Игра в ассоциации

Телефон разрывался, но в обозримом пространстве его нигде не было. «Как всегда забросила куда-то, — ворчала на себя Саша, — днём с огнём не сыскать». Она шла на звук и наконец нашла гаджет под ворохом нарядов, которые решила разобрать.

— Алё.

— Лаврова, привет! — Матвеич, как всегда, «взял с места в карьер», — дело есть на сто тысяч.

— На сто тысяч? В какой валюте? — поинтересовалась Саша.

— Возьми себя в руки, — хмыкнул Матвеич, — ты же никогда не была меркантильной, — потом добавил, — хотя о деньгах речь тоже пойдёт.

— Очень интересно. И, что же за дело?

— Слушай, помнишь, ты в прошлом году с моей командой песни записывала?

— Помню, конечно. Опять что-то записать потребовалось?

— Хуже. Не записать. Нужно с нами на гастроли поехать.

— На какие гастроли, шутишь что ли?

— Да мне не до шуток. Там понимаешь, какая штука вышла, мы работали уже не первый месяц, всё было клёво. У меня девчонки красивые, в мини юбках, под твою фанеру стояли, рты открывали, попами трясли. А недавно на концерте нас один продюсер заметил и предлагает на фестиваль поехать. Очень мы ему приглянулись.

— Здорово! Поздравляю! А я при чём?

— А ты при том, что фонограмма то твоя, тебе и ехать нужно. Там работать нужно живьём. Поняла?

— Куда ехать?

— Да недалеко, в Новгород. На три дня. Если всё хорошо пройдёт, может, этого продюсера зацепим. Он мужик продвинутый, известный. Может, слышала Артемьев? Роман Артемьев. — Саша не слышала. — Ну, конечно, когда тебе, слышать витаешь там, в своих классических облаках, — оценил познания подруги в попсовых сферах одноклассник.

— А, когда ехать-то нужно? — заволновалась Саша.

— То есть ты согласна, — не спросил, а утвердил Матвеич, — отлично!

— Нет, подожди, что значит согласна?

— А, что тебя, как всегда папа не отпустит? — засмеялся Матвеич.

— Папа тут ни при чём, — буркнула Саша, «папа не отпустит» — это была для её одноклассников «притча в языцех», строгий Андрей Семёнович вечно с трудом отпускал дочь на всякие мероприятия, а сейчас он был действительно ни при чём, — я у мужа спросить должна.

— Господи! — простонал Матвеич, — где такую женщину найти, для которой мужчина: папа или муж авторитет, он может ей что-то запретить или разрешить, отпустить или не отпустить. Где такие водятся?

— Ты хоть какую-то найди, а то всё шляешься, — усмехнулась Саша, — или уже нашёл?

— Никого я не нашёл. Не везёт мне, одинокий я, — посетовал Матвеич, — вон Алекс с Шуркой в пятом классе решили, что поженятся и сейчас, наконец, заявление подали. Скоро на свадьбу пойдём.

— Заявление подали, здорово! Я даже не знала.

— Да никто ещё не знает. Только я, потому, что их возил заявление подавать, у Шурки же машины нет, а хотелось всё красиво, на машине, с цветами. Сама знаешь, Шурка же любит из всего праздник делать. Он меня и попросил. Ну, так чего, Сашка, — вернулся к «своим баранам» Матвеич, — едем покорять родную страну?

— Саш, я даже не знаю, я на сцене только на рояле играла, петь не пела никогда.

— А мы тебе клавиши поставим, будешь петь и на клавишах играть. Прикольно получится. Ну, не капризничай, Саш, мне очень нужно, — заканючил Матвеич, — ну, пожалуйста!

— Саш, я даже не знаю, получится ли у меня, — продолжала сомневаться Саша.

— Безусловно, получится! — заверил бывший одноклассник, — даже не сомневайся!

— Потом ты сказал, что у тебя девочки красивые стояли, я вроде не так хороша, как для попсовой картинки нужно.

— Ты что, Сашка, говоришь то? Ты смотришься в сто раз лучше. Они хорошенькие девчонки, но так, «дворняжки», а ты королева.

Матвеич умел припечатать. Саша даже не нашла, что ответить и решила оставить без внимания Беловское неоднозначное высказывание, только уточнила:

— Ты мне не ответил, когда ехать-то?

— В конце месяца, двадцать пятого, на три дня. Двадцать пятого рано утром уедем, двадцать седьмого вечером вернемся. Концерт двадцать шестого.

— Ладно, Саш, я вечером с мужем поговорю, он как раз с гастролей приезжает и о результатах тебе перезвоню или СМСну.

— Хочешь, я с ним поговорю, — предложил Матвеич.

— Нет, Саш, вот этого точно не нужно.

Это было действительно не нужно. Саша знала наверняка, что её муж, возможность подобного общения, даже рассматривать не будет. Вернее не возможность общения с Сашиным одноклассником, а вообще какие-либо переговоры с незнакомым человеком о ситуации, так или иначе связанной с его женой.

