжелательной девушкой, очень искренней и открытой. Единственным минусом Аня считала её почти детскую наивность, из-за которой она нередко попадала в неловкие ситуации. Благодаря этому качеству в коллективе за ней закрепилось негласное прозвище «блаженная».

— В городской архив забегала, документы кое-какие к предстоящей выставке заказала.

— А тебя Аркадий Павлович уже два раза спрашивал, просил, когда появишься, к нему зайти. С чего вдруг, не знаешь?

— Я знаю, — встрял в разговор Пётр Рубцов. — Елена Ивановна уехала на несколько дней, а ему поручила наш проект держать на контроле. Так что девочки и мальчики, готовьтесь — новая метла хоть и не долго, но мести по-новому будет.

— Петя, прикуси язык, он тебе ещё пригодится, — одёрнула Рубцова Клавочка Стрельникова. — Всё, расходимся, ребята, перекур окончен. Предупреждён — значит вооружён.

Аня сидела в кабинете и смотрела на портрет своего Луи. Она не знала, как вести себя с Аркадием, и не была готова к общению с ним. Его появление стало для неё неприятной неожиданностью. Однако на коллектив, подавляющее большинство которого были женщины, он произвёл благостное впечатление, впрочем, как всегда. Ей очень хорошо была знакома эта особенность Аркадия. Он всегда умел расположить к себе. Мужчины его уважали и даже побаивались, поскольку в работе он никому спуску не давал, невзирая на личности. Женщины считали его красивым, галантным мужчиной. Некоторые о нём тайно вздыхали. Аркадий был холост, и это обстоятельство являлось предметом всеобщего обсуждения, поскольку личная жизнь неженатого начальника всегда вызывает самый живой интерес у подчинённых.

В дверь кабинета постучали, это был Аркадий. Он поздоровался, улыбнулся и сел за стол.

— Аня, я уже несколько месяцев здесь работаю, а мы с тобой кроме «здравствуй» и «до свидания» ничего друг другу не сказали. Может быть, встретимся после работы, посидим в нашем кафе, вспомним юность.

— Нет необходимости, поэтому и не общаемся, — ответила Аня, проигнорировав приглашение в кафе.

— Судя по твоему тону, вне рамок служебной необходимости ты со мной общаться не собираешься?

— Вы правильно меня поняли, Аркадий Павлович.

— Ну что ж, Анна Алексеевна, тогда объявите всем сотрудникам о совещании. Жду у себя через пятнадцать минут! — Аркадий стремительно поднялся и буквально вылетел из кабинета.

— А чего он хотел, — пожала плечами Аня, — чтобы я всё забыла, простила и снова бросилась в его объятия?

— Что это было? — в кабинет вошла Клава Стрельникова. — Аркадий Павлович выскочил от тебя, словно привидение увидел, чуть не снёс меня с лестницы и даже не извинился. Что у вас тут произошло?

— Ничего, зашёл объявить о совещании. Кстати, обойди всех, пожалуйста, на первом этаже, а я предупрежу на втором. Через пятнадцать минут все должны собраться у Орлова, без опозданий!

Клава с недоверием посмотрела на Аню, было видно, что её не убедило такое объяснение. Однако Аня сосредоточенно смотрела в монитор компьютера и не заметила многозначительного взгляда коллеги.

Когда сотрудники собрались, Аркадий сообщил, что директор Елена Ивановна срочно отбыла в командировку и что ему выпала ответственность возглавить музей на время её отсутствия. Поскольку к ним прибывает выставка восковых фигур из Санкт-Петербурга, необходимо радушно принять гостей, обеспечив им максимальное содействие.

— Анна Алексеевна, если я правильно понял, вы должны объединить свой проект с питерским. Изложите, пожалуйста, ваши соображения.

— Аркадий Павлович, о том, что Питер привезёт выставку, я узнала сегодня утром. Обновлённый проект я смогу представить вам только завтра. Да и он, я думаю, будет скорректирован после приезда куратора из Петербурга, с учётом их специфики. Так что чистовой вариант будет готов только к концу недели.

— Понятно. А что техники?

Поднялся Пётр Рубцов.

— Всё будет в порядке. В прошлом году они у нас уже были, какое им нужно оформление, мы представление имеем. Всё необходимое у нас уже есть. О технической части, Аркадий Павлович, можете не беспокоиться.

— Хорошо, что с рекламой?

Виктория Сенягина подробно разъяснила содержание рекламной кампании, а Пётр Рубцов с места заметил, что тратить столько денег на рекламу нет смысла, можно обойтись суммой в два раза меньше заявленной.

— Это почему же? — Аркадий был удивлён, — будьте добры, обоснуйте ваши выводы.

Напрасно Клава пыталась удержать Петра, он поднялся с места и заявил, что как только народ узнает о приезде восковых фигур, валом повалит в музей.

