Конец игры

Утром, после нескольких почти бессонных ночей, Наргиз выглядела как привидение. Осунувшееся лицо, воспаленные глаза с синими тенями под ними, впалые щеки, нервно подергивающийся рот. Максим выглядел не лучше. Только Амир, хотя и осунулся за последние дни, казался таким же, как прежде: сдержанным, подтянутым. За завтраком он обеспокоенно смотрел на обоих.

— Эй, ребята, что происходит? — не выдержал он наконец.

Наргиз и Максим сидели, сосредоточившись каждый на своем омлете с грибами. За полчаса они не перемолвились ни единым словом.

— Если ты забыл, — кривая усмешка портила обычно ясное и спокойное лицо Максима, — у меня убили друга.

— Я это прекрасно помню, — бросил Амир. Взгляд его сделался таким же холодным, как и тон. — Кстати, он такой же друг мне, как и тебе.

— Значит, не такой, если…

— Ребята, перестаньте! — голос Наргиз зазвенел от напряжения. — Не хватало только, чтобы мы поссорились.

Некоторое время за столом царила напряженная тишина. Омлет так и остался недоеденным. Первой нарушила молчание Наргиз. Она напомнила Максиму, что он отложил разговор с ней на сегодня.

— Хорошо, — кивнул тот, — о чем ты хочешь поговорить со мной?

— Только не здесь.

Она огляделась. Зал ресторана в эти утренние часы был полон людей. Многие негромко переговаривались, и тихий гул голосов странным образом давил на взвинченную Наргиз.

— Поднимемся ко мне в номер, — вставая из-за стола, предложила она.

Максим поднялся вслед за ней. Амир продолжал сидеть.

— Ты не пойдешь с нами? — задержавшись, спросила она.

— Думаю, вам лучше поговорить наедине. Не буду вам мешать.

Наргиз не стала убеждать его в том, что он им нисколько не помешает. Наоборот, поблагодарила взглядом и поспешила к выходу из ресторана. Поднимаясь на лифте на свой этаж, она думала о том, как вести разговор с Максимом, когда тот настроен так враждебно. Станет ли он отвечать на ее вопросы или снова ощетинится и уйдет в себя? Войдя в номер, она предложила ему сесть в кресло, а сама устроилась на стуле напротив.

— Максим, — она наклонилась, взяла его руку в свою и заставила взглянуть на себя, — я хочу найти убийцу Чингиза. Уверена, ты хочешь того же.

— Ты уже не считаешь, что я, лучший друг Чингиза, замешан в его убийстве?

Она отпустила его руку и неожиданно даже для себя отвесила ему звонкую пощечину. Он не ожидал от нее такой реакции и в первую секунду растерялся. Потирая щеку, он ошеломленно смотрел на нее.

— Ты меня очень обидел.

— Ты говорила, что никогда не обижаешься, — пробормотал он.

— Я ошибалась. Ты меня обидел. Я знаю, тебе сейчас плохо, но ведь и мне нелегко. Давай не будем делать друг другу больно.

Некоторое время он молчал, потом встал, порывисто притянул ее к себе, обнял.

— Прости меня, пожалуйста, но я думал, что сойду с ума, когда ты почти обвинила меня в убийстве Чингиза.

— Тебе это померещилось. Ты последний человек, которого бы я заподозрила в этом.

— Прости меня, — повторил он.

— Уже простила. И ты прости, если я сказала или сделала что-то не так.

Он улыбнулся ей и сразу стал прежним Максимом — таким, каким она знала его и любила.

— Что я должен сделать, чтобы искупить свою вину?

— Ответить на мои вопросы.

— Я готов.

Они снова сидели друг против друга, только теперь между ними не было никакого напряжения и непонимания.

— Два месяца назад ты был в Чикаго и встречался с Майклом Фазэрсом. С какой целью?

— Это касалось банковских дел. Чингиз попросил меня встретиться с Фазэрсом и напомнить ему, что скоро наступит срок платежа.

— Почему вы встретились в Чикаго, ведь тот живет в Нью-Йорке?

— Фазэрс узнал, что я прилетел в Чикаго, и решил, что будет лучше, если мы увидимся там. У него были свои дела в этом городе, он прилетел в Чикаго, и мы с ним встретились.

— Встреча с ним была не единственной и не главной целью твоей поездки в США. Ведь так? Иначе ты сразу бы прилетел в Нью-Йорк.

— Да, я приехал в эту страну совсем по другой причине.

Она выжидательно смотрела на него.

— Это были личные причины.

— Ты расскажешь?

— Если это возможно, я отказался бы.

Она отрицательно покачала головой.

— Я так и думал.

Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и какое-то время собирался с мыслями.

— Много лет назад, в другой жизни, — наконец начал он, — я встречался с одной девушкой. Лена была обаятельна, красива, довольно не глупа, и я сильно увлекся. Мы встречались уже год, дело шло к свадьбе, но тут в моей жизни наступила черная полоса. За несколько дней я полностью обанкротился. Чингиз наверняка тебе об этом рассказывал. Машеров поставил мне большую партию некачественных продуктов, которые к тому же оказались с просроченным сроком. Несколько человек отравилось, дело едва не дошло до суда. Мне пришлось продать все, что у меня было ценного — квартиру со всей обстановкой, машину, сеть магазинов, которыми я владел, — чтобы заплатить за лечение пострадавших и компенсировать им моральный и физический ущерб. Если бы не Чингиз, не знаю, как бы я выпутался из этой истории.

— Я догадываюсь, что дальше произошло. Это юное создание оставило тебя.

— Она не поверила, что я смогу снова оказаться на плаву, и отдала предпочтение более удачливому бизнесмену — американцу, с которым вскоре переехала в США. С тех пор мы не встречались, я почти ничего не слышал о ней, но два месяца назад Лена вдруг позвонила и попросила о помощи.

— И ты, конечно, сразу откликнулся. — В ее голосе не было иронии, она констатировала факт. — Почему? Ты ведь ничем ей не был обязан. Или ты так любил ее?

— Да, я любил ее и тяжело пережил наш разрыв. Видимо, ее чувства ко мне были не так сильны, как мои, если не выдержали первых же испытаний.

— Но ведь не только это заставило тебя мчаться на другой конец света?

Он хрипло засмеялся.

— Она сказала, что ее первенец… мой сын.

— Она обманула тебя.

— Как ты догадалась? — Он удивленно смотрел на нее.

— Последние два месяца мы встречались не раз. Ты не был похож на счастливца, через много лет узнавшего, что у него есть сын. Впрочем, на несчастного тоже. Как ты узнал, что это не твой сын?

— Лена сама призналась. Она боялась, что я откажу ей в помощи, и выдумала насчет отцовства. Да и стоило лишь раз взглянуть на мальчика, чтобы понять, кто его настоящий отец.

— Что она хотела от тебя?

— Денег. Удача изменила ее мужу. Он ввязался в сомнительное дело и не только потерял все деньги, но и наделал долгов на громадную сумму. Те, кому он задолжал, требовали возврата денег, иначе грозились убить его жену и детей.

— Сколько она попросила у тебя?

— Двадцать миллионов долларов.

— Но ведь у тебя нет таких денег. Или есть?

— Нет, таких денег у меня нет.

— И, тем не менее, ты обещал ей их?

Максим подтвердил, что да, он обещал ей эту сумму.

— Откуда ты собирался взять двадцать миллионов?

— Я собирался просить их у Чингиза.

Наргиз помертвела.

— Ты рассказал обо всем этом в полиции?

Он кивнул.

— Господи, ты же дал им в руки мотив! Чингиз отказался тебе помочь, и ты за его спиной стал договариваться с Фазэрсом.

— Они все равно узнали бы правду. Полицейским ничего не стоит встретиться с Леной и допросить ее.

— Тебе не следовало приезжать сюда. Они могут не отпустить тебя назад.

— У них нет прямых улик, лишь одни предположения.

— Стоит им только захотеть, и они раздобудут улики.

— Не надо так мрачно смотреть на ситуацию. Все не так плохо. — Он протянул руку и успокаивающе дотронулся до ее руки. — Я не виновен, и как бы им ни хотелось свалить вину на меня, ничего у них не получится.

— Будем надеяться, — прошептала Наргиз.

— У тебя еще есть ко мне вопросы?

— Нет. Чем ты займешься сегодня?

Максим помрачнел.

— Нужно получить разрешение и как можно быстрее перевезти тело Чингиза на родину.

— Ты сообщил его родителям?

— Я не смог. Понимаю, что нельзя больше оттягивать, но не могу.

— Пусть они узнают об этом как можно позже. Неизвестно еще, когда нам позволят забрать его тело. Не надо, чтобы они через все это проходили. Полиция, морг, опознание…

При воспоминании о той минуте, когда она увидела обезображенное тело Чингиза, ее пробрала дрожь. Видимо, Максим представил себе ту же картину, потому что изменился в лице так же, как и она.

— Я обязательно найду его убийцу, — пообещала она вслух. — Чего бы мне это ни стоило.

— Чингиза было совершенно не узнать. Если бы не его одежда… Господи, мне до сих пор не верится, что его нет на свете. Мне его очень не хватает.

— Мне тоже…