Нельзя сказать, что события происходящие в жизни жены его сильно интересовали, Саше даже казалось, что скорее они его совсем не интересуют, просто будучи человеком гордым и, в некоторых проявлениях, даже высокомерным, он не рассматривал возможности пустого общения с малознакомыми людьми. Но, поговорить с ним Саше было нужно.

Живя с отцом, она привыкла, что в какой-то степени всегда находится в подчинении. Нельзя сказать, что Двинцев ставил ей какие-то условия. Но Саша понимала, что его известность диктует определённый стиль поведения и достаточно ограниченный круг общения. И муж, и отец всегда говорили о том, что очень просто дать повод, для ненужных разговоров и пересудов. И очень сложно любую негативную молву или статью, заглушить или заставить забыть. Поэтому, она должна в полной мере соответствовать статусу семьи, не давать поводов для обсуждения и интервью и общаться только в кругу, определённом мужем и отцом.

Отец говорил дочери, что Двинцев на ней и женился только потому, что понимал из какой она семьи, и что она отвечает требованиям, которые он предъявлял к своей будущей спутнице жизни.

Саше подобные разговоры не очень нравились, но она понимала, что, скорее всего, отец недалёк от истины.

Двинцев приехал с гастролей, поужинал, прилёг отдохнуть, и Саша подумала, что это подходящий момент, чтобы с ним поговорить. Она зашла к нему в кабинет, где муж обычно проводил вечера, когда бывал дома, где стоял рояль, и он занимался, готовясь к концертам, где изредка принимал немногочисленных друзей. Это была его территория, которую Саша посещала нечасто. По крайней мере, в его присутствии.

Стороннему взгляду такое общение молодых супругов, могло бы показаться странным. Но, во-первых, в их доме редко могли быть «сторонние взгляды», а во-вторых, Саша была приучена к чему-то подобному в доме своего отца. У Андрея Семёновича был кабинет, где он отдыхал, готовился к выступлениям, общался с друзьями. Дочь там бывала редко, да и большого стремления к этим посещениям не проявляла, потому что обычно туда отец вызывал её «на ковёр», чтобы отчитать за какую-то провинность, или сказать, что он не доволен её игрой на рояле, или ещё что-то — всегда не слишком приятное. И поэтому Саша легко приняла такую модель общения и в своей семье.

— Миша, если ты не занят, мне нужно с тобой поговорить, — Саша заглянула в кабинет Михаила.

— Заходи, — радушно пригласил муж, — слушаю тебя.

— Помнишь, я тебе как-то говорила, что записывала песни для группы, у них руководитель — мой одноклассник Саша Белов.

Муж кивнул, Саша не была уверена, помнит ли он, наверняка, на его взгляд, столь незначительное событие, но в данном случае — это было не так важно.

— Ну вот, а сейчас он меня попросил съездить с ними на гастроли. Будет фестиваль, там должен быть живой звук, и мне нужно с ними выступить, — почему-то было сложно говорить, Саша была уверена, что Двинцев воспримет эту информацию негативно.

— Тебе, что не хватает денег? — поинтересовался Михаил.

— При чём тут деньги? — не поняла Саша.

— Мне казалось, что работать артисты ездят, чтобы получить гонорар. Или я ошибаюсь?

— Нет, ты не ошибаешься. Но, в данном случае, это не главное.

— А, что главное? — начал раздражаться Михаил. — Есть же причина, по которой моя жена едет на какие-то непонятные гастроли, в обществе каких-то сомнительных музыкантов и не может даже сформулировать ради чего.

— Ну, если люди просят помочь, — Саша постаралась пропустить мимо ушей «сомнительных» музыкантов, чтобы не вступать в ненужную полемику.

А музыканты были вполне приличные: все с образованием, неплохо слышащие, а главное, любящие музыку. Когда Саша была на записи, её это обстоятельство приятно удивило. Но в разговоре с господином Двинцевым, это вряд ли имело значение.

— Почему нужно отказывать, если у меня есть время, и я могу с ними выступить?

— Не можешь, хотя бы потому, что ты моя жена. И мне не нужно разговоров, что ты выступаешь неизвестно с кем, на каких-то заштатных площадках.

Саша представила, как она сейчас ответит ему: «Я всё решила. На гастроли поеду. В твоём разрешении не нуждаюсь», встанет и гордо выйдет из комнаты, но вместо этого она сказала:

— Миш, ну отпусти меня, пожалуйста. Там меня никто не увидит, фамилии у нас разные, никому не придёт в голову, что жена Михаила Двинцева поёт с какой-то неизвестной группой.

— Ты хочешь сказать, что тебе хочется поехать? — усмехнулся Михаил.

Саше показалось, что впервые за разговор выражение его лица чуть смягчилось, обычно это была, по определению Саши, «насмешливая отстранённость», а тут вдруг мелькнул интерес, конечно, может быть, она выдавала желаемое за действительное, но так хотелось в это верить.

— Хочется, не хочется, сама не знаю, — честно призналась она, — Белову хочу помочь, это правда. — Подумала и добавила, — а вообще, может быть, и хочется поехать.