— Все ещё очень хорошо помнят, какая чертовщина творилась на выставке в прошлом году, и упустить шанс столкнуться с привидением вживую ещё раз мало кто захочет.

Аркадий растерялся, он не имел ни малейшего понятия, о чём говорил Пётр. Елена Ивановна ни о чём таком не упоминала, а признаться в незнании того, о чём, вероятно, знал весь коллектив, ему было неловко.

— Надеюсь, в этот раз ничего подобного не произойдёт, — выкрутился Аркадий. — Спасибо, все свободны.

Ему не давала покоя информация, которой он не владел. Такого прокола у него ещё не было, поскольку он всегда знал всё и обо всех. И он решил срочно исправить ситуацию, осторожно разузнав всё у простоватого и словоохотливого Петра Рубцова.

Пётр совмещал несколько должностей. Техническое оснащение музея тоже было на его плечах, а поскольку он прекрасно разбирался в компьютерах, то и обязанности системного администратора также не были ему в тягость. По глубокому убеждению Петра, копейка никогда не бывает лишней. Его небольшая по размерам аппаратная была напичкана до отказа всевозможными приборами, от которых, как змеи, расползались повсюду шнуры и провода. Пройти к столу, расположенному у окна, не наступив на распластанные по полу коммуникационные кабели, не представлялось возможным. Понятно, что большинство посетителей его кабинета, в основном женщины, часто запутывались каблуками в клубках проводов. Ещё хуже — падали, увлекая за собой тот или иной приборчик. Пётр всегда очень эмоционально реагировал на такое непочтительное отношение к его рабочему месту, поэтому основная масса сотрудников предпочитала общаться с ним возле открытой двери и входила в аппаратную только с персонального приглашения хозяина.

Когда Аркадий подошёл к двери аппаратной, он услышал обрывок разговора Петра Рубцова и Вики Сенягиной.

— Нет, Петя, хотя сердце моё и свободно, отдам я его мужчине не только умному, красивому, что само собой разумеется, но и богатому. И чтоб непременно со счётом в Швейцарском банке.

— С такими запросами, Вика, ты никогда не выйдешь замуж. Хотя шанс у тебя всё же есть — один на миллион.

Аркадий рассудил, что если бы эта пара не хотела, чтобы их видели и слышали их разговор, то наверняка не сидели бы с открытой дверью. Он постучал, чтобы привлечь внимание собеседников к своей персоне.

— Не помешаю?

— Ну что вы, Аркадий Павлович, проходите, только осторожней, не зацепитесь за провода, — ответил Пётр. — Мы вот с мисс Реклама решили небольшой перекур устроить, чайком побаловаться.

— Присаживайтесь, — засуетилась Вика, — я и вас чаем угощу. Он у меня особенный: с корешками целебных трав и кусочками фруктов. Вкусный, ароматный, полезный, а настроение как поднимает — настоящий природный антидепрессант! Попробуйте, обязательно ещё захотите!

— Благодарю, вы так аппетитно прорекламировали свой чай, что мне действительно захотелось его попробовать. Теперь я понимаю, почему на наших выставках всегда аншлаг. Музею крупно повезло, что у него есть такой талантливый и такой обаятельный сотрудник!

Аркадий никогда не упускал случая расположить к себе людей, особенно женщин. Вика зарделась, и Аркадий понял, что его слова достигли цели. Он сел за стол, на котором вперемешку с разного цвета и размера шнурами лежали какие-то бумажки. Взгляд Аркадия привлёк карандашный набросок, напоминающий увеличенную многократно чью-то роспись. Заметив интерес гостя к рисунку, Пётр суетливо стал собирать со стола бумаги.

— Извините за творческий беспорядок, сейчас всё уберу, а то даже чашку поставить некуда.

Аркадия немного удивила та поспешность, с которой Пётр стал расчищать стол, но счёл это смущением подчинённого, к которому без предупреждения вошёл начальник. Чтобы сгладить неловкость ситуации, Аркадий обратился к Вике.

— Виктория Владимировна, а как вы относитесь к событиям, которые имели место на прошлогодней выставке питерского музея? Может быть, это подогреет интерес и к нынешнему сезону?

Вика поставила дымящуюся чашку перед Аркадием.

— Если честно, Аркадий Павлович, то я во всё это не верю.

— Как это не верю, как не верю? — взвился Пётр.

— А так. Своими глазами я этого не видела, а рассказать можно всё что угодно, особенно спьяну.

— Не слушайте вы её, Аркадий Павлович. Это она о смотрителе нашем, Степане Афончине говорит. И не был он тогда пьян, а что язык у него заплетался, так, слава Богу, что он не онемел, увидев такое.

— Интересно, как он это рассказал, не побоялся, что на смех поднимут? — Аркадий с волнением ожидал ответа.

