Дикий Уфф охотится за сокровищем

На горизонте перед профессором Снайдой показались верхушки ёлок, окружавших каменоломню. Вот уже три дня и три ночи, как профессор был в пути. Наконец он достиг цели — своей каменоломни, где он так долго искал Уффа. Но место сильно изменилось с тех пор, как он был здесь последний раз. Изгородь вокруг каменоломни теперь была обнесена колючей проволокой, и две камеры на пуленепробиваемых входных воротах обозревали каждого приходящего.

Профессор робко постучал в ворота. Немедленно зазвучала сирена, и множество сторожевых собак с лаем рвануло к входу. Вскоре тяжёлые железные двери открылись, и оттуда вышел маленький толстый человек в комбинезоне.

— Ого, это, случайно, не мой ли драгоценный коллега — профессор и дважды доктор Снайда? — с фальшивой дружелюбностью прошепелявил мужчина.

У профессора Снайды закружилась голова: перед ним стоял его самый большой конкурент — профессор и трижды доктор Юлиус Макденвер.

— Что… что… Что вы делаете здесь, в моей каменоломне?

Профессор Макденвер звучно рассмеялся.

— Ваша каменоломня? Сейчас умру со смеху! В тюряге ваши мозговые извилины явно распрямились, вы, неудачник! Комиссия по поощрению криптозоологических исследований передала мне ваш проект целиком. А теперь исчезните, вы, ничегонемогучка! Иначе я натравлю собак на вас и вашего дурацкого комара в янтаре!

Макденвер захлопнул ворота перед носом профессора Снайды.

Удручённый профессор удалился из каменоломни и бесцельно побрёл по лесу. Он держал цепочку с Черчиллем в руках.

— Очевидно, больше нет веры печёнке, которой я обычно всё чую, Черчилль, май диа френд^[3]. Каменоломня больше не наш дом. Что же нам теперь делать?

Он внимательно разглядывал Черчилля и ждал ответа. Только ветер шелестел вокруг. Профессор Снайда зажмурил глаза, поднёс янтарь к уху и прислушивался. Казалось, он что-то услышал.

— Ты серьёзно? Но Черчилль! — удивлённо воскликнул он и снова прислушался. И, похоже, в очередной раз что-то услышал. — Да, да, я знаю, что до настоящего момента они нас одурачивали, этот Лио Пеппель и уфф, но только потому, что мы были недостаточно готовы.

Воспоминание об этой паре друзей разгневало профессора.

— Ты прав! — сказал он. — Нет никакого смысла оплакивать уффа. Он принёс нам только зло. Ни славы, ни денег, ни успеха — только зло. Но поиски уффа были делом моей жизни… Что же нам теперь делать?

Профессор Снайда опять поднёс янтарь к уху и прислушался:

— Что?! Фо гадс сейк!^[4] Мы уже обсуждали, что так не пойдёт! — Снайда засопел от возбуждения. — Ну ладно, ладно, если ты так хочешь… Я ей позвоню. Но мой мобильник был в чемодане, а он теперь у водителя грузовика.

Профессор повернул обратно в сторону города. Как только он дошёл до первой заправки, он попросил воспользоваться телефоном. Затем он набрал очень длинный номер. Ему ответил дребезжащий женский голос.

— Хеллоу, мам!^[5] Это я, Отенио! — поприветствовал профессор Снайда свою мать стеснительным голосом.

Прошло почти пять лет с тех пор, как они последний раз разговаривали друг с другом.

По голосу госпожи Снайды не было понятно, рада ли она звонку сына.

— Ну что, Отенио, ты звонишь мне, чтобы сообщить что-то радостное? Каждый день я пролистываю газеты в поисках новостей о том, как ты наконец открыл что-то уникальное и теперь станешь знаменитым. И? Есть у тебя такая новость для меня? Нашёл ты этого… — она призадумалась, — этого оффа?

— Уффа! — поправил её профессор. — Да, то есть нет, не совсем так. Мама, я уффа действительно нашёл, но там возникла парочка проблем. И теперь он утрачен навсегда. Поэтому я хотел тебя спросить, могу ли я… — Профессора оставило мужество.

Невозможно было спросить мать о том, можно ли ему вернуться домой. Она его точно засмеёт.

— Да? Что ты хотел?

Повисла длинная пауза.

Когда профессор в конце концов ответил, его голос прозвучал слабо и тихо:

— Я хотел спросить, всё ли у тебя хорошо. — Он грустно повесил голову.

— Да, спасибо, — квакнула в ответ госпожа Снайда. — У меня всё хорошо. У тебя что-то ещё?

— Нет, это в общем-то всё.

Клик.

— Мама? Мама?! — закричал профессор в телефон, но не получил ответа.

Его мать уже положила трубку. И так было всю жизнь: она никогда его не слушала. Когда он, будучи ребёнком, рассказывал ей о проблемах с одноклассниками, которые его мучили и издевались над ним, она всегда только отвечала, что он должен продолжать прилежно учиться. Тогда он сможет чего-нибудь добиться, и люди его полюбят.

Но в глазах своей матери он так ничего и не достиг. И никто никогда его не любил.

Профессор Снайда почувствовал себя несчастным.

— У вас всё в порядке? — осведомился работник заправки, который как можно незаметнее слушал его разговор за прилавком.

Профессор отдал ему назад телефонную трубку. Его грусть со скоростью молнии сменилась на гнев.

— Нет. Ничего не в порядке, вы, старый бензоколонщик! — взвизгнул пронзительно он. — Но они ещё увидят! Я всем покажу, чёрт возьми!

Без дальнейших пояснений профессор Снайда оставил работника стоять на месте и, тяжело ступая, вышел из заправочной станции. У него снова появилась цель. Он жаждал мести и хотел расплаты с тем, кого считал ответственным за своё несчастье, — с тем рыжим сопляком, который увёл Уффа у него из-под носа. Профессору терять было больше нечего. Он сжал кулаки и прорычал:

— Летс гоу^[6], Черчилль! В последний бой!