— Не понимаю, чего тебе не хватает? — ворчал Двинцев, — всё есть: прекрасная квартира, машина, часть моих гонораров идет сразу тебе на карту. Никто в расходах тебя не ограничивает и отчёта не спрашивает. Покупаешь, что хочешь, салоны, спортклубы, дорогие шмотки. Подарки я тебе делаю регулярно. Что ещё женщине нужно?

«А действительно, что ещё нужно, такая шоколадная жизнь», — думала Саша, но иногда от этой жизни хотелось наложить на себя руки. От тоски, от пустоты, от одиночества.

Какое одиночество, при наличии такого роскошного красавца мужа? Муж действительно был, семьи не было. Было два разных, в общем, чужих человека, по не известной причине, оказавшихся под одной крышей.

Когда Саша это поняла, что-то менять было уже поздно. Отгремела шумная, шикарная свадьба, которую Двинцев всё-таки организовал, когда они вернулись из, так называемого, свадебного путешествия. Организовал, решив, что такое событие, если оно правильно организовано, само по себе шикарный информационный повод. Сам он это решил, или кто-то подсказал, но торжество было организовано роскошное, информация, о котором появилась на первых страницах глянцевых журналов. До обложек не дотянули, потому что классический жанр в котором работал Двинцев, как сказал кто-то из его приятелей, «до обложек не дотягивал». Переезд в его великолепную квартиру. Многочисленные свадебные подарки, которые Саша разбирала не одну неделю. И интервью, которые бесконечно после свадьбы давала молодая пара. Журналисты, какие-то съёмки, фотосессии вдвоём и с Сашиным отцом, всё это на какое-то время, отвлекло Сашу от реалий её довольно странной семейной жизни.

Жили Саша и Михаил в одной квартире, но в разных комнатах, так изначально решил Михаил, объясняя это тем, что он очень устаёт, плохо спит и каждый малейший шорох, может лишить его сна на всю ночь, а его самочувствие, напрямую связано с благосостоянием их семьи. Саша старалась такое положение вещей понять и принять, хотя изначально представляла семейную жизнь несколько иначе.

На её слабые возражения, Михаил всегда говорил, что в девятнадцатом веке дворянские супружеские пары жили на разных половинах и ни у кого это не вызывало вопросов. У Саши вопросы были, но она старалась их не задавать.

Нельзя сказать, что Двинцев не уделял внимание своей молодой жене, конечно уделял, но чаще это внимание уделялось на людях. Публичные мероприятия, открытия фестивалей, презентации пара посещала вместе. Двинцев очень любил появляться в обществе под руку со своей изящной, красивой, одетой, как с картинки женой. Ему нравилось видеть какие восхищённые, а часто и завистливые взгляды, бросают на них окружающие.

Саша эти выходы в свет не очень любила, но в её не слишком разнообразной жизни, это было хоть каким-то развлечением. А сейчас развлечением, для неё была поездка на фестиваль с группой Белова. И поэтому, она ещё раз попросила:

— Миш, ну отпусти меня, пожалуйста. Тебя самого в эти дни не будет в Москве.

— А, ты помнишь, что двадцать восьмого мы идем на открытие кинофестиваля?

— Ну, конечно помню, — засуетилась Саша, — я, так же как и ты, двадцать седьмого вернусь.

— Я двадцать восьмого утром прилетаю, — уточнил Двинцев.

— Вот видишь, ты и не заметишь, что меня не было. Миш, ну давай я поеду.

— Хорошо, поезжай, — наконец «раскошелился» супруг, — надеюсь, одного раза тебе будет достаточно, чтобы понять, что тебе всё это совершенно не нужно.

— Спасибо, Миша, я очень тебе благодарна.

Саша представила, что в подобных обстоятельствах и при других отношениях, жена бы бросилась на шею мужу, расцеловала. Но, Саша ограничилась словами благодарности и пошла звонить Матвеичу.

— Саш, ну отпустил он меня. Если у тебя планы на мой счёт не изменились, то я готова.

— Ты что, конечно не изменились. Молодец, Лаврова. Тогда в пятницу репетиция, на базе у нас. Помнишь, где прошлый раз ты была? Сможешь в пятницу?

— В пятницу? — Саша посмотрела на календарь, висевший на стене, — в пятницу могу, — подумала, что Двинцев, к счастью, в пятницу уезжает на целую неделю.

— Репетиция в пять часов, — сказал Матвеич и предложил, — если хочешь, я за тобой в четыре заеду.

— Да я в общем, на машине, но хочешь, заезжай, вместе поедем.

— Ну и суперски! Так и договоримся.

— Слушай, Саш, а ты мне песни пришли, я хоть их вспомню.

— Замётано, считай, что песни уже у тебя на почте. Всё, давай до пятницы. Спасибо, Сашка, ты молодец!

— Саша, чаю мне принеси! — подал голос из кабинета Двинцев.

— Тебе с лимоном? — откликнулась жена.

— С мятой, — заказал супруг.

И Саша побежала выполнять распоряжение.