— А как было, так и рассказал. Елена Ивановна попросила его накануне открытия выставки Малюте Скуратову сапоги почистить, запылились они при транспортировке. Он и пошёл. Сел на скамеечку, чистит и приговаривает: «Будут у тебя, батюшка, сапожки блестеть, сам царь обзавидуется»! Это он, дурень, Ивана Грозного имел в виду, который тут же, неподалёку, на троне сидел. Сказал это и поднял голову, на Малюту глянул, а тот ему подмигнул. Как увидел это Стёпка, так со скамеечки и свалился. На следующий день Малюта снова подмигнул ему, привет, дескать, приятель! До окончания выставки Стёпка в зал с фигурами не заходил, так ему не по себе было.

— Сочинил он всё, чтобы перед Еленой Ивановной оправдаться, — отозвалась Вика. — Она как раз, когда он на полу возле Малюты валялся, зашла в зал. Вот, чтобы за пьянку не выгнали, и придумал эту басню.

— Трезвый был Степан, а ты, Викуля, Фома неверующая. Как ты тогда объяснишь обморок двух посетительниц? Ты же не станешь отрицать, что двоим одновременно не могло померещиться одно и то же. И пьяными эти женщины уж точно не были!

— Что же им померещилось? — не выдержал Аркадий.

— Осматривали они выставку, перед закрытием это было. Все разошлись, а эти две задержались, чтоб без толкотни, подробненько всё рассмотреть. Подошли к фигуре Ксении Романовой. Она стояла вместе с сыном Михаилом, будущим царём, первым из династии Романовых. Одна другой и говорит: «Смотри, какой сынок у неё ладненький. Кровь с молоком, не то, что наши оболтусы». А Ксения руку к груди приложила да поклонилась кумушкам до земли, в благодарность, значит, за добрые слова о сыне. Те в обморок и брякнулись. Леночка, экскурсовод наша, долго их потом валерьянкой отпаивала.

— Двоим одно и то же вряд ли померещится, в этом я с тобой согласна, — невозмутимым тоном парировала Вика, — а что в обморок упали, так это твоя вина.

— Вот те раз — приплыли! Я-то тут причём? — От негодования у Петра густо покраснели щёки.

— А притом, — продолжала наступать Вика. — Кондиционер в тот день навернулся, в зале такая духота стояла, удивительно, что только эти две сознание потеряли. А кто у нас за технику отвечает?

— Ты с больной головы на здоровую не вали. Кондиционеры — не моя забота, их обслуживает та фирма, которая установила.

— Хорошо, — не унималась Вика, — но в обморок они упали из-за духоты, а не оттого, что кому-то что-то померещилось.

— Интересно, как ты тогда объяснишь происшествие с причёской Елизаветы Петровны?

— Очень просто. Какой-то неумехе поручили привести в порядок волосы Елизаветы. Та испугалась, что её заставят заплатить за выдернутый клок волос из музейного экспоната, оттого и придумала весь этот бред.

— Это не бред, — Пётр, казалось, взорвётся от возмущения. — Она спокойно расчёсывала волосы. Одна прядка спуталась, девочка попыталась её расчесать, дёрнула. Она же знала, что расчёсывает восковую куклу, поэтому особо не церемонилась. А та вдруг вскрикнула и рукой к больному месту прикоснулась. Ты бы после такого не потеряла сознание? Клаву спроси. Она потом со лба куклы капельки пота вытирала. Вспотеешь тут, когда тебе из головы волосы без наркоза выдирают!

— Ну, знаешь! Хотя чему я удивляюсь? Ты единственный, кто верит, что в нашем музее обитает привидение!

— Конечно, верю! Кто, как думаешь, по ночам экспонаты с места на место переставляет? Вызывала ведь Елена Ивановна специалистов по необъяснимым явлениям. Помнишь, что те выявили энергетические сгустки в некоторых местах здания?

— Конечно, выявили! Им же надо было деньги отрабатывать. Причём немалые!

— Нет, с тобой невозможно спокойно разговаривать, ты постоянно отрицаешь очевидные факты! Вот вы, Аркадий Павлович, что думаете по этому поводу? — с надеждой обратился к Орлову Пётр.

— Я думаю, что как бы там ни было, а нам эту ситуацию нужно использовать на благо музея. Не мешало бы напомнить горожанам о событиях, происходивших на выставке в прошлом году.

— Верно, — подключилась Вика. — Тогда такая шумиха поднялась, о нашем музее даже по центральному телевидению сюжет был, я не говорю уже о газетах.

— Думаю, нам надо поработать в этом направлении. Газетная статья в преддверии выставки нам и сейчас не помешает. Не лишней, я думаю, будет и интригующая заметка на официальном сайте музея. Виктория Владимировна, займитесь этим, пожалуйста. Спасибо за чай, он, действительно, восхитительный!